Валерия Симонова - В поисках радуги

Дэвид сложил тетради аккуратной стопочкой и, полюбовавшись на нее немного, отправил в недра сумки. Эту сумку ему подарили несколько лет назад на конференции в Вашингтоне, и Дэвид, весьма неприхотливый в выборе аксессуаров (а точнее сказать, и вовсе к ним равнодушный), с тех пор пользовался ею каждодневно. За годы сумка приобрела весьма потрепанный вид, но выглядела заслуженно. Впрочем, большинство коллег Дэвида ходили с портфелями похуже, в основном потому, что все были старше него, – а значит, и стаж у них был больше.

За окнами сиял прекрасный весенний день. Май в Калифорнии всегда жаркий, предвестник не менее жаркого лета. Дэвид поискал в гостиной солнечные очки, не нашел и вспомнил, что оставил их на веранде. Утром он любил читать газеты, сидя за столом на деревянной веранде, выходившей в небольшой сад. И работать там тоже было очень хорошо, особенно если чем-нибудь прижать бумаги, вечно норовившие разлететься под упрямым ветерком. Коттедж был немного великоват для одного Дэвида, однако он почти не замечал этого, занятый своими делами. Убиралась приходящая домработница, нанятая через респектабельное агентство, так что вокруг чисто и хорошо.

Очки лежали у чашки, на дне которой плескались остатки молока. Дэвид подумал, допил молоко и, насвистывая, нацепил очки на нос. Пожалуй, нужно взять газету с собой, чтобы дочитать в перерыве. Он еще не со всеми новостями ознакомился.

– Доброе утро! – раздался голос из-за живой изгороди, разделявшей два участка.

– Доброе утро, Розмари! – Он помахал рукой женщине средних лет. Недавно она потеряла мужа (бедняга умер от рака) и теперь, когда горе немного притупилось, иногда заглядывала вечером к Дэвиду. – Придете на чай? Традиции нужно поддерживать.

– Да, спасибо! – Ее круглое лицо в обрамлении мелких кудряшек засияло. – Если я не буду вас отвлекать.

– Вы никогда меня не отвлекаете, каждый ваш визит важен для меня!

– Ах, вы так галантны, Дэвид. Конечно же, я приду. В семь, завтра, как обычно?

– Да, в семь.

По правде говоря, ему действительно есть чем заняться завтрашним вечером, Дэвид планировал посидеть над статьей. Но Розмари не станет навязываться: час-полтора – и она отправится к себе домой. После смерти мужа она не могла общаться с мужчинами слишком долго, непременно начинала плакать. Ее психолог, к которому Розмари исправно ходила трижды в неделю, уверял, что скоро это прекратится, и вдова сможет наладить полноценную жизнь. Пока же Дэвид вежливо звал ее к чаю. Он понимал, сколь велико горе женщины, обожавшей мужа, и старался ее поддержать. Дэвид с покойным Крисом были хорошими приятелями.

Розмари продолжила подрезать кусты, щелканье садовых ножниц далеко разносилось в тишине. Хорошо жить не в центре, где даже ночью не спастись от гудков машин и криков под окнами, а на окраине города. Дэвид закрыл дверь на террасу, взял сумку, забросил ремень на плечо и, бренча ключами, направился к выходу.

Раздался длинный, настойчивый звонок.

Интересно, кто это может быть? Почтальон со срочной телеграммой? Дэвид распахнул входную дверь.

На пороге, уперев руки в бока, стояла рыжеволосая девица. У ее ног валялась небольшая спортивная сумка.

– Доброе утро… – начал Дэвид, намереваясь выяснить, что нужно от него незнакомке в столь ранний час, однако договорить ему не дали.

– Ты! – Она ткнула его кулачком в грудь – весьма ощутимо. – Как ты мог так поступить?!

– Как поступить? – невозмутимо осведомился Дэвид. Девица ахнула.

– Ты сбежал, и теперь спрашиваешь, как именно? Мы уже начали приготовления к свадьбе! Лола рыдает целыми днями!

– Почему Лола рыдает? – спросил Дэвид с наигранным интересом. Он уже догадывался, в чем дело, и размышлял, с чем на сей раз ему придется иметь дело. Вернее, с кем.

– Потому что ты бросил ее практически у алтаря!

– Но ведь не у самого алтаря?

Попал в точку: девица раздраженно прищурилась.

– Недалеко. И поверь мне, остаток пути ты преодолеешь. Если бы на месте Лолы была я, я просто выцарапала бы тебе сейчас глаза и никогда не захотела больше тебя видеть. Но моя сестра, похоже, искренне тебя любит. Так что собирайся, и поехали.

– Я никуда не поеду, – сказал Дэвид. Интересно, как ее зовут, эту рыженькую? Он должен знать. – У меня масса работы и обязательств. Возможно, на следующей неделе.

Она просто задохнулась от возмущения.

– На следующей неделе?!

– Послушай, – осторожно сказал Дэвид, – я ведь внезапно уехал, так?

– Вряд ли бегство можно назвать просто внезапным отъездом!

– Ты не думаешь, что у меня могли быть на то причины?

– Никаких причин, чтобы сбегать и не оставлять ни толковой записки, ни адреса, у тебя быть не могло!

– Хорошо, признаюсь, виноват. Но у меня есть определенные обязательства. И срочная работа, если на то пошло.

Жаль, что скандалить приходится на крыльце. И хорошо, что сейчас кто-то вряд ли слышит этот разговор на повышенных тонах. Розмари не в счет, она чуточку глуховата, да и не прислушивается к тому, что творится по соседству.

Рыжеволосая хмыкнула.

– Срочная работа? Ты же свободный художник. Говорил, что сейчас в полете между должностями.

Значит, он представился так? Что ж, отлично.

– Верно. Но иногда я оседаю на короткое время. Кое-какие издержки образования. – Дэвид отступил назад и сделал приглашающий жест. – Сейчас мне нужно уходить. Можешь оставить свои вещи и прогуляться по городу до обеда. Потом все обсудим.

– Я ничего не желаю с тобой обсуждать. И глаз с тебя не спущу. Если тебе нужно куда-то идти, я отправлюсь вместе с тобой.

Она решительно вошла, плюхнула сумку на пол и огляделась.

– Хорошо, – обреченно сказал Дэвид, закрывая дверь, – ты можешь остаться сегодня. В конце концов, мы же почти родственники.

– У нас есть шанс успеть на дневной рейс до Чикаго.

– Прости, не могу.

– Ты объяснишь мне, что происходит?

– Может быть, позже. Непременно.

Рыжеволосая подозрительно смотрела на Дэвида.

– Ты какой-то не такой.

– Я очень тороплюсь. Пойдем.

Она направился к лестнице на второй этаж, и девица последовала за ним, неся сумку – впрочем, по виду не тяжелую. Дэвид специально не стал брать у нее вещи.

– Вот. – Он распахнул дверь в одну из ничейных спален. – Можешь занять эту комнату. Душ за той дверью. Я ухожу через десять минут, так что у тебя десять минут.

– Спасибо, – буркнула гостья и закрыла дверь у него перед носом.

Оставлять ее в доме нельзя. Дэвид спустился вниз, прошелся по гостиной и кабинету, уничтожая улики, коих, впрочем, было немного, – всего-то и требовалось, что спрятать парочку фотографий. Засунув рамочки в ящик стола и заперев его на ключ (опыт напоминал, что некоторое обиженные девицы не погнушаются рыться в чужих вещах), Дэвид бросил взгляд на простые наручные часы, уселся на стул в прихожей и принялся ждать. Он попытался позвонить, но нужный ему номер, конечно, не отвечал. Типично.