Амрита Альгома - Простая история

– Наконец ветер сменился. Повезло Харту, будет спокойное дежурство.

Он вынул из кармана карточку, вставил в прорезь замка на стоянке. Щелкнула, открываясь, калитка и они прошли внутрь. Засветилось окошко в дежурке. Пискнула, отзываясь на радиосигнал, охранная система. Джеф открыл дверцу для Николь. Она села и он наклонился к ней, что бы пристегнуть ремень. В машине было холодно. Опершись рукой о край её сиденья, он нажал на вентилятор с подогревом. Спросил, приглядываясь к её глазам, кажущимся почти чёрными в неверном свете фонарей:

– Не мёрзнешь? – Николь покачала головой.

Он поправил край её ветровки, закрывая дверь, поймав себя на неодолимом желании потрогать если не Николь, то хоть часть её одежды. Она казалась ему нематериальной. Это было существо не из этого мира, это точно. Нет, может, она ему и впрямь снится? "И всем разом в "башне", что ли?" – снова поинтересовался он сам у себя. Обошёл машину, сел, запустил двигатель. Да что с ним сегодня такое? Застревание на каждой мелочи – куда это годится? Джефу пришло в голову, что он неосознанно старается не торопиться, чтобы подольше находиться с Николь. Оп-ля! Кажется, так и есть. Родители Николь и его и её съедят, это точно. Привычка замедлять самого себя сыграла с ним сегодня интересную шутку. Джеф махнул рукой выглянувшей из окна дежурки голове, трогая "бьюик". Голова кивнула и их пропустили, открыв ворота. Взглянул на Николь, смущённый своими мыслями:

– Тебе удобно? – Она ответила не сразу, не сводя с него сияющих глаз."Вполне". – Джеф торопливо пристегнулся на ходу. – Отлично. Так куда едем?

Николь назвала адрес. Ого! Далеко. Через весь город. Часа полтора, не меньше на этой машине.

– Ну, к пяти доедем, – он усмехнулся. – Хочешь спать?

Николь покачала головой.

Он привычно опустил правую руку на колено, без напряжения придерживая руль снизу левой рукой, вырулил на трассу. Привычно нажал кнопочку плеера – полились негромкие звуки "Эквинакса", спросил, покоившись на Николь:

– Тебе как Жан-Мишель, ничего? Не раздражает? А можно что другое поставить, там есть. Покопайся в дисках, если хочешь.

Николь снова отрицательно качнула головой. Джеф увидел, как её губы сложились в неслышное "нет". Убавил немного звук, чувствуя, как тяжело и мягко усталость обнимает его.

– Тебя не смутит, если я буду молчать? – Поинтересовался он.– После дежурства я иногда как выжатый лимон. Пожалуй, из меня сейчас плохой собеседник, – он коротко взглянул на неё, угадывая в глазах вопрос. Улыбнулся. – Но на вопросы отвечу.

– Почему ты так держишь руль? – Тут же спросила Николь.

– Сломал однажды руку, ездил с гипсом. Осталась привычка.

Довольно долго они молчали. Джеф гнал машину сквозь ночь, потихоньку ощущая, как голова плавно наливается туманом. Наверное, сказывается возраст. Бессонная ночь заставляет расслабиться, заливая тело вялостью. Сейчас самое время завалиться и уютно дрыхнуть, где-нибудь. Он так бы и сделал, припарковавшись к обочине минут на двадцать, если бы не Николь. Иногда он поглядывал на неё. Она сидела, сцепив руки на коленях, напряжённая, занятая своими мыслями и её пальцы чуть подрагивали, словно она спорила сама с собой или спешила. Кажется, она не замечала, что он смотрит на неё. И это было почему-то досадно.

