Галина Маркус - Цвета индиго

– Твое оружие нам не опасно. Но оружием может стать инфекция.

Он произнес это так же спокойно, но глаза его при этом потемнели, а носогубные складки стали еще резче.

– Мне надо было унести твои вещи подальше от других и обработать, – буднично продолжил он.

– Вы и это умеете? – не сильно удивилась она, хотя не представляла, где тут у него аппарат для антибактериальной обработки.

– Да… если сделать это вовремя, – почему-то очень тихо ответил он.

И добавил уже нормальным голосом:

– Светило дает нам энергию, надо только выделить нужный спектр, многократно усиленное излучение. Вечернее светило помочь уже не могло.

Илянин развернулся и ушел вглубь пещеры.

– Я должен набрать плоды для утреннего напитка, они свежи на самом рассвете, – он обернулся к ней. – Ты пойдешь со мной или подождешь здесь?

Кетл достал большую корзину и принялся очищать ее от старых листьев. Двигался он очень ладно, и каждое его движение выглядело максимально точным и ловким. Патрисия смотрела как завороженная. Весь его облик, одежда – все это напомнило ей сказки про странников-рыцарей, скрывающих свое истинное звание под невзрачным старым плащом. Плотно сплетенная обувь, черные штаны и заправленная в них темная рубаха – все сидело на нем идеально. Накидку с капюшоном он снял, когда вошел в пещеру.

– Плоды? – повторила она просто чтобы что-то сказать. – Да, конечно.

Он непонимающе обернулся – мимика у него оказалась не такая живая, как у Стара, но глаза… Надо же, какие тут у мужчин глаза, невольно подумала она, в отличие от их каменных женщин с их лицами-масками. Правда, его взгляд не назвать приветливым, он, скорее, суровый, но в нем отсутствует холодная жесткость. Его лицо выражало строгое спокойствие, а еще непонятную печаль. Пат поняла, что ни профессором, ни чайником она его называть больше не сможет даже в уме.

Кетл в недоумении ждал ее ответа.

– То есть да, я пойду, конечно, – заторопилась она. – А откуда тут взялись деревья – мы же высоко на скале?

– Я покажу, – коротко ответил он и достал еще одну корзину поменьше и поплотнее.

– Сейчас… – пробормотала Пат. – Ты можешь подождать пару минут? Мне надо убрать вещи.

– Конечно.

Она подхватила рюкзак, стремительно вернулась в свою коморку и высыпала его содержимое прямо на пол, нащупывая любимый фонарик. Вот и он! Пат включила его и огляделась. Собственно, примерно так она себе свою спальню и представляла, вот только собственная постель ее удивила. Спала она, оказывается, на настоящем произведении искусства – толстое ворсистое одеяло украшал небывалый цветной узор.

Патрисия быстро разложила на одеяле свои пожитки: умывальные принадлежности, белье, кое-что из одежды. Надо как-то умыться… Она обрадовалась расческе. И впервые задумалась о том, как она выглядит. Но… к чему это? А к тому, что она оказалась в гостях у самого необычного мужчины, которого она только встречала за всю свою жизнь, и надо, все-таки, выглядеть соответственно.

И что за глупость лезет ей в голову? Почему внешность Кетла стала для нее такой неожиданностью? Если бы она включила вчера мозги, то могла это предвидеть. У них тут совсем иная возрастная шкала. Стар, которого она считала еще ребенком, оказался совсем не ребенком, а мудрым половозрелым мужчиной, готовым к браку. Зато как молодо выглядит мать Яли Нел!

И – что там сказали на совете? – дор вступил в возраст воды уже год назад. Стар говорил, что это происходит, когда мужчине исполняется тридцать восемь. Значит, ее хозяину тридцать девять или около сорока.

Но это – не надо забывать, – относительно молодой возраст лишь по земным исчислениям. У них тут другая физиология, не связанная с внешним видом. Не зря они указали, что ее собственный возраст – двадцать девять – ни о чем им не говорит, иначе ее сразу объявили бы почти старушенцией, как почти объявили уже старой девой.

Но если их женщины в двадцать девять уже могут иметь внуков, то Кетл в свои сорок, и правда, древний старик. А что хорошо сохранился – так это ни о чем не говорит. Еще бы, горы, воздух… скачет по своим горным тропкам каждый день, питается силой природы, а та отдает ему все, что ни попросит. Ну и главное, это их Дар. Зачем им выглядеть стариками, если они могут сохранять и силы, и внешность до глубокой старости? Интересно, во сколько они умирают? И что потом делают все свои многочисленные – в этом она не сомневалась – годы, если к браку уже не годны? Что-что… Преумножают свою мудрость, конечно же!

В общем, надо не быть дурой, прекратить смущаться и продолжать считать его дедушкой. Пат подхватила свой любимый фонарик и вылетела в «гостиную». Кетл тем временем стоял в спокойном ожидании. Она столкнулась с ним взглядом и тотчас же опустила глаза. Придется потренироваться: «Он мудрый и старый. Мудрый. Старый». Вот и Теаюриг сказал, что с ним она в безопасности. Там была еще и другая причина, вспомнила Пат и поморщилась. Ну как же… ее мерзкая белая кожа. То есть все это время дор, общаясь с ней, перебарывал отвращение. А она еще хватала его за руку! Держала его руку, когда засыпала…

И чем им так не угодил цвет ее кожи? Она никогда не станет об этом спрашивать. Патрисия сделала несколько резких шагов к выходу из пещеры и обернулась. Однако дор остался на месте.

– Нам не сюда, – объяснил он без улыбки.

Интересно, как он улыбается?

***

Из дальней части пещеры вглубь горы вел длинный широкий проход. Несколько раз они завернули вправо и вверх, а потом пошли круто вниз. Патрисия держалась за стены, чтобы не покатиться кувырком. Рук и ей, разумеется, никто не предлагал, а сама она следовала собственному решению больше никогда не дотрагиваться до дора, будь он какой угодно старик.

Фонарик ей в этом сильно помог, освещая дорогу далеко впереди – стены у пещеры оказались щербатыми, под ногами попадались камни и небольшие расщелины. Дор, конечно, видел в темноте, как кошка, но против фонарика, избавившего его от нежелательных прикосновений, не возражал.

Наконец, спуск закончился, дорога вынырнула из пещеры. Сначала Патрисию ослепило огромное яркое солнце – ну, то есть звезда, вокруг которой вращалась Илия – Фатаз. Фатаз вставал из-за дальней скалы, и небо уже сияло ярчайшим голубым – не то что внизу, в городе.

На Пат нахлынуло буйство красок. Сначала ей показалось, что она на краю обрыва, а перед ней внизу тоже небо, но только почему-то уже темно-синее. А потом она поняла, что оказалась в цветущем саду. Темно-синие гладкие стволы стояли так часто и ровно, что наводили на мысль о культурном выращивании. С деревьев свисали огромные лазоревые листья-лопухи, те самые, из которых Кетл готовил вечерний напиток. А на самых вершинах покачивались мясистые плоды – голубые шары, каждый размером с большое яблоко, с блестящей кожицей и все тем же дивным липовым ароматом.