Сергей Лемехов - Nympholiada. Тайна, «подсказанная» Лувром. Роман в стихах

Но с хитростью синайского еврея,
Толкал на Север князь своих, где холоднее,
Прося, чтоб мать притом не забывали,
Колоколами денно-нощно знать давали!
Велел креститель выучить псалмы,
Застроить церквями приглядные холмы.
Вот где пространство стало бедности с руки:
Тогда не только внуки – даже правнуки,
В колонны выстроив нередкие полки,
Их от Днепра на север повели.

Вошло в традицию: как только тает лёд,
Так начинается очередной Исход.
И не боясь колючего Борея,
В повозку прыгала нередко Саломея.
А вместе с ней, от холода бледнея,
Туда же ехала и вся семья еврея.

Нельзя определенно побожиться,
Но опыт их не мог не пригодиться.
Ведь Родина, на север прирастая,
Войн не вела, норвегов вытесняя.

Лет двести не терялся южный след,
Пока бурьяном не порос от внешних бед.

История чингизского похода
Не принесла Орде желанного дохода.
Спасительно, что наши города
В конце концов устроил Калита.
А беды дальше колесом катились,
Хоть русские старательно крестились.
Да, через триста лет ушла Орда,
Но тёмной оставалась вся страна:
Князья и малодумные бояре
Терзали русичей в монашеском угаре.
Сполна досталось и татарам, и евреям;
По счету русских за покорности злодеям.

Оставим их – они не интересны,
А поспешим туда, где мир телесный
С духовным уживался, и сейчас
Непреходящей красотой чарует нас.

Флоренция! Какое это место!
Сандаловые камни под ногой,
Безоблачное небо без протеста
Расположиться молит под собой.
Сухой прозрачный воздух помогает
Найти в тени спасительный сосуд,
А молодые лозы предлагают
Расслабленной душе ночной приют.

Не торопитесь в ту же ночь
познать блаженство.
Оставьте всё на долгое «потом».
А, забываясь сном, любое место
Приметьте под луною за окном.

Флоренция не ведает приливов —
Она вдали лазурных берегов,
Но, как Неаполь, сказочно красива
Заросшими фасадами домов.

Едва рассветный луч лица коснётся,
Счастливый путник может увидать:
Хрустальный водопад из окон льётся
Росу вьюнам жемчужную подать.

А на холмах зеленых кипарисы
Среди широких лавровых дубрав,
Пирамидальных тополей карнизы
На сходах проявляют гордый нрав.

Едва ли после этого возможно
Уроки пуританства соблюдать,
Тем более, когда совсем несложно
По сердцу наслажденья выбирать.

Один пример по теме обсужденья
Поможет всё наглядно доказать:
Флоренция эпоху Возрожденья
Имела честь Европе открывать.

Какие люди жили и творили!
Буонарроти, Винчи, Рафаэль…
И всё, что они в Городе ценили,
Оставили для будущих людей.

Быть может, кто-то скажет, что евреи
Талант не прилагали к той затее.
По сути, не имея возразить,
Просил бы фактам дать о том судить.

Итак, окно, весна и Леонардо.
Взгляд зачарованно куда-то устремлён;
Идя по направлению, веранду
Приметили, где распустился клён?

– …Да чтоб ты провалился, старый олух!
Да чтоб тебя и в дантевском аду
Пороли розгами и посыпали солью
Занозы на распаренном заду!
Да чтоб тебя… Не Вас, синьор да Винчи.
Приветствую! Какой чудесный день;
А мы тут по-соседски с падре Линчи
Толкуем, мирно, разгоняя лень.
Минуты не пройдет – я свою Лизу
Направлю за холодным молочком.
Вы пять секундочек, не более, поспите,
Пока я дошепчуся с мужичком…

…Да чтоб тебя за гнусные намеки
Ошпарили козлиным молоком,
А после по макушке в синагоге,
Свинячьим надавали пятачком!
Возможно ли такое оскорбленье
На честную еврейку возводить?!
Я прибиралась там, не более. Сомненье
Молитвами должны Вы усмирить.
Сегодня к вечеру, когда Вы без намеков,
Я, может быть, успею Вас простить,
Желая дополнительных уроков
О христианских нормах жизни получить.
Ну, уходите, уходите же скорее —
Мне Лизоньку пора давно будить;
Для нас обоих было бы вернее
Её от вашей брани оградить.

– Вот скверное жидовское отродье…
Нет, нет, синьор да Винчи, я не Вам.
Да чтоб… еще не раз мне приложиться
К её неувядающим бокам!

Вы понимаете, Господь-спаситель учит
Не гневаясь заблудших обращать.
Кто заслужил свое и так получит,
Но я пытаюсь свет ей показать.
Храни Вас Бог, синьор, а мне пора
В храм поспешать, не то… Ну и жара.

…Несложно будет вам предугадать,
Как слово падре к ночи отзовется,
Желая ощутимо показать,
Откуда свет спасения прольется.

«Но что это? Мелькнула занавеска…
Отчетливо за кружевами грудь,
Не показалось? Нет! Святой Франческо,
Позволь мне нынче щечку ущипнуть…

Но поспешу водой ополоснуться,
Ароматическим посыпать порошком,
Себя и кудри, что природой вьются.
Костюм немодный и висит мешком…
Да чёрт с ним. Мне позволена небрежность —
Она меня который год ведёт
Путями, где так часто, часто нежность
Все деньги забирает в оборот.

Но мне ведь тоже кое-что осталось,
И долгим эхом в жизнь отозвалось…»

– Ты, Лиза? Подожди, приму сосуд.

– Как Вы, синьор, красиво изъяснились.
Кувшин – простой предмет среди посуд,
А Вы ему как вазе поклонились.
Должно быть, это Ваш особый дар —
Увидеть в глине или белом камне
Творений будущих почетный пьедестал…
А мы бедны, просты, как окон ставни.
Вам, верно, есть зачем кувшин ласкать,
И от меня глаза хоть чем-нибудь занять.

– Нет, Лиза, нет… Психея, Идеал!
За достижимость я бы все, что мог, отдал!

– Когда бы, сударь, я Вас плохо знала,
Решила: соблазняете меня,
Да по такому случаю немало
Происхождение расскажет за себя.
Ведь я еврейка, а не христианка —
Среди грибов ненужная поганка.

– Я не желаю это принимать!
Зачем терзаешь душу мне слезами?
Я докажу. Дай мне нарисовать,
Какими сам на всё смотрю глазами.

– Вы, право, так настойчивы, а я
Ещё глупа – готова согласиться.
А матушка? Боюсь я за себя…
И ей могу по дому пригодиться.
Поверьте, Ваши тёплые слова
Заставили в груди ключи забиться,
Когда бы, сударь, я теперь могла…
Вы их на слух, вот здесь, под сердцем…
Лучше нам проститься.

– Не уходи, позволь, молю, позволь
К источнику волнения склониться
Едва-едва, легонько головой —
Услышать, что под грудию творится.