Эмма Чейз - Принц Генри

Качаю головой, напоминаю себе, что я уже, черт возьми, давно взрослая самостоятельная женщина.

– Я расскажу вам, как все прошло.

Энни показывает мне большой палец, сразу обеими руками, а Уиллард одобрительно кивает, и волнистые каштановые волосы падают ему на лоб, как у бродяги из какой-нибудь романтической истории. В последний раз помахав им обоим, я выхожу из небольшого открытого дворика, окруженного каменной изгородью, где мы встречаемся каждый день на ланч, и иду внутрь.

В прохладном затененном атриуме закрываю глаза и вдыхаю знакомый успокаивающий запах книг и кожаных переплетов, бумаги и чернил. До того, как Весско стал суверенным государством, в этом здании располагался шотландский собор – собор Конкордия. На протяжении веков здание реставрировалось и менялось, но чудом здесь уцелела изначальная архитектура – три этажа, величественные мраморные колонны, арочные проемы и высокие замысловато расписанные потолки. Работая здесь, я иногда чувствую себя жрицей, сильной и могущественной, особенно когда я нахожу для кого-то книгу, которую не так просто отыскать, и человек буквально светится от радости. Или когда знакомлю читателя с новой серией или автором. В этой работе заключена особая привилегия, честь – я открываю людям целый новый мир, полный героев, мест и эмоций, в котором они не побывали бы без меня. Это просто волшебно.

Марк Твен, помнится, говорил: «Выберите себе работу по душе, и вам не придется работать ни одного дня в своей жизни».

Так вот, в Библиотеке Конкордия я не проработала ни дня.

Мои каблучки стучат по каменному полу, когда я направляюсь к дальней винтовой лестнице. Прохожу мимо абонементного стола и машу старой Мод, которая работает здесь волонтером двадцать четыре на семь с тех пор, как два месяца назад скончался ее муж Мелвин. Затем я замечаю Джорджа за тем же столом, где обычно – он у нас постоянный посетитель, пенсионер, холостяк по жизни. Взяв из стопки две местные газеты, кладу их перед ним, когда прохожу мимо.

– Добрый день, Джордж.

– Да, теперь он и правда добрый, дорогая, – отвечает мужчина.

Вдоль боковой стены ровными рядами, словно солдаты, выстроились компьютерные столы, и я вижу ярко-рыжую шевелюру Тимми Фрейзера. Он склонился над клавиатурой и что-то яростно печатает. Тимми – тринадцать, и он в целом хороший паренек, хоть иногда и бедокурит, как и положено в его возрасте. У него пять младших братьев и сестер. Его отец – грузчик, а мама на полставки прибирается в поместье на вершине холма.

В поместье моей матери.

Каслбрук – прекрасный крошечный городок, один из самых маленьких в Весско. Когда-то здесь была рыбацкая деревня, может, и не самая процветающая, но все же местные были довольны жизнью здесь ровно настолько, чтобы не уезжать туда, где трава зеленее. Столица находится от нас где-то в пяти часах езды, и хотя местные далеко отсюда и не уезжают, к нам часто приезжают гости из большого города, которые хотят провести выходные в тишине, на берегу моря.

Школа Сент-Олдвин, куда ходят все местные дети, находится отсюда минутах в десяти ходьбы, но, готова поспорить, Тимми успеет за пять.

– Почему же ты не в школе, Тимми Фрейзер?

Он криво улыбается, не отрывая глаз от экрана и не переставая печатать.

– Я туда скоро вернусь. Мне пришлось прогулять четвертый и пятый уроки, чтоб сдать этот доклад на шестом.

– А ты никогда не думал, что, может, стоит сделать задание за день или, представляешь, даже за несколько дней до сдачи?

Тимми пожимает плечами.

– Ну, лучше уж сдать в последний момент, чем вообще не сдать, Сара.

Я хихикаю, потрепав его по огненной шевелюре, и поднимаюсь по ступенькам на третий этаж.

С людьми, которых я знаю, мне комфортно – с ними я общительная, даже шутить могу. А вот рядом с новыми людьми у меня все внутри сжимается в тугой комок, как и когда я попадаю в непредсказуемые ситуации. И вот как раз одна из таких ситуаций меня сейчас, похоже, и ждет.

«Ну черт возьми, а…»

Стою у двери в кабинет мистера Хаверстрома, уставившись на черные буквы его имени, нанесенные по трафарету на матовом стекле, и прислушиваюсь к тихим голосам внутри. Не то чтобы мистер Хаверстром был невыносимым начальником. Он чем-то похож на мистера Эрншо из «Грозового перевала». Пусть он и не уделяет много времени книгам, его присутствие сильное, значимое.

Я делаю вдох, распрямляюсь и стучу в дверь твердо и решительно, как это сделала бы Элизабет Беннет. Потому что ей все было по фигу. Мистер Хаверстром открывает дверь и прищуривается. Волосы у него белесые, кожа – бледная, а его вечно недовольное лицо – морщинистое, словно раздавленный зефир.

Внешне я киваю и летящей походкой вхожу в кабинет, но внутри вся съеживаюсь.

Мистер Хаверстром закрывает за мной дверь, и я резко останавливаюсь, заметив Патрика Нолана на стуле у стола начальника. Пэт – мой коллега, и, как и я, он возглавляет отдел художественной литературы. Он ничуть не похож на типичного библиотекаря, какими их представляют – скорее на олимпийского триатлониста, весь такой мускулистый, с широкими плечами и вечным вызовом в глазах.

Пэт – не такой большой мешок с дерьмом, как Эллиот, но близко.

Я сажусь на свободный стул рядом с Пэтом, а мистер Хаверстром занимает свое место за столом, напротив.

– Леди Сара, я как раз объяснял Пэту, по какой причине пригласил сегодня вас обоих.

Не думайте, что «леди» – это знак особого уважения. Просто дань традиции, обращение типа «мисс» к дочери графини. За этим обращением не стоит настоящего влияния.

Может, я просто параноик – ну, бывает со мной такое, – но сейчас я чувствую такую тяжесть в животе, словно мой желудок держится на тоненькой ниточке, которая вот-вот оборвется, и тогда этот жизненно важный орган просто провалится вниз. С усилием я отвечаю.

– Да?

– Нас выбрали для проведения ежегодного симпозиума Северных районных библиотек.

Это не просто нехорошо – это скверно. Очень, очень скверно.

– Итак, мы – принимающая сторона, и каждый отдел должен выступить с презентацией. Ну а учитывая масштаб нашего отдела художественной литературы, не вижу причин, по которым вы с Патриком не могли бы провести презентации отдельно, но дополняя друг друга.

Желудок все-таки проваливается вниз. За ним готова последовать селезенка. Уверена, печень тоже за ними поспешит.

– К концу недели мне понадобится от вас тема и план презентации, чтобы вы не повторяли выступления друг друга.

Моя челюсть приоткрывается и захлопывается – как у рыбы, без единого звука. «Дыши!» Чтобы говорить, нужно дышать. «Идиотка».

– Мистер Хаверстром, не уверена, что я…

– Я понимаю, вам некомфортно выступать на публике, – говорит мистер Хаверстром, глядя куда-то над моей головой.