Ольга Распутняя - Объятые иллюзиями

Поэтому не было ничего необычного в том, что каждый из редких приездов Джорджа превращался для нашей семьи в мероприятие колоссальных масштабов. Мы за неделю начинали приводить в порядок весь дом, чтоб любимому Джорджу не так сильно бросалась в глаза разница с Нью Йорком, которая свидетельствовала явно не в нашу пользу. Папа отправлялся в погреб и доставал темные бутыли с крепким сладковатым вином, припасенным для «особых» случаев. Мама, захватив меня с собой, панически сносила полки продуктовых магазинов, заполняя тележку итальянской пастой, бальзамическим соусом, белыми шампиньонами, органической индейкой, различными сортами сыра разной степени жирности, миндальным молоком, безлактозным творогом, коробками с шоколадными макарунами и еще множеством всего. Когда количество покупок начинало угрожающе перевешивать через край корзины, она, ничуть не растерявшись, посылала меня еще за одной.

На целые сутки наш дом превращался в подобие бэкстейджа съемок кулинарного шоу. Под несмолкаемый аккомпанемент маминых громких команд и папиных недовольных бормотаний резались фрукты, тушились овощи, отваривались кальмары, запекалось мясо с картофелем и помешивалось тесто. И только когда разложенный по такому случаю полированный стол был накрыт праздничной скатертью с ажурными концами и заставлен тарелками с салатами, жареными грибами, канапе, индейкой с яблоками, нарезками из бекона и сыра и различными видами гарнира и соусов, в вазочки насыпаны конфеты, кокосовые пирожные и миндальное печенье, а на кухне дожидался мамин фирменный тыквенный тарт, все немного выдыхали.

Появление Джорджа было, как и всегда, полностью в его репертуаре. То есть он буквально ввалился внутрь с клубами зимнего воздуха, с тем самым легко узнаваемым маниакальным рабочим блеском в глазах, одной рукой прижимая телефон к уху, а другой лихорадочно жестикулируя нам, чтоб мы подали ему бумагу и ручку.

– Да-да, Скотт, я… сейчас, буквально одну секунду…да, записываю. Будь любезен, повтори предпоследнюю цифру. Спасибо. Да, разумеется, я берусь за это. У меня был подобный случай предыдущей весной. Ты, конечно, помнишь… Да, пришлось немного попотеть, но все что… Ну что-ты, не стоит. Во многом это была и твоя заслуга. Да, все это совершенно прискорбно… как же, нужно было постараться… Разумеется, клиент есть клиент. Да, конечно, совершенно согласен: никогда не спрашивать, совершал он это или нет. С юридической точки зрения нас это никаким образом не интересует. Ах да, благотворительный прием у Монтгомери в понедельник. Разумеется, я там буду…хотя все это совершенно некстати. У меня расписан каждый час, я имею ввиду, буквально каждый, но, разумеется, приличия… Да… конечно… и передавай привет Энни… Ох, я прошу прощения, неотложные дела.

В то время, пока длился этот содержательный разговор, я внимательно разглядывала старшего брата. Я не видела Джорджа уже полгода, поэтому изменения в его внешности особенно бросались в глаза. Конечно, он всегда был долговязым и худощавым, однако сейчас его элегантный костюм (никто, кроме Джорджа, не додумался бы приехать на домашние посиделки в костюме) прямо-таки повис на нем, как на вешалке, а под глазами пролегли глубокие тени. Впрочем, все это характерно свидетельствовало о том, насколько успешно продвигалась его карьера. Несмотря на явные признаки физической истощенности, выглядел он довольно бодро. Его голубовато-серые, как и у меня, глаза, возбужденно сверкали, как и всегда, когда его ожидало интересное дело. Немного вьющиеся, золотисто-рыжеватые волосы Джорджа были тщательно приглажены, да и вообще, он явно старался выглядеть образцово и респектабельно. Судя по всему, производить впечатление уже твердо вошло у него в привычку

Закончив разговор, мой щеголеватый братец наконец снизошел до того, чтоб крепко пожать руку отцу и поцеловать маму. Правда, уже в следующую секунду он буквально утонул в объятиях крепко обхватившей его обеими руками мамы, которая никак не хотела его отпускать, украдкой смахивая слезинку. Нужно сказать, это неплохо сбило с него спесь, так что, когда она наконец отстранилась, вид у него был немного сконфузившийся.

– Ну привет, Большой брат, – улыбаясь, сказала я. – Или ты теперь слишком деловой, чтоб так тебя называть?

– Привет, Летти, ты хорошеешь с каждым днем, – чопорно сказал Джордж и поцеловал меня в щеку.

Я лишь закатила глаза и крепко обняла его, взлохматив его гладко причесанную шевелюру. Я отлично знала своего брата и понимала его повадки. Он настолько вживался в столь льстивший ему облик уважаемого адвоката, что выйти из него даже в кругу семьи было довольно сложно. Скорее всего, это и было причиной, по которой Джордж так редко появлялся дома. Здесь его с таким трудом выстроенный образ начинал покрываться трещинами. Перед его глазами вставал тот долговязый, немного неуклюжий и не слишком уверенный в себе мальчик, которым он был раньше и которым в глубине души продолжал быть и сейчас, задекорировав его напускной напыщенностью и лоском. Это вызывало во мне смесь ласкового умиления с небольшим оттенком жалости. Родители же считали, что Джордж добился всего, чего только может пожелать современный деловой человек.

– Скорее же, давай мне пальто и идем к столу, милый, – суетилась мама. – Уверена, ты ужасно замерз и проголодался.

– Для такого случая я открыл коньяк четырехлетней выдержки, – шепотом сказал папа, когда мама энергично бежала на кухню, чтоб вытащить из духовки запеченный лосось с дольками лимона и французской горчицей. – Только, ради Бога, не говори маме. Она собиралась подарить его Полли на Рождество.

Все направились в чисто прибранную небольшую гостиную, из которой струились аппетитные запахи. Маму с огромным трудом удалось заставить усесться за стол, потому что она все норовила наложить Джорджу самые аппетитные кусочки, сокрушаясь, как он исхудал. Я понимала, что брату нужно было дать немного времени, чтоб заставить его на время расстаться со своими помпезными замашками. Слава Богу, скоро он уже разговаривал почти что как нормальный человек. Конечно, время от времени у него по привычке проскальзывал его адвокатский жаргон и надменно-горделивый тон дворянина, доступным языком разъясняющего недалекой челяди значение непонятных терминов. Мне пришлось несколько раз очень выразительно закатить глаза, прежде чем он немного сконфузился и начал выражаться белее-менее по-человечески. Со всем остальным пришлось смириться.

– О, у меня намечается чрезвычайно интересное дело, – оживленно рассказывал он, – накручивая пасту с соусом карбонара на вилку, – я как раз обсуждал его, когда входил… Подозрение в коррупции… обвиняют в регулярном принятии взяток. Что, строго говоря, так и есть… Но меня это вообще-то не должно касаться…