Анжела Кристова - Светлая сторона полуночи

В следующую минуту, Стас затушил сигарету. Вышел в коридор. Скоро раздались его тяжелые удаляющиеся шаги. Где-то в доме гулко хлопнула дверь и наступила тишина. Алена перевела дух и посмотрела на ребенка.

Антон, не поднимая глаз, опять полез на табуретку. Он явно не собирался отправляться, вслед за папой спать…

– Антон! – негромко позвала его. – Ты может, хочешь кушать?

– Хочу.

Залезла в холодильник. Ничего. Три банки пива, засохшая палка колбасы, три яйца и открытая банка огурцов, заплесневелых…

– Мда! Может, есть молоко и крупы? Я бы сварила тебе кашу. Любишь кашу?

– Да, люблю.

Голосок у парня тихий и убитый, в глаза не смотрит. Опять сопит и тут, он всхлипнул – горько, жалко, шмыгнул носом, провел ладошкой по лицу.

Алена подошла:

– Не плачь, пожалуйста! – погладила ребенка по плечу. – Если найду молоко, сварю кашку на молоке. Если не найду, сварю на воде. Ты подожди немножко…

Нашлось и молоко, и крупы. Много, разных.

Выбрала ту, что готовить легче и быстрей.

Через несколько минут уже готова была манка.

Наложила парню каши и себе. Достала из пакета хлеб.

Поели в тишине.

Антон поблагодарил, как вежливый ребенок:

– Спасибо! Очень вкусно.

– Пожалуйста, Антон!

Алена улыбнулась мягко. Повернулась к плите. Начала мыть посуду.

Антон так и сидел на кухне с ней. Тут вспомнила про телефон и тут же разозлилась.

– Ты случаем не знаешь, куда твой папа спрятал мой телефон?

– Он вон, на зарядке стоит, – парень указал на угол кухни.

Алена подошла, проверила входящие звонки. Вздохнула грустно. Никто ее не ждет, никого не волнует, добралась ли она до дома или нет.

– Так, – сама себе сказала тихо. – Не раскисать.

Глянула на парня, тот так и сидел на табуретке.

– Ты наелся? Иди тогда спать и я пойду…

Мальчишка явно не хотел с ней расставаться, глянул так в ее глаза, что сердце дрогнуло. Алена подняла глаза к потолку, задержала взгляд, стараясь не подать ребенку вида, как она расстроена. Она чужая им… Она лишь Антону помогла. Завтра выйдет из этого прокуренного, неуютного жилища и все забудет. Постарается забыть.

Но все же… сердце тревожно стукало в груди и не сдавалось на милость обстоятельствам и тем правилам и принципам, по которым все живут. Она не может, так как все! Она другая.

– Антон! А ты помнишь наизусть свой телефон?

– Да, помню…

– Очень хорошо! Диктуй! Я позвоню тебе, вот завтра и позвоню. Мы будем с тобой созваниваться часто. Каждый день! Я сама начну тебе звонить, а ты общаться со мной. Ты мне расскажешь, как живешь, а я тебе расскажу, как у меня дела. Согласен?

– Да!

Антон продиктовал свой номер.

– Но, – мальчишка вдруг слышно снова засопел. – Я его потерял. Телефон! Наверное, мне папа новый купит…

– Вот купит, и я позвоню! Иди к себе и я пойду.

Алена забрала зарядку, поднялась к себе.

На кухне оставалась вымытой посуда. Она оставила включенным еще свет. Неуютный дом со светом выглядел чуть лучше, чем без света.

Вернулась в комнату на втором этаже, закрыла дверь, проверила замок. Он закрывался изнутри, Алена и закрыла.

Усмехнулась грустно, представив, как входит к ней хозяин, а она…

– Совсем с ума сошла, подруга! – прошептала. Посмотрела на постель. – Все! Надо спать. Мне завтра рано утром на работу.

Выставив будильник, обратила внимание на время: половина первого ночи. Ей осталось спать всего лишь чуть больше четырех часов…

Стас

Спать совершенно расхотелось. Стас вышел в коридор и долго там стоял. Слышал как сын и девчонка разговаривают тихо. Скоро до его ноздрей добрался запах манной каши, живот тут же заурчал. Начал вспоминать, когда в последний раз он ел такую кашу, и не вспомнил. Его собственное детство осталось далеко, а детство сына он испортил…

Захотелось снова закурить.

Он плохой отец. Сын, конечно, у него не голодает, одет, обут, но не обласкан им совсем. Угрюмый, вечно недовольный жизнью папа – плохой родитель, он вообще, плохой мужик. Вспомнились все слова, что бросила ему тогда в лицо мать собственного сына…

Ну да, он ведь ей тоже жизнь сломал.

Она пыталась все забыть, и очень даже получилось, и он пытается забыть, но не выходит у него. Как у нее, легко так не выходит…

Может у мужика болеть душа? Наверно, может. Вот у него болит…

Ирина быстро вышла замуж, и родила еще двоих, и как он только освободился, она ему сказала сына забирать.

– Твой как волчонок, отбирает хлеб у младших. Меня ревнует, постоянные скандалы в доме. Не учится, сбегает. Смотрит волком на отчима. Он весь в тебя! – Ирина отвернулась. – У тебя есть дом большой, вот и берись за воспитание ребенка. Документы подпишу, переоформлю на тебя, и прошу – исчезни из моей и нашей с Павлом жизни.

Павел – это тот, из-за кого он сел тогда…

А он, дурак, надеялся, что все у них наладится, как выйдет. Простил ее, ведь слабая она, искал ей сотню оправданий и не сразу осознал, что он все это время жил в розовых очках.

Напоследок, когда он приехал забирать ребенка, она сказала:

– От тебя мне ничего не нужно. – Потом добавила: – здесь не вздумай появляться. Заяву напишу, что угрожаешь мне.

Другой район, другая школа… Но самое главное – он Антона не видел восемь лет! Он и родился у него, когда он был на зоне.

И вот теперь Антон и он старательно пытаются построить свою жизнь…

Не стал входить на кухню, вернулся в комнату и лег в кровать.

Плохо начавшийся день, плохо и кончается…

Не помнил, как уснул. Не помнил, что снилось. Рывком проснулся, глянул на трюмо. Часы на тумбочке показывали полшестого. Рано…

И тут в коридоре раздались шаги. Босые ноги подошли к двери, встали, раздался стук:

– Станислав! Откройте дверь.

Девчонка, имени которой он не знает…

Скривился, встал с кровати и, не зажигая свет, открыл дверь.

Она стояла в темном коридоре, как и ночью – одетая, босая и смотрела на него.

– Мне нужно на работу. – Помолчала. – Ехать долго. Электричка в шесть сорок две…

Стас молчал, разглядывал ее лицо во мраке коридора.

– Что вы опять молчите? – Вспыхнула и подняла глаза. – Вы обещали утром отвезти меня на станцию. Так вот… – Она не договорила, послышался скрип следующей двери по коридору. Полоска света разрослась и появилась мордочка Антона:

– Папа! Отвези Алену, ты обещал.

Ну да! Вчера он обещал, но как же неохота.

– Сегодня воскресенье.

– Я знаю, но мне нужно на работу.

Стас привалился к косяку и глянул прямо на нее.

Алена. Вот оказывается, как зовут девчонку. Наверное, она представилась тогда, когда ему звонила, но он не запомнил.

Она была намного ниже его ростом, ей пришлось задрать свой подбородок высоко, чтобы вот так смотреть ему в глаза – серьезно, зло и прямо. Губы плотно сжаты, глаза сухие смотрят строго на него.