Юлия Столярова - SOS, медсестра для Киллера

– Беречь себя надо, Мстислав Юрьевич, – вырвалось у меня.

– Вот я и берегу свою психику. Если тронете хоть какой-то инструмент – отправлю в санитарки! – повернулся ко мне резко наставник, что я невольно врезалась ему в грудь. В горле застрял металлический запах крови от его спец одежды. Резко мир зашатался вокруг, к горлу подступила тошнота, сразу же отзываясь о себе характерными каркающими звуками. Слышу где-то на заднем фоне голос своего куратора:

– Твою ж. Наберут по объявлению! Маша, неси скорее тазик для новой медсестры!

Не успела молоденькая медсестра меня спасти от позора, как спец одежда моего куратора дополнилась еще несколькими выразительными узорами и характерными запахами. На кончиках пальцев стряхнула невидимую пыльцу с плеч Мстислава Юрьевича и проговорила виновато:

– Меня еще ни от одного мужчины так не тошнило, как от вас, Мстислав Юрьевич!

Куратор недовольно сверкнул глазами, погрозил мне пальцем, пытаясь совладать со своим гневом, в итоге вылил его на бедную Машеньку, хихикающую в кулачок:

– Чего ты стоишь тут без дела? Иди заполняй свои бланки, Маша! Бегун из тебя так себе….

Господи, как же неудобно-то. Опустила глаза в пол, стараясь не смотреть на грязную одежду светила хирургии нашего маленького города. Маша проводила взглядом начальника, потом повернулась ко мне, говоря с улыбкой:

– Я Маша, сижу на посту. По всем вопросам можешь ко мне обращаться. Мстиславу Юрьевичу полезно иногда опуститься на грешную землю, а то ходит вечно, задрав нос, а все медсестры полы в отделении слюнями закапали – зовут его на свидание, а он у нас недоступный.

– Так, может, женатый, – предположила я, вытирая рот ладошкой, – Я Женя. Очень приятно познакомиться.

– Взаимно, – просияла Маша, – Он холостой. Трудоголик. И день и ночь в отделении.

Мысленно подумала о том, что я теперь тоже трудоголик. Интересно, как к этому отнесется Мишка – мой парень и по совместительству будущий медбрат. Я ему даже не потрудилась сообщить, что за неделю до экзаменов отправилась на стажировку. Вот шума-то будет. Маша показала мне отделение хирургии, в целом десять палат, забитых наглухо. В девятой не выдержала и спросила у переломанного мужичка, у него ноги еще так забавно болтались у потолка почти, как на карусели:

– Что ж за сезон у вас, все переломанные! Признавайтесь, специально ноги переломали, чтоб к нашему светилу попасть на прием?

– Бу-бу-бу, – проговорил недовольно мужчина, у него еще и голова оказалась перемотана со всех сторон, даже рот замотали зачем-то. Может, много говорил? Маша посмеялась над моим профессионализмом, а вот переодевшемуся в свежую одежду начальнику отчего-то было не до смеха, он стоял и смотрел на меня, как на ОГРОМНОЕ недоразумение в его отделении. Ну я хотя бы помогла ему переодеться, а то сам не мог.

– Евгения, может, вы пошли не в ту профессию? Попробуйте себя в роли следователя, – проговорил холодно Мстислав Юрьевич, мужик с перебинтованной головой характерно закрякал, подрыгивая своими подвешенными ногами, а мне стало обидно. Вот так хочешь спасти весь мир, а тебя выгоняют в полицию.

– Ну уж нет! Вы от меня не избавитесь! – сказала твердо уверенная в своих словах я.

– Это звучит, как угроза из ваших уст, – зло пробурчал Мстислав Юрьевич и ушел куда-то, может, спрятался от меня, чтоб зачет по практике не ставить, а может, работал в поте лица.

Первое дежурство в отделении хирургии пролетело почти незаметно, если бы не одно но. Вечером, когда медсестры сменялись, мой непосредственный начальник вдруг появился, при том что ровно в тот момент, когда я тоже собиралась отправляться домой, рассказывать маме свои пережитые эмоции. Про тошноту на своего куратора решила благополучно умолчать, чтоб маме не было стыдно за мой поступок.

– Евгения, вы куда это собрались? – спросил безобидно светило хирургии.

– Домой, Мстислав Юрьевич, – ответила я с добродушной улыбкой.

– Не получится, – сообщил сухо он.

– Почему? Я ноги пока не переломала, могу добраться до дома своим ходом, – ответила я спокойно, совершенно не думая о каких-то преградах.

– Я вас оставляю на ночную смену, – резко обломал меня куратор. Улыбка сползла с моего лица сама собой. Придется сидеть на кофе, иначе не выдержу еще и завтрашний день на приеме. Маша посмотрела на меня с сочувствием, потом на ухо прошептала:

– Ты можешь поспать в перевязочной, когда Киллер уйдет в свой кабинет.

Я кивнула, ощущая прилив сил. Так это же я смогу завтра не клевать носом весь день и продержаться до вечера. Не уверена, что с моими навыками куратор пожелает оставить меня на еще одну ночную смену. Когда мы остались на всё отделение вдвоем с Мстиславом Юрьевичем, я села на пост. Маша написала записку, по которой мне нужно было действовать. В пять вечера всем раздать по палатам таблетки, кому-то сделать уколы. Вот с таблетками не проблема, а с уколами возник конфуз, живому человеку я не делала их ни разу. Захожу в сестринскую, достаю пачки таблеток, по стаканчикам фасую, специально, чтоб не запутаться подписала палату и фамилию пациента. Правда, поместилось всего две буквы, получилось странное сочетание – 1 п. По. Благо в первой палате не было однофамильев или созвучных по первым двум буквам фамилий, поэтому проблем не возникло. А вот со второй начался хаос стоило мне спросить:

– Кому колеса по специальной цене?

И что не сиделось старушенции в своем углу спокойно, она решила со мной поругаться на пустом месте:

– Какие колеса? Ты что мне даешь в этом своем стаканчике 2 п.Ох? Что значит пох? Позовите мне сейчас же лечащего врача!

– Девушка, – очень сильно кривила я душой, до девушки там, как до Пекина туда и обратно, – Не нужно лечащего врача, 2 – это номер палаты, а п – палата сокращенно. Ох это сокращение вашей фамилии, вы же Охриева.

– Ну да, – кивнула согласно старушка, а я уже хотела выдохнуть, мол разобралась со старушенцией самостоятельно, но нет, – Позовите моего лечащего врача, вы не внушаете доверия.

– А он вам внушит доверие? – разозлилась я, – Что вы сопротивляетесь? Вам все равно придется выпить лекарства, иначе езжайте домой и лечитесь там!

– Вы почему мне хамите? – вдруг возмутилась старушенция. Больше шутить про колеса не буду, сделала себе мысленную пометку. Закатив глаза слушаю недовольство пациентки и пытаюсь ее успокоить:

– Если вы хотите я выпью эти таблетки вместе с вами, чтоб вы убедились, что они безвредные.

– Вот именно так вы свою дурь толкаете! Как же! Попробую я ваши шины! – взъерепенилась бабка окончательно, подняв крик на все отделение. Пойти сейчас к куратору означало признание моей ошибки и несостоятельности, поэтому я билась до последнего, пока старушенция не задала провокационный вопрос: