Анжелика Кисель - Третья жизнь

Придя в школу, я поднялась в раздевалку, где собрались почти все девочки. Уже десять минут как мы должны были начать заниматься, но миссис Грейс все не было. Потом к нам подошел мистер Скотт, администратор, и сказал, что наша преподавательница заболела. Но я-то понимала, что, скорее всего ее уволили, ну, или уже посадили за тот случай с травмой ученицы.

Девочки, приехавшие с мамами, папами или нянями сразу же разошлись по домам. Такие были все, кроме меня. Моя же няня наверняка была занята и никак не могла меня забрать. Просидев полчаса, я решила позвонить папе на работу и спросить, сможет ли он за мной приехать. Но ответа не было. И Робби дома не было: он уехал на неделю с классом за город. Прождав еще несколько минут, я решила сама добраться до дома. Не могу только понять, почему охрана меня тогда выпустила без всяких вопросов.

До школы мы всегда ходили пешком, потому что она находилась не так далеко, да и прогуляться было полезно, как говорила няня, поэтому я хорошо знала путь. Снаружи уже было темно, и мне немного становилось не по себе. На дорогах было много машин, за углом даже образовалась небольшая пробка. Наверняка, все спешили домой, к любимым детям, внукам, а я была одна посреди огромной улицы. Все оборачивались на меня в недоумении, но никто не предложил помощи. Я чувствовала себя такой же крошечной, как и мой мертвый Майки, по которому я все еще скучала, хоть и провела с ним не больше часа. В воздухе витал запах бензина, потом повеяло жареной картошкой, и тогда я поняла, что проголодалась. Я ускорила шаг.

Когда я поднялась по лестнице нашего дома и постучала в дверь, мне никто не открыл. Тогда я села на ступеньки и стала ждать, пока вернется кто-нибудь из родителей или няня, например, когда в ужасе поймет, что я ушла одна. Прошло много времени, и мой желудок начал со мной общаться. С каждым разом урчание увеличивалось, и мне становилось стыдно: я была уверена, что это унылое пение кита слышат все соседи.

Раздался шум подъезжающей машины, затем я увидела фары, которые ярко светили мне в глаза. Это была папина машина. Он остановился недалеко от дома и, не выключив двигатель, все еще продолжая ослеплять меня, сидел неподвижно пару минут. Увидев меня, он бросился к ступенькам. Я же решила не обращать на него внимания, делая вид, что обиделась, и специально отвернулась в сторону соседнего дома. Папа сел рядом со мной, взял меня за подбородок и посмотрел на мое лицо. В его мокрых и покрасневших глазах я видела что-то новое. Никогда еще он не смотрел на меня таким взглядом. Наверное, ему было стыдно за то, что он не забрал меня вовремя, и мне пришлось идти одной, хотя со мной, маленькой девочкой, могло произойти все, что угодно. Возможно, он испугался, что я потеряюсь среди улиц или меня переедет автобус. Отец крепко меня обнял, но так и не произнес ни слова. Затем он взял меня на руки и понес к машине. Я, все больше оттаивая и догадываясь, что значит предстоящая поездка, обрадовалась внутри себя: мы вместе едем к маме на работу.

Ехали мы довольно медленно. По крайней мере, отец всегда старался держаться определенного темпа во время вождения. В этот раз все было иначе: периодически мы останавливались, будто папа забывал, какая педаль даст автомобилю возможность двигаться вперед.

Машина остановилась возле большого белого здания, которое я раньше никогда не видела. Не понимая, зачем мы сюда приехали, я молчала, все еще дуясь на отца за его проступок. Возле входа было припарковано много машин, которые казались мне знакомыми. Кажется, у Робби были похожие игрушки. Это были большие машины без окон по бокам, напоминающее фургон. Войдя внутрь здания, мы поднялись на четвертый этаж. Глаза отца все еще были красными, и казалось, что ему тяжело дышать. Я начала думать, что папа уже начал злиться на меня, но боялась спросить об этом, поэтому ждала, когда он сам мне что-нибудь скажет. Мы шли по длинному коридору до самого конца, и я начинала уже уставать. Мое внутреннее негодование росло все больше, и я уже готова была высказать все, что я думаю, но резко мы остановились перед стеклянными дверьми, и папа опустился передо мной на колени.

– Лили, ты у меня умница. Я тобой горжусь. Мы всегда будем вместе, – сказал он, и голос его в конце предложения сорвался.

Войдя в комнату номер 379, я увидела высокую кровать, на которой кто-то лежал. Это была женщина, я поняла это по длинным волосам. Я разглядела ее профиль: слегка вздернутый нос, длинные ресницы, маленький подбородок, верхняя губа чуть приподнята. Свет был не очень яркий, поэтому я смогла различить только эти черты. Рядом с ней стоял мужчина в белом халате, который все время смотрел на меня. Это начинало раздражать. Я взглянула на папу, ожидая, что он скажет этому нахалу прекратить сверлить меня глазами, но вместо этого отец сел на пол и обхватил свою голову руками.

Мужчина в халате хотел что-то сказать, но я, демонстративно не замечая его, решила подойти ближе к кровати. Хватило секунды, чтобы понять, кто находится передо мной. Это была моя мама. Я обрадовалась и попыталась взять ее за руку, чтобы хоть кто-то защитил меня от странного незнакомца, но она оказалась такой холодной, что сначала я одернула руку. Затем я залезла на кровать и повторила попытку. Мама не хотела держать меня и будто специально расслабляла ее. Внимательнее взглянув на ее лицо я решила, что она спит. Я зажала кисть ее руки между своими крошечными пальчиками и пристально смотрела в ее лицо, но она не реагировала. «Наверное, это очередная игра», – подумала я. Нередко, когда я хулиганила, мама, вместо того чтобы наказать меня, играла со мной в гляделки. Она смотрела на меня сначала с укором, а затем ее взгляд сменялся на улыбку, и все мои шалости быстро забывались. Минут пять я таращилась на нее не отрываясь, ожидая, что вот-вот она распахнет глаза и засмеется, но ничего не происходило. Я стала щекотать ей шею, за ушами, открывать рот, залезать в нос, а она все спала.

– Мам, я не хочу здесь играть. Тут плохо пахнет, – сказала я, нахмурившись. Я хотела обидеться на родителей, но в комнате действительно странно пахло, и мне хотелось скорее оттуда уйти, поэтому на ссоры времени не было.

– Представляешь, я сегодня одна домой пришла, – решила с гордостью поделиться я, чтобы добиться хоть какой-то реакции. – А папа меня не забрал, – посмотрела я строго на отца. Снова повернувшись к маме, я начала гладить ее гладкие каштановые волосы: ей всегда нравилось, когда я это делала.

– Мам, ну вставай же. Хватит спать! – начинала злиться я, пытаясь открыть ее глаза.

Я посмотрела на отца, который сидел все в той же позе. Я не понимала, почему меня сюда привели, и что это за странная игра такая. Папа посмотрел на доктора, а тот в ответ кивнул ему головой и вышел, оставив нас втроем. Я, слегка расслабившись от того, что за мной больше никто не наблюдает, спросила: