Лина Флейм - Кисточки Жизни

Утром Матвей вел себя так, как будто ночью между нами ничего не было. Я придерживалась такой же тактики поведения. Выпив кофе, я снова села за компьютер – искать вакансии и заказы, обрабатывать те заказы, которые уже были.

Матвей пил. Пил он каждый день и довольно много. Я старалась не обращать на это внимания. Андрей тайком строил мне глазки. Я делала вид, что не замечаю. Положение мое, мягко говоря, было весьма странным – я вообще не понимала, как мне себя вести с Матвеем и что будет дальше. Все это меня ужасно тяготило, но в глубине души все-таки теплилась какая-то надежда, что вот сейчас, когда я рядом, может быть у него наконец-то «откроются» глаза. Но какое там, эти глаза усердно заливали спиртным с утра до вечера. Картина, надо сказать, не самая приятная.

Через три дня я позвонила Наталье – как мы и условились. Она сказала, что решение они еще не приняли, и попросила меня позвонить еще через пару дней. Я, конечно, не теряла времени даром, в том числе и в части поиска подходящего мужчины, который мог бы стать опорой для меня – по крайней мере, на первое время. Матвея я в этом смысле не рассматривала, и причин тому было несколько. Во-первых, и это, наверное, было самое главное, он смотрел на меня, как на пустое место. Во-вторых, моих душевных сил в тот момент не хватило бы, чтобы пытаться переломить ситуацию и попытаться построить с ним отношения. Да, что там – даже поговорить по душам я с ним не могла и не сказала ему, что приехала в Москву не на две недели по делам, а с расчетом остаться тут навсегда. Я вообще не знала, получится у меня тут остаться или нет, а потому не спешила никого посвящать в свои планы. Можно было бы, конечно, ему все рассказать и может даже попросить его о помощи. Но, откровенно говоря, просить его о помощи мне не хотелось. Не знаю почему. Мне хотелось перед ним выглядеть сильной, умной женщиной, которая может все – этакий супергерой в юбке, одним словом. Ну и, конечно, была еще и третья причина – он пил, пил каждый день, пил много. Не работал. Поэтому я не очень понимала, чем он может мне помочь, если у него самого положение весьма шаткое.

На исходе первой недели моего пребывания в Москве в один из вечеров я все-таки не выдержала, и чуть было не проговорилась ему. Мне было очень тоскливо. Мы с Матвеем занимались любовью почти каждый вечер – когда он был в состоянии ей заниматься. Но все это уже не доставляло мне такой радости, как прежде. Ощущение было такое, будто таким образом я «плачу» за то, что мне дали на время приют. Я не чувствовала от него никаких любовных флюидов, все было как-то… механически. Тяжелое напряжение, которое было раньше между нами, ушло, но на смену ему пришло не менее тяжелое безразличие. Я понимала, что ожидать чего-то другого от пьющего мужчины просто глупо.

К тому же я очень тосковала по детям и понимала, что, скорее всего, не скоро теперь увижу их (хотя по вакансии я так ответа пока и не получила), а больше чем на пару недель я с ними никогда не расставалась до этого.

Мы лежали в постели, и мне было невыносимо грустно и одиноко. Я с трудом сдерживала слезы. Матвей заметил мое состояние и спросил, почему я такая грустная. Я сказала, что очень скучаю по детям. На что Матвей сказал: «Понимаю, но это ведь ненадолго. Скоро ты их увидишь, так стоит ли грустить». Вот в этот момент я чуть было не сказала ему всю правду. В его тоне мне почудилось, что он как будто догадывается о моих истинных планах, но я промолчала. Он тоже больше ничего не сказал.

К концу первой недели моей новой жизни в Москве я написала одному знакомому мужчине, который проявлял ко мне интерес. Знакомому по переписке, но однажды мы встречались с ним в Екатеринбурге, когда он был там в командировке – он был лет на 15 старше меня, в разводе, серьезный, импозантный мужчина, который явно был неравнодушен ко мне. После этой встречи мы регулярно переписывались в социальных сетях. И я решила написать ему и «опробовать» и этот вариант. Мы созвонились, и он предложил встретиться в субботу. Сказал, что ему нужно пройтись по магазинам, что-то купить из одежды, и я ему как раз в этом помогу. Я сказала, что я с удовольствием, при условии, что мы и мне что-нибудь купим. Он сказал, что, конечно, вне всякого сомнения, мы и мне что-нибудь прикупим. Я была рада, что мне не придется все выходные сидеть «дома» и созерцать пьяных Матвея и Андрея.

Матвею я сказала, что иду встречаться с подругами – он знал, что в Москве у меня много знакомых. Но того, что я никому не сказала о том, что я в Москве, он, конечно, знать не мог.

Алексей, так звали моего знакомого, жил на противоположном конце Москвы, благо ехать нужно было по прямой ветке метро, но довольно долго – примерно около часа. Утром я встала, выпила кофе, оделась и ушла.

Алексей встретил меня у метро, и мы пошли по магазинам. Сначала купили все, что нужно было ему, а потом зашли в мой любимый магазин женской одежды, и я выбрала себе платье. Платье было вязаное, теплое. На дворе был уже конец октября, а вещей теплых я с собой особо не взяла – уж не знаю почему. Наверное, боялась загадывать. Так вот, я выбрала это платье, и Алексей с удовольствием мне его купил. Первый раз в моей жизни мужчина купил мне платье в магазине. Это было… необычно. Приятно. В принципе мужчины не баловали меня подарками, если не считать моего бывшего мужа и Матвея. Олег (моя первая любовь) тоже что-то дарил – так по мелочи, но мы и были детьми. Муж дарил золото, покупал сапоги и пальто (платье – ни разу), телефон, цветы. Цветы он дарил мне часто. Матвей дарил всего два раза – оба раза золото. Сначала кольцо с бриллиантом, потом правда деньги, но на подвеску с сапфирами. И да, пять тысяч рублей…

После магазинов мы пошли ужинать в кафе, а потом поехали к Леше домой. Секс у нас с ним был и раньше, поэтому для меня было очевидно, для чего мы едем к нему домой. Хотела ли я его? Нет. Совершенно. Он мне нравился. Очень. Мне было с ним спокойно. Но секс… Это было что-то из другой оперы. Но отказать, да так чтобы не обидеть человека (не знаю, почему это было важно всегда – главное, не обидеть), одним словом, деликатно отказать я не умела.

Леша в сексе был напористый. Он даже целовался с глубоким проникновением языка – резко, даже грубовато. С покусываниями. Куни он не делал, а вот минет любил. Для меня это означало – отсутствие оргазма как такового в принципе. А значит – не секс. В данной ситуации это не напрягало, я была ему благодарна за этот день, за обед и ужин, за платье. То есть не за платье как таковое, а за внимание и заботу, которую это платье для меня олицетворяло. Но вот в долгосрочной перспективе это все было для меня не особо интересно. Он не вызывал во мне желания, трепета, влечения. Просто нравился как человек.