Дж. Арсент - Слишком молоды для убийств. А что выберешь ты?

Чарли усилием воли заставляет себя повернуть голову, затем резко плюет на белый костюм женщины. Та встает и продолжает свои записи как ни в чем не бывало.

– Пошла ты, сука! – Чарли вытирает кровь с лица и снова отворачивается к стене. А Мэтт тянется рукой вперед, наотмашь хватая блондинку за ногу. Она удивленно вскидывает брови.

– Пожалуйста, отпустите нас. Мы не сделали ничего плохого, – он снова начинает давиться кровью вперемешку со слезами, – Умоляю Вас, мои родители будут очень переживать.

– Все формальности уже улажены, – чеканит блондинка, и нажимает кнопку на гарнитуре, – 5 трупов.

В комнату заходят другие люди. Они подходят к каждому, дотрагиваются до шеи, также светят в глаза проклятыми фонариками, и выволакивают под руки тех, кто скончался. Простых подростков. Вчерашних детей, для которых вечеринка в особняке стала последним событием их недолгой жизни.

Снова белые лампы на потолке, одна сменяет другую. Светлая прерывающаяся линия.

Ее перекладывают на кровать, стягивают ремнями по рукам и ногам. Как будто она в психушке. Перед глазами на манер старой пленки мелькают вспышки воспоминаний. Грязь, кровь. Смерть. Она сейчас лежит здесь и не может пошевелить даже пальцем. До сих пор не верится, что единственное решение посетить какую-то дурацкую вечеринку могло так круто поломать жизнь.

Ей снова ставят капельницу, рука еще больше тяжелеет, она чувствует, как холодная жидкость течет по венам, поднимаясь выше к плечу. Хочется кричать. Интересно, а отец ее хотя бы искал? Что случилось с Мартой, и кто все эти сумасшедшие люди, напоминающие фан-клуб доктора Менгеле?

Она потеряла счет времени. Поочередно кто-то заходил в ту комнату, куда ее привезли. Девушка не смогла разобрать ни одного слова. Разные люди в белых халатах периодически меняли этот неизвестный синий раствор и быстро выходили, снова оставляя ее в тишине.

Чарли не знала сколько часов или дней она провела тут. Когда ее сознание немного прояснилось, она попыталась посчитать плитку на стене, пробовала снова повернуть голову, но в этот раз была пристегнута намного крепче. Старалась кричать, но выходил только сдавленный хрип. Когда пришел другой человек в белом халате, Чарли начала его умолять. Хотела заплакать, но в глаза будто засыпали песка.

На вопросы человек не отвечал, продолжая проверять ее давление и пульс, посмотрел не отходит ли пластырь сверху на игле. После этого он сделал запись и вышел. Когда же он явился в очередной раз, Чарли специально прокусила себе щеку. Дождавшись, пока он отвлечется на свои записи, девушка приоткрыла рот, давая крови стечь, и замычала. Человек в белом халате повернул голову, увидел ее, и, бросив планшет, побежал прочь. Чарли впервые за долгое время немного улыбнулась самой себе. Победа. Она смогла привлечь внимание.

По коридору раздались нарастающие и отчетливые звуки – стук каблуков. Чарли замерла, практически не дыша и прислушиваясь.

– Откройте рот и дайте мне осмотреть повреждения, – быстро входя и используя свой обычный повелительный тон, приказала ей блондинка.

– Убьете меня? – прохрипела девушка, не сводя с нее глаз.

– Открой рот! Живо!

Холодные длинные пальцы с острыми ногтями больно впились ей в подбородок, вынуждая подчиниться требованию. Резко отпустив почти также, как и схватила, блондинка кисло ухмыльнулась. Кажется, это был первый раз, когда она вообще демонстрировала собственную человеческую мимику.

– Если ты серьезно считаешь, что этот детский сад что-то изменит, то ты очень ошибаешься, – последнее слово женщина специально выделила голосом.

– Прошу Вас, перестаньте меня мучить, – ее глаза внезапно вновь обрели способность плакать, и Чарли не выдержала, – Умоляю, отпустите меня! Зачем вам нужна такая как я?! У меня нет здоровых органов!

– Что?

– Да! Клянусь! У меня даже нет семьи, я давно живу на улице, а на той вечеринке я вообще случайно оказалась…

Повисла тишина.

– Ты закончила?

– Пожалуйста, – она не успела договорить. Бесцеремонно залепив ей рот лентой, блондинка наклонилась к ней вплотную. Ее ледяные глаза выражали презрение.

– Веди себя хорошо, поняла? Если мне еще раз доложат о твоих фокусах – тебе действительно придется откусить свой язык. Иначе я сама отрежу его.

Когда она ушла, Чарли смогла дать волю слезам и вою, который жег внутри. Даже в самых худших кошмарах, ставших частыми гостями после смерти матери, она не видела ничего подобного. Сразу страшно разболелась голова. Продолжая биться в немой истерике, Чарли каким-то чудом выдернула капельницу. Это произошло настолько неожиданно для нее, что она резко замолчала. Немного успокоившись, она стала ждать, что кто-то из надзорного персонала снова придет и все исправит, но никого не было. Время вновь потянулось со скоростью улитки, и полностью обессиленная, Чарли закрыла болевшие глаза.

Ее моментально выкинуло из начавшегося сна. Этот голос она всегда узнавала с первых звуков.

– Посмотри на себя. Жалкая.

Не может быть. Она скосила глаза, не веря тому, что слышит.

– Соплячка… ничтожество.

Перед ней стоял отец. Обезумев от ужаса и натурально ощущая, как на голове зашевелились волосы, Чарли громко замычала. Отец сделал пару шагов по комнате, будто бы измеряя пространство. Затем медленно повернулся к ней.

– Ах ты страдалица… ну давай. Заплачь! – он сделал ей козу пальцами, насмешливо пошевелив ими прямо перед ее носом.

Это было уже слишком. Она стала еще сильнее давиться криком, одновременно почувствовав, как в груди застрял хриплый кашель. Отец скривился и вышел из комнаты, издевательски помахав ей на прощание. На этот раз ей не получилось взять себя в руки, и она продолжила плакать, пока не пришел очередной белый халат. Он сразу заметил выдернутую иглу и поспешил поставить ее на место. А перед этим вытащил из кармана другой шприц.

– Это успокоительное, – выгнав воздух легким нажатием, он сделал Чарли укол. Вязкое чувство усталости и сна накрыло ее точно горячее влажное одеяло. Такое, конечно, нельзя было назвать облегчением, но это вполне сходило за милосердие.

Все поправив и сделав записи, мужчина внезапно остановился. Ей даже послышалось подобие сочувствия, когда он вдруг заговорил с ней.

– Делай все, что они скажут. Если ты не перестанешь, тебя действительно убьют.

– Поднимайся!

– Я не могу…

В ответ на это ей сразу же приставили оружие к затылку. Все еще продолжая терять дар речи каждый раз, когда подобное происходило, девушка с усилием поднялась с кресла-каталки. И тут же упала, не сумев устоять на ослабших ногах. Замерев на четвереньках, она повернулась. Тяжелый кожаный сапог врезался ей прямо в живот, откинув худое тело на добрые полметра.