Лариса Розена - Долгая беседа подходит к концу, или Новая Шахерезада

Бедные люди поддерживали её: пускали на ночлег, кормили, спасая от голода и холода. Ей пришлось биться в страшных тисках нищеты и скитаться по белому свету:

Оборваны корни

Плавучей, плакучей травы

Так и я бесприютна!

С лёгкой душой поплыву по теченью,

Лишь только услышу: плыви!

Она жила, не жалуясь на судьбу. Один богатый вельможа, некогда любивший её, прослышав о её несчастьях, решил её разыскать и помочь. Когда же нашёл, то не узнал. Не было гордой красавицы. Перед ним была другая женщина, худая, бедно одетая, но поражавшая духовностью и благородством.

Распустился впустую

Минул вишнёвый цвет, —

О, век мой недолгий!

Век не смежая, гляжу

Взглядом, долгим, как дождь.

Придя в себя от изумления и желая протянуть ей руку помощи, он стал просить её перейти к нему в замок, воспитывать его детей. Она же решила, что это похоже на насмешку. Её, старую, больную, несчастную, приглашают во дворец стать воспитательницей. Жизнь её уже должна протекать не в замках, а в хижинах, дабы никого не пугать, не смущать. Да и как она бросит своих бедных друзей, детей коих учит грамоте. Им она нужнее. И, поблагодарив его, она отказалась, ссылаясь на то, что многое подзабыла за прошедшие годы, наставница из неё некудышняя. И это было правдой.

Когда вельможа покинул её, бедная семья пригласила её к себе погостить. Собрались знакомые, устроили застолье. В конце обеда она читала свои стихи, а те сидели с мокрыми от слёз глазами и вновь повторяли её чудесные «танка»:

Печальна жизнь. Удел печальный дан

Нам, смертным всем. Иной не знаем доли.

И что останется?

Лишь голубой туман,

Что от огня над пеплом встанет в поле.

Но долго в этом доме она не задержалась, не желая быть кому-либо в тягость. И уставшие от трудных дорог ноги, уводили её всё дальше, в неизвестность. Она ни о чём не жалела. Поэтесса любила всех, и все любили её. И поэтому народная память сохранила её имя в веках, восхищаясь её проникновенными стихами, красотой и добросердечием. С середины девятого века вплоть по двадцать первый её стихи в форме «танка» дошли до читателя. И как ранее, так и ныне, ими восхищаются люди, понимающие и любящие настоящую поэзию!

Татьяна вновь прервала рассказ, взволнованно спросив у своего собеседника:

– Вам понравилось моё повествование? Вы не устали?

– Очень понравилось. Но хотелось бы продолжить беседу.

– Я согласна, на следующий вечер, хорошо? Мы припозднились сегодня.

Положив трубку, писательница задумалась. Когда-то она тоже была молодой, красивой утончённой мечтательницей. Иногда она чувствовала в себе идеальную даму, будто женщины всего мира передали ей некую тайну и обаятельную женственность. То она ощущала себя древнегреческой гетерой, то дочерью знатного римского сенатора, то древне японской поэтессой. Эти фантазии наполняли её новым содержанием, превращая в другую, обожаемую всеми, счастливую женщину. Вот она выходит в сад из своего палаццо и ждёт любимого под нежные звуки лютни. Он задерживается и она, переполненная ласковыми звуками вселенной, тихо поёт задушевную песню.

Ну а сейчас, – её реальная жизнь. Училась она в школе, в десятом классе, и конфликтовала с учителем. Поэтому ей пришлось перейти в другую, незнакомую школу. Ей было шестнадцать. Короткая стрижка, яркая, неординарная внешность привлекли внимание мальчишек нового класса. Ей тоже понравился один из них – Геннадий Сидоров. Ах, если б знать тогда, что это навсегда! Он покритиковал её за внешний вид в классной стенгазете и этим привлёк внимание. Она влюбилась, а он не догадывался. Как-то им повезло – убирали вместе класс. Радости не было предела, но после поссорились из-за пустяка, дулись друг на друга, не разговаривали. Ей, бедняжке, было очень тяжело. Она не находила себе места от желания увидеть его, объясниться. Ночью, когда призывно светила тоскливая жёлтая луна, а улицы пугали неприглядной жутью, Татьяна одевалась, спешила из дома. Бежала вперёд, наугад, по вдохновению, считая, сердце само приведёт к его дому. И она всё ему расскажет, как ищет, хочет излить душу, любит до боли, до невыплаканных слёз. Но она не ведала, где он живёт, и возвращалась домой растерянная, сникшая. Много времени спустя она узнала, – он тоже любил её. Но судьба не соединила их. Он стал художником. Возможно, поэтому она увлеклась искусством – живописью, скульптурой, музыкой. Позже – поэзией в форме «танка»:

Звезда, та,

Что нас в юности

Соединить хотела,

Ещё сверкает

Предо мною…

*****

Морщинки

Хотел он нарисовать,

А помнил меня

Девчонкой.

Он сейчас не рисует меня.

*****

Сколько лет,

Сколько зим

Я не вижу тебя.

Почему ж по ночам

Я всё плачу навзрыд?

*****

В веках через пространства

Миров

Я буду звать.

Исходя тоскою,

Тебя искать!

*****

Поразила мечта

Своей явью.

Показалась

И скрылась вдали.

И оставила душу нараспашку.

И так же, как поэтесса Оно но Комати, Татьяна полюбила чтение и самоусовершенствование. Через боль и утраты, тоже пришла к осознанию вечной истины: нельзя жить только для себя. Душа, ум и сердце превращались в сплав любви и нежности. Она стала писать книги и дарить их другим – в детдома, больницы, монастыри. Всё светлое, что находилось в её книгах, рождало у читателей ответное чувство. Она, бессребреница, знала – поэты всегда питаются с руки Божьей. Надеялась на Господа, старалась не отчаиваться, доверяясь Ему. От грустных раздумий отвлёк звонок:

– Добрый вечер, Татьяна. Вы догадываетесь? Жду продолжения вчерашнего рассказа, – услышала она знакомый голос.

– Хорошо, я согласна, продолжаю:

Жил некогда в древней Японии чиновник, служивший при дворе императора. Был он образованным, тонким, впечатлительным, сочинял красивые стихи. И полюбил жрицу храма. Такие девушки, как весталки в древней Греции и Риме, должны были оставаться девственницами, участвовать в ритуальных церемониях храма, в котором служили. Но эта дева искусилась, ответила взаимностью на воздыхания влюблённого. Молодые люди тайно поженились, нарушив священные обеты. Но всё тайное становится явным. Об их супружестве донесли императору. Он разгневался, сослал чиновника в дальнюю глухую провинцию, а жрицу сделали рабыней храма. Её труд стал использоваться на изнурительно тяжёлых работах. Она пребывала почти в нечеловеческих условиях. Японцы умеют любить и ненавидеть от всего сердца! И что Вы думаете, супруг забыл свою тайную возлюбленную? Не забыл и не разочаровался в своей доле. Он благодарил судьбу за любовь, ниспосланную ему, и помнил о любимой постоянно. Дева же, надрываясь, почти теряя силы от трудной работы, каждую минуту думала о нём. Они наладили тайную переписку. Нашлись надёжные люди, что помогали влюбленным. Они понимали насколько сильно чувство супругов, и как безжалостна судьба по отношению к ним. История сохранила для потомков его послания к ней в стихах: