Алекс Хилл - Я знаю, на что ты смотришь

– Да.

– Отлично! Ничего нового для тебя не будет. Останется запомнить названия коктейлей, которые придумал обкуренный Гитлер, сидя на горшке, и выключить гордость, потому что большинство постояльцев будут смотреть на тебя, как на дерьмо.

– Богатенькие ушлепки?

– В основном дети богатеньких ушлепков. Это качевое место, молодняка много, нашего возраста и младше. Кстати, сколько тебе?

– Двадцать три. А тебе?

– Двадцать шесть.

– Ого, – искренне удивляюсь. – А так и не скажешь.

– Да я знаю, выгляжу на восемнадцать.

– Нет. Скорее на тридцать.

– Ха-ха… Оборжаться, – кривляется он. – Давай собираться, а то Гоша, если перепсихует, снова разрыдается. Девки уже устали его успокаивать. Всю валерьянку на территории выжрал.

– Валерьянку?

– Ну, почти…

Времени на раскачку нет. Как только захожу за барную стойку, информация льется со всех сторон, пытаюсь фильтровать ее и усваивать по ходу дела. Бар полон загорелых полуобнаженных тел, через пару часов купальники сменяются прозрачными платьями и шортами. Соленый ветер приносит приятный запах морской глубины, музыка становится громче, ди-джей кричит в микрофон заводные речи.

– А ты неплохо справляешься, – говорит Коля, наблюдая, как я наполняю сразу десять шотов самбукой (прим.автора: крепкий ликер, имеющий ярко выраженный анисовый привкус).

Киваю и принимаюсь за приготовление клубничного Мохито. Вспоминаю техники обучения Клима и чувствую бесконечную благодарность этому сумасшедшему тирану. После его руководства, мне уже ничего не страшно. Вряд ли кто-то еще будет кидаться ножами в бармена, который неправильно держит бутылку.

Рабочий процесс захватывает. Быстрый, жесткий, неумолимый. Гости прибывают, сменяют друг друга у барной стойки, занимают столики. Не могу запомнить ни одного лица, не вижу никого. Летаю по бару, выискивая нужные ингредиенты.

– Эй, два шестьдесят пять! – кричит еще один бармен, точнее одна. – Новенький тебя в первый день за пояс заткнул. Ну ты и лошара!

– Коля, сколько раз мы тебе говорили, хватит сидеть в туалете?! Все ладони стер, уже шейкер из рук выскальзывает! – хохочет ее подруга.

На смене нас четверо. Я, Коля, Тося и Настя. Тося – фигуристая брюнетка, на которой едва застегивается рубашка, а Настя – звонкая русоволосая девчонка с танцующей походкой. Подружки-веселушки. Они не замолкают ни на секунду, жестко подшучивая над Колей, а он смеется и щиплет их за щеки. Вот такая она, общепитовская дружба.

– Если бы кто-нибудь из вас мне уже наконец отдался, я бы не занимался кефироварением в одиночку, – жалобно скулит Коля.

– Максимум, что могу предложить, Коль, – серьезно заявляет Тося. – Так это сесть тебе на лицо.

– Смерти моей хочешь?!

– Я не против. Одним дебилом меньше, одним больше. Никто и не заметит.

– Не звезди, мать! Ты без меня умрешь со скуки.

– Да-а-а… Кто же еще будет тупить все время, – она вскидывает темную бровь, чуть скривив губы, и переводит взгляд на меня. – Не переживай, Макс. Солдат ребенка не обидит.

Оборзевшая, но забавная. Краем глаза замечая троицу парней, вальяжно вышагивающую к барной стойке, и отвечаю, шагая к стойке:

– Вольно, милая.

– А он ничего, – слышу за спиной голос Насти.

– Да, – говорит Тося.

После трех часов ночи меня начинает вырубать, организм еще не перенастроился на новый режим. Борюсь с усталостью, как могу, в глаза хоть спички вставляй. Коля замечает мое состояние и вручает чашку кофе, дружелюбно улыбаясь.

