Наталья Литвякова - Черти-Ангелы Натальи Викторовны

– Надо так надо, – подмигнул Славка.

Я посмотрела на тебя, ведь ты так и молчал с начала разговора. Вдруг тебе оно и не нужно? Я навязываться не хотела.

– Останься, – ты вроде негромко сказал, а мне – набат!

Ты хочешь! Ты ждёшь, чтоб я осталась!

Совещаться во двор я вперёд Алинки побежала.

– Ну? – спросила она.

– Ну! – ответила я. Ах, да к чему вопросы, когда и так всё ясно. Ясней, чем в белый день.

– Ох, и влетит же нам, – прошептала я, самой себе удивляясь. Пуститься в такую авантюру, уму непостижимо!

– Да чего влетит-то? Папик твой на сутках будет, раньше девяти не вернётся. Так? Я мамке скажу, что у тебя ночевала. Да никто и не узнает, стопудово. Ну, когда ещё так гульнём, прикинь!

Прикинула. Несколько шагов до тебя. Час до разлуки. Сегодня. Или вся ночь, но до завтра.

А там… хоть голова с плеч, всё равно.

Дельце провернули удачно: лицемерно попрощались с сестрой и якобы отбыли на электричку до Ростова. Навстречу авантюрным приключениям.

– Народу больше, чем людей, – заметила Алина возле клуба.

Действительно, на воскресной дискотеке к нашему удивлению, было не протолкнуться. А ведь завтра всем на работу, на учёбу.

– Так ведь свадьба, – пояснил ты, – второй день. Все здесь.

Вы со Славкой оглядывались, словно искали кого-то.

– Нету, – ответил Славка на твой вопросительный взгляд, и пояснил нам, – мамки на застолье остались. У них своя массовка, с баяном.

Пацаны вздохнули с облегчением. Всё шло по плану.

– Я люблю деревенские свадьбы, – зачем-то сказала тебе. – Там так весело.

– Ага, особенно на выкупе невесты, – поддержал ты.

– Или монетки собирать с конфетами, когда молодых осыпают. И взрослые такие смешные и всё разрешают детям. Помню, мы с бабушкой ходили к соседям. И свет вырубили. Так пока свечки зажгли, мы со стола все конфеты потырили, и никто потом не ругался.

– Так это у дядь Пашиного сына свадьба была! – воскликнул ты. – Может, я с тобой за одну шоколадку схватился тогда, в темноте?

– Только сейчас не подеритесь, – хмыкнул Славка. – Ну, пошлите уже. Ох, и веселье будет! И гости, и вон, Вадька с нашей улицы из армии вернулся. Его неделю назад ждали, а он только приехал. Слышите?

Мы поднялись по ступенькам и расслышали, что объявлял в микрофон ведущий:

– Родные и близкие друзья поздравляют Вадима, вернувшегося сегодня из армии. И для него звучит эта песня. Счастливой гражданки, брат!

– Пройду один мимо сельсовета,

Услышу плеск уток на воде.

Ещё звенит где-то это лето,

Да вся беда, я не знаю где! – вечер начался.

После танцев опять катались. Мальчишки красовались: бросали руль, разводили руки в сторону. Мы визжали от страха и восторга одновременно. Они же только скорости прибавляли.

«Взлететь до неба – пустяки,

Как будто крылья, две руки.

Раскрасив счастьем мир

Тебе его дарю.

За то что вместе мы

Тебя благодарю!» – и совсем неважно, что до разлуки осталось несколько ночных часов.

«9 октября.

7-30.

Сил нет писать. Я так счастлива безмерно!

Сил нет писать.

Спать… спать… спать… какая там школа!

16-00.

Пока тихо. Папы нет. Наверное, у своей. Может быть, пронесёт.

Ой, что вчера было и где! Или сегодня? Как в песне у Высоцкого, «ой, где был я вчера, не найду днём с огнём, только помню, что стены с обоями»! Даже не знаю, с чего начать, Дневник…».

