Андрей Звонков - Ворожея

Он бегом спустился по лестнице и, ворвавшись в салон «рафика», проорал:

– Толян! В Филатовскую! Мухой!

Толик, неизвестно с какого перепугу державший машину под парами, утопил педаль газа в пол и с визгом стартовал… Носов оглянулся, когда «рафик» уже выворачивал на улицу, увидел растрепанную мать девочки и бежавшего за ней усатого сержанта…

Толик без напоминаний включил и маяк, и сирену. РАФ несся по вечерним улицам, наступали сумерки, несмотря на будни, машин было много… Толик распихивал всех, он наседал на бестолковых чайников, светил фарами, и через десять минут они уже подъехали к Садовому кольцу.

На перекрестке их ждала пробка. Толик секунду постоял в левом ряду и решительно выехал на встречную, обогнул всех и стал первым, дальше ехать он не осмелился, поперек шел сплошной поток машин. Посередине перекрестка стоял скворечник с регулировщиком [в 80-х на перекрестке у Садовой-Триумфальной был регулируемый перекресток с будкой-стаканом].

– Он, видно, сам регулирует, – предположил Толик. – Гад, ведь слышит же сирену…

– Сейчас, – сказал Носов, – партию в домино закончит, переключит…

– Он там один, какое у него… – начал было Толик, но тут до него дошел сарказм Носова, и он покраснел.

Толик включил галогеновый фару-искатель на крыше «рафика» и направил ослепительно-белый луч на стакан регулировщика. Тот прикрыл глаза рукой и, потерпев еще несколько секунд, переключил светофор на зеленый.

От перекрестка до больницы – рукой подать. Они быстро проехались по территории старой больницы до приемного отделения, и Носов внес девочку в смотровую…

Доктор моложе Носова оформлял историю и, не отрывая глаз от бумаги, спросил:

– Что с ней?

– Отравление клофелином, – ответил Носов, ощущая, как его покидает безумное напряжение. ВСЕ! ВСЕ! Он довез ее живую.

– Мыли? – спросил доктор, по-прежнему не отрываясь от писанины.

– Пытался, – честно ответил Носов, – вызвал два раза рвоту, ввел стимуляторы дыхания и привез сюда…

– Родители с ней? – спросил голубой колпак, потому что лица врача Носов так еще и не увидел. Девочку он положил на кушетку.

– Нет, – ответил Носов, заводясь, – мать не хотела отдавать, я привез ее сам.

Врач наконец оторвался от бумаги и посмотрел на Носова.

– Вы что, доктор, с ума сошли? Ребенка украли?– спросил он. – А если она умрет?

– Видно будет, – ответил Носов. – Сейчас времени жалко, прошло меньше часа. Действуйте же, доктор… – он посмотрел на табличку на столе, – Бурда.

Дежурный педиатр Бурда пожал плечами, взялся за телефон без диска и сказал в трубку:

– Приходите, девочка три года, отравление клофелином, сколько? – поднял он глаза на Носова, тот повторил. – Полный флакон, без промывания желудка…

Он положил трубку, взял девочку и, кивком пригласив Носова идти следом, перенес ее в соседнюю комнатку. Уложил на кушетку, достал из-под нее тазик с зондом точно таким же, как лежал в мешке у Носова, кувшин и, кивнув опять, держи, мол, голову, за секунду ввел Леночке зонд в желудок.

– Давай, доктор, отрабатывай как в институте. Сейчас придут из реанимации, а ты пока отмывай, у меня там еще полный коридор.

У Носова вдруг куда-то исчезла вся злость на этого Бурду, он взял кувшин и стал набирать в него воду…

– Да, коллега, – сказал голубой колпак Бурда уже в дверях, – ты свою фамилию напиши в сопроводиловке разборчиво. Может быть, тебя искать придется, ситуация очень серьезная. Сам понимаешь, никаких гарантий… а родители всегда ищут виновного, и им на сто процентов будешь ты.

– Плевать. Разберемся, – пробурчал Носов.

Он заливал, сливал, заливал-сливал… Время тянулось… но прошло минут десять. Потом из какого-то коридора вывернулись двое парней или женщин с каталкой, погрузили Леночку и укатили в полумрак…

Слова Бурды жгли мозг. Он и так понимал, что теперь – он крайний.

Носов в машине закурил, Толик молча смотрел на него, потом спросил:

– Чего это было-то?

– Чего, чего, – проворчал Носов. – Поехали обратно.

– Куда? – удивился Толик.

– На вызов, где были…

– Ты забыл там чего?

– Забыл, – ответил Носов, затягиваясь. – Может, и выживет?.. А?

Толик ничего не ответил.

Когда они приехали к дому, у подъезда все было тихо, а в квартире по комнате ходил хмурый мужчина, и непрерывно курил. Женщин не было…

Мужчина поднял глаза на Носова и посмотрел вопросительно.

– Вы кто?

– Это я отвез девочку в больницу, – словно в омут бросаясь, признался Носов. – Она в реанимации, в Филатовской. Есть шанс, что спасут.

Мужчина качнул головой и сказал:

– Ну, правильно сделал, – он помолчал и тоже признался, – а я ей вмазал… не удержался. Мать не смог, – хмуро добавил он, имея в виду, видимо, свою жену. – Как дочь?

– Очень тяжелая, – сказал Виктор, чтобы не обнадеживать, и добавил слова врача приемного покоя: – Никаких гарантий. Ее увезли в реанимацию… – повторил он, – Можете поехать в больницу, с врачами поговорить. Я им написал ваш телефон.

– Само собой, – кивнул мужчина. – А эти две стервы пошли в милицию заявление на тебя подавать… Но ты не дрейфь, я заберу. В какой она больнице-то? – переспросил он.

– В Филатовской… – повторил Носов. Ему захотелось опять закурить, но почему-то удержался. – Вы же понимаете, я обязан был постараться спасти. Она невменяемая совсем… – Виктор имел ввиду мать девочки, – не хотела отправить в больницу.

Мужчина кивнул.

– Мозгов бабам природа не дала, это точно. Одна таблетки раскидывает, а вторая вообще – последний ум потеряла, от спасения дочки отказывалась.

Мужчина уточнил, как найти больницу.

Носов обо всем рассказал на подстанции старшему врачу. Тот качал головой и сказал, когда Виктор закончил:

– Ну и дурак же ты, Витя… Надо было мне позвонить. Может, вдвоем разобрались бы, а так накрутил… Но, знаешь, вдруг повезет, отмажешься… В церковь сходи.

Носов усмехнулся.

– Шутите?

– Какие уж шутки? Любой шанс нужно использовать. Кто тебе еще поможет? Кроме Бога некому. По закону – ты ребенка украл.

Старший доктор пошел звонить в больницу. Через два часа, когда Носов в очередной раз вернулся с вызова, сказал:

– Бог тебя бережет, Носов. Девочка хоть и без сознания, но ее уже подключили к искусственной почке, дышит сама… Шанс есть, жди.

– Сколько? – спросил Виктор, облизывая пересохшие губы, – работать ему было трудно. Адреналин не отпускал.

– Я думаю, недели две, не меньше. Острая почечная недостаточность, угнетение дыхания. – Старший доктор сочувственно глядел на Носова. – Ладно, я буду им позванивать, успокойся. Тебе повезло, видимо, что бо́льшую часть лекарства ты со рвотой удалил… но немало и всосалось.

Неделя пролетела сутками и сном. Старший доктор сказал: «В сознание пришла». Еще через неделю: «Без изменений». И лишь к концу месяца сообщил: «Все нормально, почки заработали, девочку перевели в отделение». Дорого стоил Носову этот месяц…