– Что там? – спрашиваю серьезно.

– Эспрессо, кипяток, стик сахара, щепотка корицы…

– Дамбо, не беси меня.

– И капелька коньяка, чтобы глазки заблестели, а то ты чего-то стух.

Отставляю чашку и подхожу к кофемашине, чтобы сделать обычный эспрессо.

– Макс, я…

– Мне нужна эта работа, Коль. Дай мне пару дней адаптироваться, а потом мы с тобой зажжем, лады?

– Ладушки.

– И хватит сюсюкать, девчонки на тебя плохо влияют. Или это у тебя в крови?

– В голубой. А у тебя с этим проблемы?

Поворачиваю голову. Только цветного соседа мне не хватало для полного счастья. Коля в ожидании ответа поднимает брови и качает головой, точно афроамериканская девица. Черт! Вот дерьмо!

– У меня нет с ними никаких проблем, но можно было и предупредить.

Опрокидываю в себя горячий темный напиток и наливаю чистой воды в стакан, чтобы намахнуть сверху и разогнать кофеин по организму.

– Расслабься, Кислый. Я в разводе, сыну четыре года.

– Да? Я слышал, это не помеха.

– Угораешь? Я натуральный натурал. Просто прикалывался, чтобы тебя расшевелить.

– Что, Макс? Он тебя уже достал? – рядом появляется Тося и ловко управляется с кофемашиной, готовя латте. – Это клиника. Его диагноз – ебалай, неизлечимая болезнь. Просто шли подальше, выиграешь полчаса спокойствия, пока он будет плакаться Насте, что все его обижают.

– Я не плачусь Насте!

– Да ну?

– Твой диагноз – стерва, и вот это точно не лечится.

– Как обидно, Коль. Придумай уже что-нибудь новенькое.

– Стерлядь!

– Было позавчера.

– Кошмарина!

– Неделю назад.

– Такая умная? Сама придумай что-нибудь новое. Ты меня уже всеми словами обложила.

Тося задумывается на секунду и приподнимает уголок губ в злобной ухмылке, прежде чем развернуться.

– Ублюдок кожаный! – бросает она через плечо.

– Да пошла ты!

– А вы отлично ладите, – подмечаю я.

– Да. Как Дракула и солнце.

– Ей бы понравилось это сравнение.

– Думаешь, я не называл ее кровопийцей?

Смеюсь и чувствую действие кофе. Резкость и четкость окружающего пространства налаживаются, и я устремляю взгляд в зал, где веселится народ. Вспышка! Меня буквально ослепляет. Паралич тела и мыслей, трансляция завораживающей картинки в мозг через глаза.

Незнакомка двигается в толпе танцующих, касается людей и заглядывает в лица, не показывая мне свое. Белые влажные пряди волос светятся в неоновых лучах, прозрачная накидка демонстрирует кружевное белье. Девушка хохочет и пританцовывает. Лавирует, точно русалка в собственном царстве. Знает, какой эффект производит, и как бы нечаянно усиливает его, вильнув бедром или взмахнув волосами в такт музыке. Она полна магнитной силы. Чувствую ее через расстояние и не могу сопротивляться или усмирить. Ловлю каждый шаг, не в силах отвести глаза. Обнаженные ягодицы под легкой тканью, разжигают похоть. Ходячий секс. Даже не так, ходячий оргазм. В шортах становится тесно.

– Нет-нет, Кислый, – слышу голос Коли, будто издалека. – Даже не думай! Прекрати! Не надо!

Он хватает меня за плечо в попытке развернуть, но я забетонирован в собственном теле. Блондинка поворачивается, цветные блики скользят по ее коже, в глазах белые лазерные лучи. Чувствую, будто мне откусывают голову. Она облизывает губы. Ей было вкусно, но мало. Она делает шаг к барной стойке, кажется, пол вибрирует не от музыки, а от ее легкой походки, которая на самом деле может пробить трещину в мраморной плите.