Вдоволь накатавшись, мы приехали к Славке, зашли в летнюю кухню. Свет решили не включать.

– Темнота – друг молодёжи, – заявил хозяин убежища.

– Конспирация прежде всего, Феликс Сигизмундович, – поддержала его Алина. – Так. Занимаем места согласно купленным билетам. Чур, диван – мой!

– Наш, – поправил Славка и плюхнулся рядом.

Мы с тобой, как пионеры, примостились на стульях по краям стола. В глазах – взвейтесь кострами, синие ночи, но между нами расстояние в ширину океана. Я сидела, нога за ногу и качала чертей, как сказала бы бабушка. Ты пытался угостить меня яблоками, накормить жареным мясом, напоить компотом – делал всё, чтобы только пройти мимо меня к холодильнику и как бы нечаянно спотыкнуться. Твои маневры не остались незамеченными захватчиками дивана. Подколы сыпались как из рога изобилия, Славика разошёлся, Алинка хихикала. Я смущённо улыбалась, хорошо, хоть не видно, ты от бессилия хлопал дверцей агрегата так, что я подпрыгивала. Или это от озноба, вдруг охватившего меня?

– Слушай. Кажется, кто-то обнаглел в этом помещении? – ты, наконец, не выдержал. – Не мешало бы и нам отвоевать кусочек места под солнцем. То есть под луной.

– Да, не мешало бы сдвинуть товарищей, – с радостью согласилась.

– Ещё чего! – завопили товарищи в два голоса. – Нам и без вас неплохо!

– А нам нехорошо! Нашлись тут эксплуататоры диванов, единоличники какие! – возразил ты.

«Такая куча-мала образовалась! Не поймёшь, кто где. Алинка визжит, Славка щекочется, пыхтит. Я не могу, я закатываюсь, аж пополам согнулась. Особенно, когда Славик упал. А ты…»

А ты всё-таки занял кусочек дивана и позвал меня:

– Помогай, падай на колени! Вдвоём они нас не выпихнут!

Схватил за свитер, резко дёрнул на себя —ай, мамочки мои, я у пацана на коленях сижу!

«И я не шевелилась долго. Боялась, как я боялась! Во-первых, упасть, а во-вторых… чувствовала опасную близость – стоит мне повернуться, как может случиться то самое! Нет. Скорее, я боялась этого во-первых! И желала!»

– Сударыня, вам удобно?

– Да, – выдохнула. – А вам, сударь, не тяжело? Не надорвётесь часом?

– Не волнуйтесь, право. Мы, судари, прекрасно себя чувствуем, когда держим пёрышко.

Обменявшись шутливыми любезностями, замолчали.

Такая вдруг возникла тишина,

Что воздух зазвенел от напряжения.

Как будто во вселенной я одна,

Но чувствую я чьё-то приближение.

И только – сердца стук в ночи,

И только – дрожь души до пяток.

А он, приблизившись молчит,

А он со мной играет в прятки.

– Эй! – ты подул мне в затылок.

– А? – я напрочь забыла об опасности и обернулась…

Так вот что такое поцелуй! Когда картинка тёмной комнаты замирает в твоих глазах, и отражаются только мои зрачки; когда все звёзды превращаются в чёрные дыры, и космос моего тела летит в тартарары; когда, подобно мечтателю-царю о вечной молодости со страхом, ныряею в котёл с молоком, но не умираю в бурлящем кипятке – возрождаюсь к новой жизни.

– Вы чё притихли там? – раздался голос Славки, откуда-то из преисподней.

Я отпрянула. Бросилась из кухни, словно заяц, испуганный светом фар. Унесла новую жизнь в горячих губах, в дрожащих ладошках. На улице прижалась спиной к стене кухни, приложила руки к пылающим щекам.

«Мне казалось, это была и не я, Дневничок. Не знаю кто. Или что. Сплошной пульс, что бьётся на всю деревню. Нет! На всю вселенную. Я думала, что разбужу всех инопланетян, всех собак в округе, как сильно стучал он во мне!».