Ася Невеличка - Умоляй меня

Я молчу. Знаю, что своими словами сделаю только хуже.

– Я тут подумал, – продолжает Тень, – что и с медовым месяцем откладывать не стоит.

До меня доходит, что он собирается сделать. Я упираюсь ему ладонями в грудь и кричу:

– Не-е-ет…

Голос тут же срывается, а сопротивление мерзавец даже не замечает.

Он срывает с меня корсет и подкидывает за бедра выше. Я захлебываюсь в беззвучных рыданиях, шепча одними губами «нет-нет-нет».

Он не целует, не пытается как-то смягчить насилие. А я и не жду. Он с самой первой минуты приговорил меня к этой участи. Или с ним, или со всеми его наемниками.

Только я надеялась, что папа успеет… Что заберет меня раньше, чем…

Тень резко опускает меня, и я реву, бьюсь в его руках, раздираю сломанными ногтями плечи, впиваюсь в лицо.

Это больно, это неприятно.

Тень перехватывает мои руки и поднимает над головой, удерживая их свой ручищей. Он рычит и ругается. Но мне плевать. Я чувствую себя беспомощной, распятой, поруганной. Теперь на мне грязь, которую не смыть.

Папа опоздал.

Мой жених не захочет взять меня в жены…

Но я ничего не знала о боли.

Тень двигается во мне, и я не могу ни кричать, ни плакать. Я задыхаюсь и мысленно молюсь, чтобы все быстрее кончилось…

Он вздрагивает и отбрасывает меня на матрац. Обесчещенную, оскверненную.

– Оденься. Завтра придет врач, осмотрит тебя. Можешь не благодарить.

Он уходит.

Я даже не пытаюсь найти свой разорванный корсет. Заворачиваюсь в одеяло и перестаю считать дни.

Моя жизнь все равно кончена.

Тень

Я бы мог сказать, что это было неприятно. Но хрена собачьего! У меня на нее встал сразу же, как только я вошел.

Грязная, сломанная, но все такая же гордая и упрямая.

Еще вчера мой друг предупредил, что без секса брак запросто признают незаконным. Друг у меня юрист, и я ему верю.

Вначале я не решил, хочу ли серьезно этого брака. Ведь женился я на ней чисто для пафоса. Даже представлял как она в первую брачную ночь увидит мое настоящее лицо и завизжит от ужаса.

Оставлять ее я не хотел. По плану не хотел.

Но тут всплыли интересные подробности про делишки ее папаши. Тот не просто выдавал дочь замуж, а сливал свои активы с другой небедной семьей.

И тогда я сообразил. Принцесса ведь единственная наследница. Если она станет моей женой по-настоящему, то план придется немного подкорректировать, но я гораздо основательнее ударю по ее отцу! Не только морально уничтожив, но и отобрав деньги, которые изначально принадлежали нам!

Нашей семье!

Вопрос подтверждения брака отпал сам собой.

А после ее тугой узкой щелки я вообще потерял покой. Я уже не хочу, чтобы Карина увидела меня и испугалась…

Наутро встречаю доктора, прошу о небольшом одолжении и провожаю к пленнице. Тот снимает с нее ошейник, осматривает синюшную шею, но удовлетворенно кивает.

– Отек спал. Еще неделю на укрепление и к ней вернется голос, – сообщает Карлсон. – Капельницы отменяем, сиделку можно отпустить.

И это отличная новость.

Я провожаю доктора, возвращаюсь в подвал и достаю шприц.

Принцесса задирает подбородок.

– Наркотики? Опять? – шепотом сипит она, но я не отвечаю.

Подхожу и делаю укол.

– Противозачаточный. Или ты хочешь от меня наследника? – усмехаюсь я.

Но она не видит моего лица. Пока. Зато я вижу, как кривится ее губа и начинает мелко подрагивать.

И это, мать его, самое эротичное зрелище, которое у меня было.

– Надень это, – протягиваю ей маску для глаз. – Снимать нельзя. Сиделка отведет тебя в душ.

Я уверен, что она откажется. Но Карина облегченно вздыхает и с готовностью надевает маску.

Только в душ ее поведет не сиделка.

Сиделке также надевают мешок на голову, чтобы вывести из дома и рассчитаться за услуги.

В душе свою жену буду мыть я сам.

Она не понимает до самого конца, что с ней иду я.

Я провожаю ее по лестнице, я направляю ее в комнату, я ставлю ее в душ и снимаю купленную ночнушку.

Только в этот момент, стыдливо прикрываясь руками, она спрашивает:

– Теперь я могу снять повязку, как думаешь?

– Нет, – отвечаю и выдаю себя с головой.

Принцесса дергается, а я включаю душ на полную, обдавая ее водопадом.

И снова Карина преображается. На секунду забывает обо мне, запрокидывает голову, подставляя лицо струям воды. Отнимает руки от груди и умывается, задевая маску.

– Маску не снимать, – ворчу я, а сам не могу отвести взгляда от упругих округлых грудей.

Они совершенны. Белая плоть с вершинками-вишенками, которые нестерпимо хочется пососать. Да и с чего бы мне терпеть?

Я толкаю ее к стене. Карина тут же вспоминает, где она и с кем. Вскрикивает и закрывает свое совершенство руками. Но я уже знаю, что это не поможет.

Отнимаю ее руки от груди, настойчиво поднимаю их вверх и приказываю:

– Не смей опускать. Про расплату ты знаешь.

Наверное, можно уже не угрожать, но мне хочется проверить ее послушность и сообразительность.

Я с тоской провожу кончиками пальцев по изуродованной синяками шее. Где-то они еще темные, где-то начинают желтеть, но все равно напоминают мне о насилии брата.

Принцесса не двигается и, кажется, не дышит.

А я опускаю ладони ниже и обхватываю полные нетронутые груди. Стискиваю, отпускаю. Вижу, как на коже сразу появляются красные отпечатки моих лапищ. Ну и пусть. Я мечтаю оставить на ней и другие следы. Пусть привыкает.

Снова сжимаю, свожу вместе, мысленно вставляя каменный стояк в ложбинку между грудью. Не сдерживаю стон, наклоняюсь и обхватываю губами одну вишенку. С наслаждением облизываю ее, сосу и переключаюсь на вторую.

Они твердеют на моем языке. Мне нравится эта реакция. Девушка может быть неискушенной, но тело точно знает, что и как ему хочется.

А этому телу совершенно точно хочется секса. Развратного, грязного долгого секса. И я чертов волшебник, который может это устроить.

Я развязно трусь о ее сиськи, оставляю засосы, играю с сосками. Губами, зубами, совершенно отрываясь от реальности. И в какой-то момент ловлю ее первый прерывистый стон.

Поднимаю голову. Чувствую ее руки на своих плечах. Но маска остается на глазах.

Это подстегивает к большему.

– Я не разрешал опускать руки, – рычу я.

Карина ойкает, снова поднимает руки, но я уже отталкиваю ее к другой стене, где вверху прикручены полотенцедержатели.

– Будешь держаться за них. И ни в коем случае не отпускай.

Она снова передо мной как на ладони. Но я хочу начать с другого. С удовольствия.

Момент боли и принуждения она уже испытала на себе. Пусть теперь попробует на вкус оргазм.

А я попробую на вкус ее. Дочь моего врага…

Я встаю на колени, раздвигаю руками ее бедра. Открываю себе полный вид ее полудевственных складок. Кудряшки намокли, зазывая зарыться в них пальцами и трахнуть.