Ольга Распутняя - Объятые иллюзиями

В следующем году я успешно сдала все экзамены, результаты которых открыли мне двери в один из лучших колледжей Нью Йорка. Я собиралась изучать журналистику и связи с общественностью. И пусть я не горела этой профессией, но все же она казалась мне в достаточной степени интересной, авантюрной и романтичной, чтоб мои мечты о карьере актрисы на время отступили на дальний план. Ожидание разительных перемен захватило меня, и я восторженно чувствовала, что стою на пороге новой жизни, в которой возможно абсолютно все.

Летом мы начали активно упаковывать мои вещи и готовиться к моему отбытию в Нью Йорк.

Погрузившись в свои мысли, я машинально отхлебнула из чашки и тут же поставила ее на место – чай был холодный и безвкусный. Я забыла добавить туда ложечку меда – я уже много лет не ела сахар. Майло у моих ног настороженно помахивал хвостом и с любопытством поглядывал на меня доверчивыми блестящими глазками. Видимо, почувствовав мое настроение, он необычайно притих.

Воспоминания о тех далеких днях спутанным ворохом пронеслись в моей голове, оставляя неприятный привкус горечи. Я все пыталась вспомнить свои мысли и чувства в то время, но никак не могла. Все это происходило с другой Летицией, наивной и глупой маленькой девочкой, которая росла, словно цветок в оранжерее, питаясь своими фантазиями, как живительными лучами солнца. Тогда мне казалось, что я могу покорить весь мир, но я не знала даже малой его части.

Вдруг злая улыбка непроизвольно искривила мои губы. Отрывки наших разговоров с родителями вновь болезненно вспыхнули в памяти. Во мне желчной волной поднялось чувство отвращения к самой себе. Как же легко я переложила ответственность за собственную трусость на своих родителей! Как просто позволила сыграть на своей неуверенности, как непринужденно мне удалось убедить себя обменять мечты на здравый смысл. С какой чистой совестью оправдала я себя тем, что я не отступаю перед страхом поражения и возможным разочарованием, о нет! Я лишь нахожу компромисс между своими желаниями и единственным выходом, который устроил бы всех и не вызвал бы никаких сложностей, усилий и ссор с родителями, от которых зависело мое будущее. С каким рвением я выискивала в этом своем решении все больше и больше преимуществ, обманывая всех вокруг и саму себя. Но правда, которую я даже тогда понимала и старательно игнорировала, сейчас предстала передо мной, беспощадно и неумолимо.

А правда эта была в том, что я выбрала жить с мечтой о мечте, потому что боялась падения, боялась потерять поддержку и остаться одна, взять ответственность на себя, и на себя же и рассчитывать. Я боялась столкнуться с препятствиями, одолеть которые было бы мне не по силам. Сама вероятность того, чтоб нести на себе все бремя своих решений, не имея никаких путей к отступлению, приводила меня в ужас. Я поняла, что сама же загнала себя в тупик тем, что видела единственно возможное счастье лишь в некоем образе в своем воображении, одновременно пугаясь в его размытости и неопределенности. Вот только далось мне это понимание намного жестче и болезненнее, чем я могла себе представить.

Пора было кончать с этим.

–Знаешь, что, Майло, – решительно сказала я, вставая и собирая свои длинные волосы в пучок, – что-то мы с тобой совсем раскисли. А мы ведь не собираемся поддаваться осенней хандре, правильно? Это уже давно и безнадежно вышло из моды.

Одним из главных своих преимуществ я всегда считала то, что не позволяла себе долго предаваться грустным мыслям, хоть у вас наверняка и сложилось обратное впечатление. Всякая трагичность была несвойственна моей природе, поэтому я и боялась так сильно испытать боль и разочарование, неосознанно стараясь уберечь себя от них, как могла. Как только меня начинал затягивать поток печали и уныния, все во мне мгновенно восставало против этих ощущений, и я тут же с яростью начинала буквально силой изгонять их из своей головы. Я всегда до паники страшилась, что, если слишком погрязну в этом водовороте, то мне уже не достанет сил вынырнуть обратно, поэтому я решительно срубала их на корню. По этой причине я и взялась с таким рвением за немедленное уничтожение ядовитых воспоминаний, отравляющих меня.

– Думаю, Майло, нам давно уже не помешало бы немного привести дом в надлежащий вид. Порядок в вещах – порядок в мыслях, – бодро сказала я.

Ободренный моим повеселевшим голосом, Майло тут же резво подскочил, опрокинув при этом табуретку, чем выразил свое полное свое одобрение тому, что уборка действительно не помешает.

Тут стоит упомянуть, что я никогда особо не отличалось ни аккуратностью, ни педантичностью в плане порядка, а в последнее время и вовсе перестала следить за ним. Так что мои вещи валялись по всему дому в самых неожиданных местах, как им вздумается. Оценив весь масштаб происходящего, мой задор немного погас, но все же я решительно взялась за дело.

Мои книги, ежедневники, альбомы, записные книги, пищевые дневники, блокноты для рецептов, списков и идей, разноцветные листочки-напоминания и планеры выглядывали буквально отовсюду. Они лежали на подоконниках, валялись на журнальных столиках, сиротливо ютились в уголках диванов и кресел, торчали из-под горшков и вазочек с цветами и скромно выглядывали между подушками. Дело в том, что я практически постоянно что-то читала, записывали или просматривала, благополучно оставляя вещи на том же месте. А затем я сбивалась с ног, пытаясь по всему дому отыскать нужную записную книгу, но, потерпев поражение, лишь махала рукой и брала другую. Можете себе представить, какой невообразимый хаос царил в моих записях.

Неисчислимое количество времени у меня ушло только на то, чтоб собрать все вышеперечисленное со всех обозримых поверхностей. Войдя в раж, я даже разложила книги по полкам практически в алфавитном порядке (моего терпения хватило примерно до буквы «з»), а блокноты и записные книжки в аккуратные стопки. Приободренная тем, что по крайней мере несколько дней мне не придется обегать половину дома в поисках нужной заметки, я с энтузиазмом направилась в свою комнату. Майло не отставал от меня ни на шаг, путаясь под ногами и заставляя меня то и дело спотыкаться и ругаться сквозь зубы.

Я занимала гостевую комнату, так как она единственная не хранила на себе отпечаток предыдущих обладателей. Ее стены были выкрашены в мягкий бежевый цвет, а не обиты вызывающими рябь в глазах старомодными кирпично-красными обоями, как спальня дяди и тети. Что касается чистоты, то здесь все было далеко не так плачевно, как в остальном доме. Моя комната была для меня очень сокровенным местом, поэтому содержалась практически в образцовом порядке. Я со всех сторон окружила себя любимыми вещами, доставляющими удовольствие, ведь только так я могла чувствовать себя здесь хотя бы отчасти в своей тарелке. Так что, лишь бегло исследовав содержимое моей спальни, можно было составить вполне исчерпывающее представление о ее хозяйке.