Ольга Колодзейская - Бегущая к себе

Лора не ответила. Она уже бежала по коридору, который казался длиннее, чем обычно. Эта мысль, как подсказка, волновала и будоражила сознание. «Конечно, думала она, сегодня приедет комиссия, а родителям сообщили заранее и они хотят забрать меня!» Воспоминания, как горячая волна, хлынули в голову. Руки стали влажными, щеки горели румянцем. Наверно, она обезумела от предвкушения увидеть бабушку и… О, Боже! И Томаса! Опять сидеть у него на коленях, есть печенье и смотреть в его бездонные серые глаза. От сознания всего этого она сказала себе, что любит родителей и готова забыть все то плохое, что было связано с ними. Впервые Лора искренне обняла их и поцеловала. Галина сказала, что хочет поговорить с врачом и зашла в ординаторскую, прихватив несколько бутылок коньяка. Лора успела рассмотреть этикетки и гордо подумала «За меня, как в старые времена, даже выкуп дают» Родители ждали дочь внизу на улице, а она стремительно вбежала по пантусу на второй этаж, где уже заседала комиссия. Дети напряженно ждали, прислушиваясь к звукам и голосам. Когда кто-нибудь выходил, серьезным и повзрослевшим, все молча смотрели на него, пытаясь угадать решение комиссии. Иногда кто-нибудь полушепотом спрашивал:

– Ну как?

Ответ был понятен без слов. Только что вышедший превращался в счастливца, который бежал паковать чемоданы или, заливаясь слезами, шел в палату, где безудержный поток бессвязных слов помогали сдержать валерьянкой. Тихонько проскользнув в палату, где шло самое важное действие дня, Лора примостилась на краешке стула. Толстый военный, сидевший во главе стола и, вероятно, являвшийся главой комиссии, медленно произнес фамилию Лоры. Она поднялась и подошла к началу красной дорожки. Взгляды всех присутствующих были обращены к ней. Толстяк попросил ее подойти к столу. Лора чувствовала себя достаточно спокойно, ведь внизу ее уже ждали родители. Она легко и проворно двигалась, глядя на лица военных. Она быстро выполняла просьбы попрыгать, присесть, поднять и опустить руки.

– Можешь идти.

Слова толстяка звучали ровно и мягко. Лора закрыла дверь и, не останавливаясь возле ожидающих ее детей, спустилась и побежала в парк. Время было перед самым обедом и парк пустовал. Втроем они носились, визжали и прятались за деревья. Родители привезли фотоаппарат и сделали несколько снимков. Лора не помнила себя от счастья. Особенно приятно было узнать, что Маринка осталась дома и внимание родителей полностью принадлежало ей. На обед Лора, конечно, не пошла. Заметив, как дети строем, держась за руки, шли в столовую, она спряталась и дождалась, когда они пройдут. Спустя два часа она попросила родителей подождать, пока она соберет вещи.

– Не спеши, сначала нужно получить выписку, а получим ее только завтра

Ответ матери был абсолютно резонным. Лора вошла в палату радостная, разгоряченная, держа в руке подаренную родителями куклу. Юлька, та девочка, что встретилась в коридоре, когда Лора спешила к родителям, в приступе радости носилась между кроватями. Она подбежала, обняла Лору и, громко чмокнув в щеку, прокричала:

– Меня выписали! Ура! Я еду домой!

Юлька смотрела безумным взглядом: зрачки расширились и зеленые глаза казались совсем черными. Глядя на подругу, Лора задумалась, но, вспомнив о своем отъезде, повеселела и начала собирать вещи. Лора, как многие дети, очень не хотела оставлять что-нибудь в санатории, боялась вернуться туда. В эту примету верили все, даже старшие дети, забывая, что их судьба в руках взрослых. Она шла по коридору и слышала, как вслед из открытых дверей доносится надрывный плач одновременно с радостными восклицаниями. Проходя мимо ординаторской, она остановилась и прислушалась. Да, она не ошиблась, говорили о ней.

– Когда вы планируете вывесить списки уезжающих?

– Думаю, прямо сейчас.

– Только сначала поговорите с Лорой, она еще не знает, что остается.

Лора сделала несколько шагов. Она не могла поверить тому, что только что услышала. Она узнала голос того самого врача, которому мать приносила коньяк. Все называли его Рыжим. Он был костлявый, с противными холодными пальцами и хитрыми глазками. Дверь открылась и Татьяна Васильевна, воспитательница, торопливо выходя собирать детей на ужин, ласково обняла Лору за плечи. Тихонько подтолкнув ее за собой, Татьяна Васильевна сказала:

– Сегодня в столовую ты пойдешь рядом со мной.

Татьяна Васильевна пользовалась уважением и любовью «своих девочек», как она называла воспитанниц. Единственная из всего персонала, она была посвящена в самые сокровенные тайны. Ради общения с ней дети отказывались смотреть телевизор и, затаив дыхание, слушали, как она читала им вслух. Затем следовал ежевечерний ритуал, когда все девочки желали своей Татьяночке Васильевне спокойной ночи. Они стояли на кроватях, прислонившись к холодным спинкам, нетерпеливо ждали. Она поочередно подходила к каждому ребенку, маленькие руки обнимали ее за шею и дети, словно обезумев от восторга, судорожно сжимая воспитательницу в объятиях, целовали ее в обе щеки. Другие девочки подпрыгивали и, протягивая руки, звали ее к себе. Самым счастливым был тот, кто прощался с Татьяной Васильевной последним когда, поцеловав ее, видел, как она подходит к двери, прощается еще раз со всеми и выходит.

Лора стояла в коридоре и застывшим взглядом смотрела на дверь, куда вошла воспитательница. Из ординаторской высунулась голова Рыжего. Он немного помолчал, подбирая слова, затем сказал:

– Лора, зайди на минуту, я хочу с тобой поговорить.

Рыжий сел за стол, положил руки на папку и выжидающе посмотрел на Лору.

После обеда я разрешаю тебе погулять с родителями. Сегодня они узнали, что комиссия оставила тебя еще на два месяца. Лицо его было серьезным, но Лоре показалось, что сейчас оно спрятано в маске, под которой скрывается огромное удовольствие. Рыжий отодвинул назад стул и облокотился на полукруглую спинку. Лора стояла у двери и не могла вымолвить ни слова. В голове все смешалось. Она смотрела на Рыжего и внутри нее стучала мысль «Кто захотел оставить меня здесь?» Девочка судорожно схватила дверную ручку и зажмурилась. Сердце билось редко и тяжело, проваливаясь куда-то вниз, шея напряглась и стало больно глотать. Лора знала это чувство, оно всегда накатывало, когда хотелось плакать. Ей не хотелось плакать перед Рыжим, показывать свою слабость и, тем более не хотелось дать ему почувствовать свою власть над ней.

– Я уже попросил вывесить списки. Вечером ты сможешь посмотреть и увидишь, что твоей фамилии там нет.

Рыжий почесал залысину и, опуская длинную костлявую руку, зацепил занавеску. Огненная ткань колыхнулась и кокетливо оголила край занавески. В самом уголке стояли бутылки. Лора сразу, это был тот самый коньяк, который родители привезли врачу. «Как же так?, подумала Лора, меня хотели забрать, иначе родители не приехали бы» Вспомнилось счастливое лицо Юльки, которой чудом удалось избежать гипсования, хотя ее правая рука почти не действовала и была все время прижата к телу. В таких случаях, как говорили врачи, гипс накладывали для контрактуры. Не находя ответа, Лора вдохнула побольше воздуха, чтобы сдержать слезы, спросила: