Лариса Розена - Долгая беседа подходит к концу, или Новая Шахерезада

Пусть жалок раб в селении глухом,

Далёком от тебя, как своды неба эти,

Но ели женщина небес

Грустит о нём,

То это значит стоит жить на свете!

Получая такие весточки от своего милого, рабыня храма окрылялась, жизнь уже не казалась тяжёлой, ведь её хранила любовь. Бывали случаи, перехватывали их переписку, и её сильно наказывали. Она терпела, закусив губы или улыбаясь, словно зря перед собою лицо далёкого возлюбленного. Ни одной слезинки не скатывалось из-за опущенных длинных ресниц, ни стона, ни крика. Её били не только за записки от любимого, но за каждый промах, неправильное движение, недовольный взгляд. Хотели заставить её валяться в пыли у ног жестоких мучителей, чтоб, как червь, ползая по земле, вымаливала прощение и целовала их ноги. Но она думала только о нём и, ни на что другое не реагировала. Это невероятно злило мучителей, подвязало их истязать её всё сильней, изощрённей. Однажды рабыню привязали к колонне в подвале храма и избивали плётками с железными наконечниками за то, что отказалась заниматься проституцией. В экзекуции принимали участие самые сильные мужчины, она терпела. Из спины ручьями бежала кровь, облезла кожа, а она не сдавалась. После, отвязав, её бросили на каменный пол и хотели насиловать. Но она кусалась, царапалась, выла так, что сбежались посторонние люди и потребовали оставить несчастную в покое. Она не покончила с собой, чтоб прекратить эти мучения. Она помнила его стихи, нежный взгляд, пожатье тёплых рук и надеялась с ним когда-нибудь встретиться. Это давало надежду, мучители отступали. Я даже написала по этому поводу танку:

От всех

Падений,

Ситуаций

Хранит меня

Любовь твоя…

Поняв, что она устоит, пока будет знать о верности и любви к ней супруга, пытались скомпрометировать его любыми способами. Подсылали молодых полуобнаженных гейш, которые бессовестно льнули к нему, желая совратить, но он тоже давал суровый отпор всем натискам врагов и думал только о своей ненаглядной, выгоняя наглых посетительниц. Их жизнь продолжалась, и не утратила смысл только благодаря стойкости, верности, любви и надежде. Что им страдания, ему – тоска, слёзы по супруге, а ей – чёрная изнурительная работа, побои? Когда она любила и была любимой навечно, навсегда!

– Спасибо, Татьяна, за восхитительную историю. Я тоже вспомнил свою бывшую супругу. Хоть и расстались мы с ней пятнадцать лет назад, но я до сих пор её люблю. Да, жизни у всех складываются по-разному. Когда-то она была удивительно красива, похожа на актрису Фатееву, а теперь кожа и кости, смотреть не на что. Страшна, как первородный грех. Что делает жизнь с человеком!? Ну да всё б ничего, тревожит просьбами молиться о её втором супруге. Он сотворит что-то непутёвое, а я – молись.

– Вы плачете?

– Да нет, просто вспомнил прошлое, грустно стало. Простите, Татьяна, мне завтра рано вставать. Спокойной ночи.

Писательница положила телефонную трубку, задумалась. Жизнь у неё тоже была непростой. Сколько пришлось пережить! Первого мужа, старше её на семнадцать лет, она не любила. Почти ежедневные ссоры, его унижения, измены. Жизнь становилась невыносимой.

– Психопаточка, опять орёшь?

– Старичок, надоела твоя жадность, копейки, что несёшь в наш дом. Помогаешь дочери, помимо элементов, матери, племяннице. Всем, кроме твоей второй семьи, а ведь у нас общий ребёнок и скоро будет второй. Но что он видит, рваную одежду, плохую еду? Разве так можно жить? Всё рыщешь по городу в поисках дешёвой гнили. Мне рубля в руки не даёшь, боишься, что-то зажулю?

– Получай! – удар по виску над горящей газовой горелкой. Еле успела вовремя закрыть руками лицо, чтоб не опалило. А маленький ребёнок надрывался в крике. Иногда он сквернословил, и тогда Татьяна увещевала:

– Ты – главный инженер, забудешься и на подчинённых начнёшь кричать, прекращай!

Наверное, судьбу эту она взяла по наследству от своей матери Антонины. Та в молодости была необыкновенно хороша. В школе, в десятом классе, её полюбил красивый мальчик и она его. Но по происхождению они были не равны. Антонина – из бедной, простой рабочей семьи, жившей в подвале. А Георгий из обеспеченной дворянской семьи, имевший свой дом. Он похищал, потихоньку от своей матери, семейные украшения и дарил ей. Однажды продал гитару, она захотела пирожных, и накупил их ей на все деньги, штук пятьдесят.

После окончания школы Антонина поехала поступать в московский ВУЗ, он провожал её, да и уехал вместе с ней. Там похолодало и они, раздетые, бегали в туалеты греться. И оба вместе вернулись. Они стали близки. Но его матушка вынесла свой приговор:

– Сын польской дворянки и дочь простого сапожника? Никогда! – Она даже решила уехать вместе с сыном подальше от соблазнительницы Антонины. Заставила Георгия поступать в лётное училище, чтоб шёл после его окончания на вторую мировую войну, лишь бы забыл её. Но он не забыл. И когда узнал – Антонина вышла замуж за другого мужчину, а он был на тот момент в небе, на учебе, то упал с самолётом на землю. Покалечился, но это спасло его от призыва в армию и на войну.

Только спустя двадцать три года Татьяна узнала о том, кто её родной отец. Отчим умер, и Георгий приехал к ним в гости, всё рассказав ей. Она кинулась ему на шею с плачем, вопрошая:

– Зачем ты оставил меня с ними? Я очень страдала! Знал бы ты, как отчим мучил меня!

У Георгия жизнь сложилась трагически. Женился на девушке блокаднице-Ленинградке, а она после родов сошла с ума и почти не покидала психбольницу. Антонина тоже не была счастлива. Супруг, маленький, страшненький, ревновал и изменял. Может, из-за не сложившейся жизни она стала жестокий по отношению к старшей дочери – Татьяне?

Да, видимо, писательница повторила судьбу своей матери. Но и у неё была одна отдушина. Устав от сложных отношений с супругом, поехала к матери на юг, и случайно встретилась с ним – Геннадием. Счастью не было предела. Они уезжали к морю, ловили рыбу, загорали. Одни, далеко от дома, в палатке, костёр, тишина, безбрежность. Ей хотелось летать. Она всегда любила ночь. Ловила её шорохи, выпивала тишину, верила её обещаниям. Ночью она становилась другой. Оживала, всё казалось таинственным, родным и близким, будто настоящая жизнь Татьяны была ночью, а днём – лишь слабая её тень. Чувства становились острыми, ясными, живыми. Ночь баюкала, успокаивала, ласкала. Казалось, только она и была её настоящей матерью. Ах, если б навеки так было! Но, к сожалению, всему приходит конец. Кончилось и это. А потом продолжалась невыносимая семейная жизнь. Супруг уже открыто предавал, не любил. Они расстались. Все это очень нелегко вспоминать. «Как мы чудим в этой жизни, гневим Бога своим легкомыслием и глупостью, ничего для Него, всё для себя! А-я-яй! В итоге плачем – не так всё сложилось. А как должно было сложиться, если Всевышнему с нами в наших жизнях места не находилось? Я ведь тоже далеко не сахарная, сколько мерзости внутри!».