Юлия Столярова - SOS, медсестра для Киллера

– Как ваша фамилия девушка? Я буду жаловаться на вас в Министерство здравоохранения!

– Не скажу, – резко ответила я, краснея, как рак. В дверях появился заспанный и недовольный светило хирургии и поинтересовался у противной бабки:

– Что вы так орете на все отделение? Что-то болит?

– Нет, доктор, у меня все хорошо. Только вот эта, – она красноречиво посмотрела в мою сторону, что разом захотелось провалиться сквозь землю, – Предлагала мне какие-то шины, а на таблетках на писано два раз пох. Что это значит? Почему у вас в отделении такое безобразие происходит? А когда я спросила у нее фамилию, чтоб написать жалобу, та сказала, что не сообщит мне.

– Наверное, надо было попозже проснуться, – улыбнулся довольно Киллер, – Может, тогда бы вас, Евгения, отсюда выперли побыстрее.

– Не дождетесь, – отрицательно помотала головой я, вцепившись в поднос с таблетками.

– Так что там за шины были, я не понял? – зачем-то уточнил Мирослав Юрьевич.

– Зимняя резина, – буркнула я, – Продаю с машины.

– Да, что вы хоть хай подняли, – приподнялся на локтях мужчина с перебинтованной ногой, – Колеса она предлагала.

– Ах, колеса, – даже причмокнул от удовольствия куратор, смотря на поднос с таблетками, в который я вцепилась уже двумя руками, словно боялась, что он улетит в космос, если держать его не буду.

– Как ваша фамилия, вы скажете мне для составления жалобы или нет? – все еще требовала расправы старушка.

– Нет, – испуганно пискнула я, красная, как рак.

– Отчего же? – приподнял бровь довольный, как кот на Масленицу Мирослав Юрьевич, – Давайте всей палатой хором попросим медсестру сознаться в своем непрофессионализме и сдаться честному блюстителю закона.

– Я первый день как бы тут, можно списать на неопытность и глупость, – в свою защиту произнесла испуганно я, происходящее все больше походило на охоту на ведьм. Сейчас притащат дрова и сожгут за все грехи перед хирургией, а главный палач и инквизитор вот этот ухмыляющийся светило.

– Евгения! В такой профессии непозволительно вести себя неподобающим образом! Сегодня спишем все на ваш первый рабочий день, а завтра на второй? И так всю жизнь вы будете работать, словно ничего и никому не обязаны? А это не лор отделение, где абы как, а хирургия! Тут между прочим людям операции серьезные проводят! – отчитывал меня, как маленькую девочку Мстислав Юрьевич.

– Вот именно, – поддакивала бабка, – Ваша фамилия, – хотелось добавить подсудимая, но прикусила язык и помотала отрицательно головой.

– Ей богу цирк какой-то! – недовольно проговорил светило хирургии и сказал строго, – Евгения, если вы сейчас же не закончите со всеми процедурами для пациентов, я точно сделаю все, чтоб завтра вы уже не работали в этой больнице!

Дважды повторять мне не требовалось, я все также прикусив язык, молча раздала оставшееся таблетки по палатам и отправилась в процедурную. Морально готовиться к уколам.

Мстислав Юрьевич

Неделя выдалась напряженной. Так мало мне того, что я разрываюсь между отделением хирургии и приемами во взрослой поликлинике за врача ортопеда и хирурга, так еще и главный врач подсунула мне подставу в лице миленькой медсестры Евгении. Сколько таких молоденьких, зелененьких выпускниц приходит после нашего колледжа и даже утку выносить правильно не умеют! Так всему надо их обучить, словно работы у врачей недостаточно без этого. В моем отделении вполне хватает обученных и профессиональных медсестер. А эта девушка сплошное НЕДОРАЗУМЕНИЕ в медицине! Это же надо догадаться давать таблетки пациентам со словами: "Закиньтесь колесами, дорогие!". Так еще в первые часы знакомства она ТАК разукрасила мою спец одежду, что стыдно вспоминать. Моя бы воля отказался бы к чертям от таких интузиастов!

После долгих объяснений с одной блюстительницей закона добродушной до сегодняшнего дня старушенцией из второй палаты, отправился подремать хоть полчаса в своем кабинете. В любой момент могут вызвать в приемный покой, тем более, что сезон гололеда значительно прибавил нам пациентов. Любое незначительное падение выливается в травмы и переломы. Так еще и в реанимации приходится проводить срочные операции. Работы хватало с головой, я забыл, когда появлялся последний раз дома и ночевал в своей кровати.

Стоило прикрыть глаза и увидеть первые яркие сны, в которых я проводил операции на ногах, вырезал аппендицит или вправлял вывихи, как снова услышал чьи-то крики. Вскочил резко на ноги, готовый оказывать первую помощь. Прислушался. Сначала визг новой медсестры, что ей неймется? Гробовая тишина. Дальше мужской визг, при том что такой истеричный, что я нервно хихикнул. Выхожу на цыпочках в коридор, словно в отделении орудует маньяк. Прислушиваюсь. Подозрительно тихо. Заглядываю осторожно в каждую палату, попадающуюся мне по дороге. Нигде нет этого НЕДОРАЗУМЕНИЯ. Во второй палате, чем-то ей определенно она понравилась, раз уж второй раз за вечер там происходит что-то неладное, на полу лежит медсестра без сознания. Над ней возвышается пациент со сломанной рукой, вертится из стороны в сторону, а из пятой точки у него виднеется ОГРОМНЫЙ шприц, держащийся только одной иглой в мышце пострадавшего. Хотя кто здесь пострадал больше остается вопросом. Медсестра взявшая шприц с самой большой иглой да еще и на 250 миллилитров или пациент отведавший убойную дозу обезболивающего. Подхожу к пациенту и незаметно вытаскиваю шприц. Тот даже за всем этим безобразием не заметил, что вечерний укол до конца не состоялся. Не придется откачивать. Радует, что Евгения правильно нашла точку во всем пространстве пациента для укола. Мало того, что придется приводить в чувства Евгению, так еще старушка снова стала возмущаться на происходящее:

– Что за ужас! Медсестра, которая боится крови! Вы кого держите в отделении?

– Уважаемая, пожалуйста, успокойтесь, сейчас во всем разберемся, – ответил спокойно я.

– Как успокоиться, когда тут такое творится? Я завтра же отправлюсь писать жалобу главному врачу! – кудахтала старушенция.

– Пишите, куда хотите, – процедил я, – Пациент, вы свою дозу обезболивающего получили? Тогда отправляйтесь на свою кровать, не мешайте, пожалуйста.

Пострадавший отошел от меня. Я поднял с пола медсестру, понес в процедурную. Достал с полки нашатырный спирт и стал приводить в чувства девушку. Евгения пришла в себя спустя некоторое время, ее глаза сразу же забегали в испуге.

– Вы только не нервничайте, – говорит мне недоразумение хирургии.

– А чего мне нервничать? Вы уже тут все отделение перевернули кверх ногами! – говорю зло я.

– Простите, – пищит Евгения и пытается встать. Я беру ее за плечи и сажаю на место: