Джоанна Троллоп - Испанский любовник

Она встала и мягко зашлепала босыми ногами по магазину. Роберт сказал, что Гарриет приносит реальную пользу в магазине и что свои деньги она зарабатывает честно. Он также сказал, что решил объяснить Алистеру систему учета и маркировки товара. Алистер сам просил об этом. Лиззи хотела было сказать, что Алистер еще мал и от него не будет проку, но промолчала. В лице Роба она вдруг отметила что-то недружелюбное, какое-то терпеливо-устало-равнодушное выражение. Она уже была почти готова спросить у него, не устал ли он от нее, но воздержалась только потому, что побоялась услышать „да". Он совершенно ясно давал понять, что устал от разговоров, что не хочет их больше, что боится, что разговоры заменят в их жизни все, в том числе и любовь.

– Я не должен все время говорить тебе, что люблю тебя, – почти выкрикнул он не так давно. – Я не должен этого говорить! Лучше бы ты замечала то, что я делаю! Что я делаю для тебя, для нас, для детей. Почему ты не обратишь внимание на это?

И вот теперь она смотрела на частицу того, что он сделал. Смотрела на полки с тщательно подобранным товаром – результат многочасовых раздумий Роба. И ведь покупатели пошли! Гарриет говорит, что эта неделя была гораздо успешнее предыдущей. А Алистер подсчитал, что оборот увеличился на семнадцать процентов. Лиззи остановилась у стола, на котором горкой громоздились деревянные коробочки с решетчатыми крышками, предназначенные для хранения ароматических смесей. Она вспомнила, что заказала их у странного молодого человека, говорившего, что он буддист. Этим коробочкам не место в куче, так не видна их прелесть. Они должны стоять по одной, в хорошо освещенном месте, возле лампы или вазы. Их следует поместить в таком окружении, которое подчеркнуло бы и выявило их функцию, их предназначение. Лиззи протянула руку, взяла ближайшие к ней две коробочки и занялась их расстановкой.

За ужином они говорили о детях. Это был один из тех разговоров, какие у них часто случались в прошлом и какого не было между ними уже давно по, как говорила Лиззи, „разным причинам". С мягкой обеспокоенностью они обсуждали отстраненность Алистера и наивность Дэйви и с удовлетворением отмечали ростки ответственности за других, пробивавшиеся в поведении Гарриет и Сэма. Только успели они обменяться фразами типа „Он (или она) все-таки еще такие маленькие", как на кухню выплыл Сэм в поисках чего-нибудь съестного и спросил их, о чем они беседуют, сразу же оговорившись, что на самом деле это ему не интересно, потому что они наверняка говорят о чем-нибудь скучном. Когда они сказали, что говорят о нем, это его обрадовало. Он лег на пол в узком пространстве между столом и сервантом с намерением подкрепиться сандвичем и послушать, что они будут о нем говорить. Но о нем больше не говорили, и он начал тянуть сопровождаемую чавканьем монотонную песню: „Ску-у-учно, ску-у-уч-но, ску-у-уч-но…", пока Роберт не выставил его вон. Было слышно, как он замаршировал по коридору, распевая гимн Кубка мира по футболу. Это рассмешило их, однако Лиззи тут же почувствовала прилив грусти.

– Лиззи…

– Да?

– Мне нужно кое о чем спросить тебя, – сказал Роберт.

– Если о школе, то…

– Нет, не об Уэстондэйле, об этом позже. Я хочу спросить об Уильяме.

Она вилкой отодвинула несколько макаронных ракушек на край тарелки.

– Джулиет отказалась жить с ним.

– Я знаю.

– Думаю, нам всем нужно было ожидать этого. Если бы она действительно хотела жить с ним или он с ней, они решили бы этот вопрос уже давно.

– Вот именно, – согласился Роберт. – Уильям никогда не хотел терять устоявшегося ритма своего существования, а Джулиет никогда не хотела связываться со всей этой суматохой семейной жизни. Я всегда об этом говорил.

Лиззи кивнула.

– Да, ты говорил. Думаю, мы все просто привыкли к их отношениям, как привыкли и к жалобам матери на них, при том что она ничего не хотела с этим делать.

Когда мы с Фрэнсис в детстве ходили в школу, с нами училась одна девочка, ее звали Беверли Лэйн-Смит. Ее родители жили вместе, но не были женаты. Фамилия отца была Лэйн, а матери – Смит. Никто из нас, ни сама она не придавали этому никакого значения, как вдруг, уже взрослой, года в двадцать два, она возмутилась легкомысленно-равнодушным отношением родителей к ее судьбе и поменяла свою фамилию на Бертон, в честь известного киноактера, по которому сходила с ума.

– Да, – поддержал разговор Роберт, – но какое отношение это имеет к Уильяму?

– Просто это пример того, как однажды, очнувшись, человек ясно видит и понимает то, мимо чего всегда проходил, смирившись.

– Лиззи, – спросил Роберт, – где Уильям собирается жить после продажи дома?

Она положила вилку на тарелку.

– Он говорил, что собирается купить квартиру. Причем здесь, в Ленгуорте. В тех новых домах за полицейским управлением.

– Но ведь это – дома для престарелых!

– Когда-то и ему понадобится уход.

– Но еще очень нескоро.

– Нет, конечно, но, по-моему…

– Лиззи, – сказал Роберт, – я думаю, он должен жить с нами.

От изумления она раскрыла рот.

– С нами?!

– Да.

– Но ты от него сойдешь с ума. Он же доведет тебя до белого каления, слоняясь по квартире, все забывая… И потом, у нас тесно. Посмотри, как тесно детям! И как мы здесь уместимся с отцом? Тогда квартира просто превратится в общежитие.

– Не здесь. Здесь мы, конечно, не уместимся, – твердо произнес Роберт. – Мы могли бы купить дом. Денег Уильяма вполне хватит, чтобы купить дом для всех нас, а эту квартиру мы могли бы сдавать, чтобы арендную плату пустить на покрытие процентов по остатку долга.

– Но ты не хотел просить его о помощи! Ты отказался от нее!

– Это было прежде, – сказал Роберт. – Теперь все иначе. Я не мог принять от него помощь, когда мы тонули. А сейчас могу воспользоваться ею, поскольку считаю, что наше положение, пусть и медленно, но выправляется.

– Это действительно так? Роберт посмотрел на нее.

– Ну, что скажешь?

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Потому что решение зависит от тебя.

Лиззи взглянула на полированную поверхность стола, на которой виднелись порезы и следы от горячей посуды.

– Он может прожить еще лет двадцать…

– Да.

– Роб, тебя не беспокоит перспектива долгого сосуществования с ним?

– Меньше, чем что-либо другое. Он мог бы помогать в магазине.

– Помогать в магазине?

– Да, в спокойные часы или когда мы куда-нибудь отлучимся.

– Куда-нибудь отлучимся?

– Да. Ты что, собираешься продолжать работу в Уэстондэйле?

– Я должна.

– Нет, больше не должна.

– Должна! – крикнула Лиззи. – А за счет чего мы будем покрывать проценты по кредиту?

– Я мог бы найти работу, – спокойно проговорил Роберт. – Теперь моя очередь.