Алекс Хилл - Я знаю, на что ты смотришь

Переодеваюсь, укутываюсь в одеяло и забираюсь на диван, устремляя взгляд в темноту. Море сегодня неспокойное, наверное, будет шторм. Завтра, а может быть послезавтра. Шум прибоя умиротворяет, вдыхаю родной морской воздух, что пахнет свободой и счастьем, и закрываю глаза.

Палящее солнце – лучший будильник. Сглатываю вязкую слюну, ощущая дикую жажду, и щурюсь от ярких лучей. Судя по расположению солнца, время близится к обеду. Переодеваюсь в купальник и убираю вещи в тайник. Возвращаюсь на территорию гостиницы и приветливо улыбаюсь охранникам. Они в ответ закатывают глаза и делают вид, что меня нет.

Как обидно… Сейчас заплачу…

Дефилирую по территории, рассыпая улыбки и игривые взгляды. Что-то моего последнего героя не видно. Надо бы не забыть обработать фото и выслать этому придурку. Я же говорила, что это «на память», он точно не забудет меня и это утро.

Останавливаюсь перед большой стеклянной дверью главного корпуса и перевожу взгляд на камеру видеонаблюдения. Позирую, надувая щеки и показывая «пис» на обеих руках. Замок щелкает, и я шлепаю босиком через фойе к лифтам. Персонал отводит глаза.

Такие душки.

Передушила бы всех.

В кабину лифта следом за мной влетает пара девчонок.

– Он точно не гей!

– Уверена? Слишком смазливый, и на флирт ноль эмоций.

– Тебя послушать, так вокруг одни гномики. А аргумент всего один, не клюнули на тебя! Он сто процентов нормальный, просто новенький, осваивается. Стоит сегодня снова сходить в…

Не могу сдержать смешок. Подружки оборачиваются и пронзают меня недовольными взглядами. Опускаю подбородок и смотрю на них исподлобья:

– Слушаем внимательно, курочки. Впитываем и распространяем информацию. Первое, он не гей. Второе, он мой не гей. Третье, кто захочет поспорить со вторым пунктом… – ухмыляюсь, – тем я буду отрывать пальцы щипцами для барбекю и скармливать рыбкам. Вопросы есть?

– Что?! Да что ты о себе?..

– Зайка… Хочешь проверить, можно ли выжить, выпав из окна четвертого этажа?

Двери лифта разъезжаются в стороны, и девчонки выскакивают наружу. Правильно. Мама разве не учила? Нельзя разговаривать с сумасшедшими. И тем более спорить с ними.

Выхожу на последнем этаже и направляюсь в конец коридора. Не заботясь о правилах приличия, распахиваю двери в большой кабинет, полный света. За широким массивным столом сидит молодой темноволосый мужчина.

Он хмурится.

Я улыбаюсь.

Плюхаюсь в кожаное кресло.

Он хмурится еще сильнее.

Я улыбаюсь все шире.

Складываю ноги поверх стола.

Он в бешенстве.

Я в восторге.

– Ева…

– Привет, Мирон. Соскучился?

– Где твой браслет?

Смотрю на руки, поднимая в удивлении брови:

– Не может быть! Наверное, его съел Кракен.

– Ева… – вздыхает Мир. – Сколько раз я просил тебя его не снимать? Здесь нет дворецких. На тебя вся охрана жалуется.

– Ой! Прямо-таки вся? А может только один здоровенный мужик, который никак не признается, что хочет меня?

– Прекрати! Сан Саныч заходил утром. Сказал, что вчера ты опять…

– Не опять, а снова. Я, между прочим, доброе дело делаю. Как санитар леса, только круче. Санитар кобелиного пляжа. А? Как тебе? По-моему, звучит.

– Ева, это не шутки. От нас бегут гости. Этот парень уехал сегодня утром, а должен был только через четыре дня.

– Он был козлом!

– У нас здесь не исправительная колония, а ты не представитель правосудия. Какое право ты имеешь так поступать?

– Если бы хоть один из них повел себя со мной как джентльмен, то я бы поступила с ним совсем иначе.

– А ты ведешь себя как леди? Ты знаешь, какую уже славу заработала?

– И ты в это веришь?

Складываю руки под грудью, но Мирон не смотрит ниже моего подбородка. Может, снять верх от купальника? Его безразличие злит. Вечно со мной, как с ребенком.

– Меня не касается твоя личная жизнь.

– Тогда в чем вопрос?

– В том, что мы теряем людей из-за твоих выходок.

– Приедут новые. Зря ты что ли за рекламу платишь? Или лучше сказать… Мы платим. Я ведь не прошу свой процент от прибыли, можешь пустить его на покрытие расходов от моих маленьких развлечений.

Мирон сжимает зубы, делая резкий короткий вдох. Этот разговор уже стал своего рода традицией. Из раза в раз одно и то же. Он понимает, что меня не переспорить, а я… А мне просто весело. Мир такой прикольный, когда включает большого босса и пытается мной командовать.

– Я не стану брать твои деньги. Бухгалтер перечисляет их на твой счет.

– У меня нет никакого счета.

– Есть. Дем… Он… То есть…

В глазах на мгновение мутнеет, размывая образ Мира до цветного пятна. Молчание заполняет комнату тяжелым звучанием пустоты.

– Ева, – ласково произносит Мирон, – может быть, тебе вернуться к работе? В ресторане при тебе было куда больше порядка.

– У меня уже есть работа. И я, кстати, по делу. Новый бармен. Приехал вчера. Мне нужна информация. Вся…

– Даже не думай. Серьезно. Мы договаривались, что ты не трогаешь персонал.

– А я и не собираюсь его трогать. По крайней мере, первая.

– Зачем ты все это делаешь? – в тысячный раз спрашивает Мирон. – Что ты пытаешься доказать?

– Мир, Мир, – качаю головой и скидываю ноги на пол.

Наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть в красивые синие глаза, похожие на те, что снятся мне, когда блокировки Тети Груши перестают работать.

– Мне не нужно никому ничего доказывать, достаточно знать самой. А делаю я все это, потому что… Мне весело. Слышал, что это? Это когда губы делают вот так, – тянусь пальцами к его лицу и насильно приподнимаю уголки губ. – Видишь. Совсем не больно.

– Ему бы это не понравилось, ты же знаешь. Пожалуйста, Ева, перестать.

Грязный ход. Прищуриваю глаза, медленно отклоняясь:

– Так пусть придет и остановит меня.

– Ты же знаешь, что он…

– Нет! – вскакиваю на ноги.

Взгляд цепляется за ножницы, торчащие из органайзера. Правую ладонь печет адское пламя, а голос в голове подначивает сделать кое-что по-настоящему нехорошее.

– Успокойся… – Мирон встает с места и поднимает руки ладонями вперед. – Тише, Ева… Прошу тебя… Мне бы не хотелось снова…

– Если я тебе здесь так мешаю, выгони. Чего ты ждешь?

– Ты знаешь, что я этого не сделаю.

– Почему? Долг отцу ты вернул, даже проценты какие-то там платишь. Я здесь не имею никакого веса, вышвырни и все. И я не буду больше твоей головной болью. Давай! Скажи это! Скажи, чтобы я катилась ко всем чертям!

– Нет. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Я ведь обещал, что буду рядом, что присмотрю за тобой.

– Ему плевать на твои обещания!

– Конечно, нет, – Мирон делает шаг влево, чтобы обойти стол, но мой взгляд его останавливает. – Уверен, что он…