Яна Бредман - Туманное утро

Панорамные окна здания, расположенные в зоне ожидания, выходили на оживленную улицу. Тусклый свет мягко струился, растекаясь по белому глянцевому полу. Я присела на край сине-серого небольшого дивана неподалеку от окна и окинула взглядом присутствующих. Напротив меня, на невысоком сиреневом пуфе расположился парень лет двадцати пяти, он понимающе улыбнулся, затем отвел взгляд в сторону; немного поодаль, сидела девушка, скрестив пальцы с красным маникюром, обхватив хрупкую коленку, она беспокойно покачивала ножкой в черной лаковой туфельке; рядом расположилась тучная женщина, которая скучающе смотрела по сторонам и, кажется, ни она, ни кто-либо из присутствующих не понимали, что она здесь делает. Я кротко улыбнулась и поймала на себе неодобрительный взгляд девушки с карминово-красным маникюром. Наконец, прозвучала моя фамилия, и я поспешила за ассистентом, стремительно удаляющимся от меня.

Передо мной вышел претендент с измученным лицом, что-то бормоча под нос. Я посмотрела ему вслед и, глубоко вдохнув, зашла в кабинет.

– Добрый день, – отчеканила я. За скругленным белым столом сидела молодая женщина лет тридцати пяти на вид, может немного старше. Лицо ее было осунувшимся и сосредоточенным, с маленькими морщинками в уголках глаз. Она говорила по телефону, хмуря брови, от чего между ними появлялась неглубокая бороздка. Я стояла в дверях, не решаясь пройти, переминаясь с ноги на ногу.

– Здравствуйте, Эмма Вернер, – я подошла ближе и протянула руку, когда девушка отложила телефон. Она подняла на меня строгий взгляд и жестом пригласила присесть. Я расположилась напротив, положив одну ногу на другую, и скрестила пальцы, мягко опустив их на колено.

«Анна Каган»: прозвучало в ответ. Доли секунд мы смотрели друг на друга в упор. Анна уставшим скучающим взглядом, я – полным смирения и желания заполучить эту работу. Наконец, диалог перешел к стадии интервью. Телефон звонил каждые пять минут, всякий раз перед тем, как ответить, Анна бросала в его сторону раздраженный взгляд, указывая мне жестом подождать. Я безропотно ждала, потом вновь отвечала на вопросы и снова ждала. «Начинаю понимать, почему предыдущий претендент вышел отсюда с таким лицом»: думала я, когда Анна в очередной раз отвечала на звонок.

– Эмма, – прервал мои размышления строгий голос интервьюера. – Если любите помечтать, это не к нам. Я судорожно замотала головой. Мне стало жаль эту молодую женщину, устало склонившую голову над бумагами, вынужденную к тому же заниматься не своей работой.

– Вы будете под руководством Яна Майера, – произнесла Анна. – Я временно исполняю его обязанности. Ему нужен не просто сотрудник, а полноценная замена, когда он в командировках.

Снова зазвонил телефон, и Анна махнула рукой в сторону двери. Я недоумевающе посмотрела на нее, но она уже не обращала на меня внимание. «И что это значит?»: подумала я, стоя по другую сторону двери, под пристальным наблюдением следующего претендента.

Пройдя мимо стойки, где по-прежнему неустанно звонили телефоны, я спустилась по белым ступенькам, посеревшим в середине от слякоти и листвы, и вышла наружу. Подул легкий ветерок, потянув за собой края клетчатого палантина.

– Девушка! – послышался звонкий голос. Я обернулась. В дверях стояла молоденькая девушка. Ее глаза блестели, а на лице сияла назидательная улыбка.

– В понедельник, – произнесла она, когда я подошла чуть ближе. – К девяти. Я улыбнулась и кивнула в ответ.

Девушка скрылась из виду, а я еще какое-то время стояла недалеко от входа, испытывая радость от того, что моя жизнь начала обретать смысл.

– Сегодня потрясающая погода, – произнесла Марта. Я одобрительно кивала головой, смотря на раскрывающийся перед нашим взором Петербург с высоты десятого этажа. Я расположилась в яйцевидном кресле цвета бисквита около высокой лампы на глянцевой белой ножке. Марта сидела напротив, задумчиво листая меню. Солнце почти скрылось за горизонтом, утопая в кварцевых многоэтажках и разбрасывая последние лучи, от чего здания приобретали теплый оттенок апельсиновой кожуры.

Последние несколько дней мы почти не общались, поэтому сейчас, даже случайное замечание о погоде отзывалось во мне теплой приветливой волной из дружелюбия и сочувствия, неизвестно почему.

– Он оказался женат, – вдруг произнесла Марта, закрывая меню и посмотрев на меня так, точно ждала пощечины. Я перевела взгляд от окна на подругу, на минуту задержавшись на ее руках, которые, казалось, Марта не знала куда деть, затем снова отвернулась к окну. – Я догадывалась, что у него кто-то есть, но не думала, что жена, – добавила Марта.

Я недоверчиво посмотрела на подругу:

– Ты или потрясающе наивна, или восхитительно глупа. Марта округлила глаза, от чего ее лицо приобрело детское выражение. Она теребила краешек салфетки, обидчиво поджимая нижнюю губу.

– Я люблю его, – еле слышно протянула Марта и подняла на меня большие стеклянные глаза.

– А он что? – устало, выдохнула я. Марта ничего не ответила, лишь покачала головой так, словно вела внутренний диалог, в котором очевидно проигрывала.

Принесли еду. За нашим столиком воцарилось молчание. Вечер опустился на город, буднично зажигая свет в домах и на улицах, совсем не подозревая, что он – главный страх большинства из тех, у кого разбито сердце. «– Не люблю вечер», – произнесла я, чувствуя, как третий бокал Пино Нуар развязывает мне язык. Марта удивленно посмотрела на меня.

– Как-то по-особенному остро ощущается одиночество, – добавила я, облокачиваясь на спинку кресла.

– Ты не одна, – осторожно возразила Марта, покачав головой. Я улыбнулась в ответ, не решаясь что-либо добавить. За окном совсем стемнело. Внутри зажгли крупные белые лампы, стоящие у каждого столика, от чего наши отражения, искаженные и тусклые, проявились в окне. Строгим взглядом я смотрела на себя, порицая внутри за излишнюю худобу и пустой блуждающий взгляд, такой несвойственный девушкам моего возраста. «Мы все несчастны, но каждый по-своему»: подумала я, делая глоток вина и множа внутри себя какую-то странную и пугающую скорбь.

– Что ты делала все эти дни? – спросила Марта, отвлекаясь от тягостных мыслей и поддаваясь своему обычному жизнелюбию.

– Гуляла, – отрешенно протянула я, а затем осторожно добавила, – познакомилась с официантом в Cafe. При этих словах на моем лице появилась еле заметная улыбка, которую Марта не упустила из вида.

– С кем? – переспросила Марта, игриво улыбаясь.

– Знаешь, мне уже давно не было так спокойно и хорошо рядом с человеком. С ним я чувствовала себя как будто лучше. По правде сказать, большее, что может сделать один человек для другого, так это позволить ему быть лучше, чем тот есть на самом деле.