Николь провожала взглядом тёмные дома; разноцветные рекламные огоньки отбрасывали скачущие пятна света на её руки, а лицо едва угадывалось в тени. Тишина висела в кабине, не нарушаемая темой электронного дождя. Вдруг она начала говорить, еле слышно, так что Джеф сначала даже не понял, что она обращается к нему:

– Меня летом родители отправили в лагерь. Я ехать не хотела, но папа настоял. У них друзья есть – они давно знают друг друга, ещё со школы, и теперь мы семьями дружим. Дружная семья давно-давно проверенных людей, – что-то в её голосе звучало настолько неестественно и Джеф повнимательнее взглянул на неё. – Там мальчик есть. Тоже достойный доверия и положительный со всех сторон, Райан. Мы с ним ровесники. Он не то, что я: со мной одни проблемы. Отправили нас вместе, чтобы он присматривал за мной. А у него там, в лагере, два приятеля оказалось, они вместе поймали меня, утащили в парк, напали и… Джеф от неожиданности нажал на тормоз, так что Николь едва не стукнулась лбом о ветровое стекло и не закончила. Они посмотрели друг на друга.

Николь опустила голову.

– Было очень больно от обиды, немыслимо. И страшно. Я так орала, что сбежался весь лагерь, мальчишки обвинили меня в нарушении режима, обозвали психопаткой, – она судорожно перевела дыхание и совсем тихо продолжала. – Никто и не понял, что они хотели со мной сделать. Все решили, что я просто истеричная девчонка, а они неудачно пошутили. Никто мне не поверил. А когда я вернулась домой и мама отвела меня к своему врачу, кажется, засомневалась и она. Врач сказал ей: "всё в порядке, никаких разрывов". Мама вежливо сообщила мне: "ничего не понимаю!" И в полицию не пошла. Разве это не обозначает, что и она не верит? Папа – так просто отмахнулся. Райан сказал отцу: "Ты считаешь – я стал бы портить свою карьеру? Ты что, не знаешь Ники?Она всегда орет." Я сама это слышала, когда они приходили к нам. Кроме того, его отец – тоже врач. В общем, родители и раньше знали, что я не подарок, а теперь они убеждены, что я не зря сменила три школы. Вся эта история мне здорово повредила.

Джеф молча слушал её, не сводя глаз с её лица и наливаясь тяжёлым, холодным гневом. Этот тихий, монотонно звучащий голос прокатывался по всему его телу, причиняя ему боль осознанием жгучего бессилия. Бедная девчонка! Нет никакой возможности защитить свои права, даже имея целую кучу денег, если твои родители на стороне врага. Как же горько тебе жилось этим летом, Ники!.. А он-то, дурак! Вот идиот! Со своими глупыми сомнениями: как я ей позвоню, это же неудобно! Может, с ней бы этого не случилось, если бы он ей позвонил ещё тогда в июне, когда очень хотелось позвонить и казалось, что нужно.

Но Джеф тут же одёрнул себя: бессмысленно переживать из-за того, что могло бы быть. Все варианты будущего имеет смысл просматривать до события, а не после. И нечего входить из-за прошлого в разнос, позволяя себе дрожь и спазмы. То, что случилось – не исправить. Происшествия уходят в прошлое и начинаешь учиться жить с этим. Придётся научиться и ей. И он неожиданно подумал: "и мне".

Несколько секунд Николь молчала, затем робко взглянула на него. Сзади уже доносились сигналы машин.

– Я ведь доверяла Райану, мы с детства друг друга знали, он даже нравился мне, – растерянно сказала она. – Никогда ничего подобного от него не ожидала… Нет: ожидала… Но не так…

Джеф молча обнял её, рывком прижав к себе и чувствуя шеей прохладную влажность её щеки. Плачет! Тихо, не слышно. Тронул машину, с места, отгоняя к обочине: хорошо, что тут пригород, а не автострада. Несколько минут они посидели так, прижавшись друг к другу. Николь тихонько посапывала. Он поймал себя на том, что, ощущая её дыхание на своей шее, постепенно успокаивается. Хотелось спрятать её, отгородить от всего мира, чтобы больше никто не посмел причинить ей боли. Ему было странно осознать, что она нужна ему. Он отвык и от сознания своей необходимости, и от желания беспокоиться о ком-то. То, что ему хочется заботиться о Николь, помогать ей, защищать её даже удивило его. Полузабытое ощущение ответственности о близком человеке оказалось неожиданно острым.