Рия Литвинова - Лето в январе

Тот был с ним рядом все это время. Отменял свои планы, что-то рычал или цедил в трубку собеседнику, голос которого страшно смахивал на женский, но в итоге сбрасывал звонок, чертыхался, докуривал черт возьми какую по счету сигарету и все равно ехал с Адамом в любую точку Бостона, не оставляя его ни на одну секунду.

Адаму позволили за это время один раз увидеться с Реджиной. Синтия привезла ее с собой, и та оставалась с няней в отеле все время, пока они торчали в седу и кабинетах адвокатов. Синтия долго сопротивлялась этому, но в какой-то момент Джеймс Роттс громко заявил:

– Мисс Уайт, позвольте ему увидеть дочь, он должен знать, за что вы отказываетесь бороться!

Это отрезвило всех, и девушка почти затравленно кивнула.

Джеймс Роттс был семьянином, так что у него непроизвольно сработал человеческий фактор, вынуждая выйти из образа вечно хладнокровного и страшно профессионально выполняющего свою работу адвоката. Меган одернула любимого в ту же секунду, но сказанного, увы, не вернуть, так что Джеймс лишь сдержанно извинился, не вложив в это извинение ни капли искренности.

Адам ждал встречи, как на иголках. Сидел и тряс ногой до тех пор, пока Арчи не опустил ладонь ему на колено и не произнес тихое, но правдивое:

– Она бы никогда тебя не забыла, ты же ее папа, блин.

…чем выразил разом все то, что мучило Адама больше года.

Когда дверь наконец открылась и оттуда выбежала девчонка, у Адама сердце забилось втрое чаще. Она неслась к нему с широко раскинутыми руками, сияя щербатой на один зуб яркой и искренней улыбкой. Адаму пришлось присесть, и, когда дочка впечаталась в него с размаху и обвила шею руками, его бросило в дрожь от того, как она тихо произнесла всего одно слово: «Папа».

В ту самую секунду Адам понял, что ему есть, за что бороться.

Уайт вздрагивает, когда пространство тихой квартиры прорезает звук дверного звонка. Мужчина поднимается с места и тут же бежит открывать.

– Черт, спасибо, – тут же качает головой Адам, впуская гостя внутрь, – спасибо, что приехал.

– Да пока не за что, – отмахивается Арчи, останавливаясь в прихожей. – Так, давай сразу по делу, – твердо произносит он, – как прошло слушание?

Уайт вздыхает и, взяв со стола бумаги, протягивает их Арчи. Парень принимает документ и начинает жадно бегать по нему глазами, чем вызывает у Адама улыбку. Слабую, взволнованную, погребенную под тонной тревоги, но улыбку. Когда Арчи добирается до заветной строчки, его глаза начинают сиять.

Адам смотрит на этого мальчишку и думает, что тот сам еще такой, черт возьми, ребенок, и ввязался он в страшное болото. Адам разменял уже третий десяток, у него за плечами слишком длинная жизнь, в то время как Арчи едва стукнуло двадцать пять, и он даже косвенно не предполагает, как сильно разнятся их с Адамом жизни.

Поэтому Адам никогда не признается себе вслух, но он боится. Боится, что ошибся с этим парнем и с этим решением.

– Так она наша? – с детской искренностью произносит тот. – В смысле… твоя, – на секунду зажмурившись, исправляется он. – Она твоя теперь, да?

Адам чувствует что-то странное внутри от сочетания этих слов. Что-то взрывается от этого и пускает по всему телу разряды тока. Он ведет линией плеч.

«… так она наша?..»

Мужчина сглатывает.

– Да, – замявшись, отвечает он. – Моя, – чуть улыбнувшись, опускает взгляд.

«Наша.»

Адам нервно облизывает губы.

Парень смотрит на него с толикой чего-то незнакомого, смотрит так разрывающе и чисто, что невольно задаешься вопросом: а он вообще настоящий? Реальный он или нет? Таких людей не бывает. Таких бракуют на таможне двух миров, отправляя обратно.

Арчи для этого мира слишком чистый.

–И как ощущения? – вырывает Адама из размышлений голос. – И кстати, ты зачем попросил приехать-то?

– А, черт. Точно, – проигнорировав первый вопрос, внезапно срывается с места Адам, приглашая Арчи пойти за ним. – Слушай, я тут думал по поводу комнаты для Джи. И, в общем…

Уайт подходит к закрытой двери и опускает ладонь на ручку, на секунду замявшись и поджав губы. Арчи чуть прищуривается, даже не представляя, что за этой дверью. Зная Адама, в любых предположениях тебя будет ожидать конкретное фиаско.

– Вот, – наконец кивает он и открывает дверь, впуская Арчи внутрь.

И тот замирает прямо на пороге. Многие бы предположили, что в этой комнате все обставлено на манер идеальной детской из зарубежных мелодрам? Однако это не так. Вместо чего-то, хоть как-то отдаленно напоминающего детскую, эта комната – просто мечта для существования… Арчи!

Длинный диван посередине, плазма на стене и на журнальном столике приставка, на которой Арчи умудряется разглядеть коробку с FIFA, несколько кресел-мешков, комод и стенка, заваленная дисками, всякими памятными вещами Адама и кучей фотографий из разных временных этапов жизни Уайта.

– Слушай, ты если съехаться со мной хочешь, то хоть бы цветочки подарил для начала, – немного странно и нервно отшучивается Арчи, глазея по сторонам.

Адам смеется, да только ему не смешно.

– Обхохочешься, – чуть напряженно отзывается он. – В общем, я не знаю… Ей тут комфортно будет?

Арчи смотрит на него не читаемым взглядом. В глубине души он рассчитывает на то, что у Адама просто юмор такой. Не считает же он на самом деле, что для девчонки, которой только в феврале четыре стукнет, будет комфортно – как он выразился, – жить в комнате для видеоигр?

Адам немного нервно запускает сжатые кулаки в карманы брюк, терпеливо ожидая ответа парня. Проклятье. Да он же не шутит…

– Серьезно, Уайт? – саркастически щурится он и качает головой. – На пуфике с шариками-антистресс под звуки плейстейшен?

– Ну…

– Мечта, Адам! – восклицает Арчи, но Уайт впервые за годы дружбы сарказма в голосе не распознает.

Мужчина смотрит по сторонам, изучает взглядом комнату и, кажется, правда не понимает, что отвечать или делать в принципе.

– Черт возьми, Уайт, включи мозги, будь добр, – не выдерживает Арчи, и Адам переводит на него взгляд.

А в нем – немая просьба и громкое «пожалуйста». Когда Адам сказал, что отец из него никудышный, он не давил на жалость. Он просто понятия не имеет, что значит быть им.Так что Арчи решает взять все в свои руки.

«Ты станешь прекрасным отцом, я обещаю.»

– Собирайся, Адам,– выходит из будущей комнаты девчонки Арчи, направляясь ко входной двери.

– Куда? – теряется тот.

Арчи останавливается и поворачивается к застывшему Адаму, которого – парень теперь почему-то уверен в этом на двести процентов из ста, – он не оставит одного ни при каких обстоятельствах. Обещание взрывается в мыслях само, и Грин в него верит. Парень улыбается.

– Нам пора в детский магазин.