Олеся ДЕРБИ - Ангел души моей

Поняв, что даже близкие люди не смогут меня защитить, я перестала обращаться за помощью. Не делилась с ними сокровенными мыслями и теми же страхами, которые росли, как снежный ком. Словно распухали вместе со взрослением, ощутимо наполняя душу сомнениями.

В одну из ночей увидела странный сон. Про меня, совсем ещё кроху. Вроде бы играла в песочнице одна. Вдруг налетел сильный ветер, сорвал с меня панамку, растрепал волосы. Я испугалась. Хотела убежать в дом, где безопасно, но не смогла. Было ощущение, что тону в песчаной буре. Она колола меня, больно хлестала по щекам, сжимала худенькие ножки упругими щупальцами.

А потом появился мужчина. Он взмахнул руками-крыльями и не позволил кружившемуся песку хлестать меня. И тут я уловила тот самый запах. Такой родной и знакомый. Тогда впервые ощутила себя в безопасности. Там, во сне, вдруг почувствовала, что нахожусь словно за каменной стеной. За такой надёжной преградой, что никакая буря не страшна.

Проснувшись, стала задыхаться, жадно глотать воздух. Снова было ощущение, что сердце выпрыгивает из груди. Слёзы обильно текли по щекам. Вскоре мне почудилась тень фигуры у открытой двери. Мужской. Высокой. С большими крыльями.

Тогда неожиданно заплакала. Сначала тихо, потом заголосила и позвала маму. Она ответила из соседней спальни, но не подошла. Пришёл папа. Сел рядом и взял меня за руку. Вытер мои слёзы. Я попросила его включить лампу. Хотела убедиться, что в комнате, кроме нас, никого нет. При свете ночника быстро успокоилась. Засыпая, опять услышала шелест крыльев. Кто-то мягким шёпотом позвал меня, назвав Аурелией…

Витторио прильнул к Леськиному окну. В комнате плакала девочка, хватая за руку отца. Он с жалостью смотрел на трясущиеся от страха плечики. На рыжие растрёпанные волосы. А память отчётливо рисовала белый пух нежных крыльев и любимые васильковые глаза. Аурелия стала старше и ещё прекраснее.

Небо покрылось тёмными тучами. Захватив в плен бледно-жёлтую луну, они сгущались, злились, перекликались между собой раскатами грома. Молния ослепительно вспыхнула над Леськиным домом, включив день за ночным окном.

– Да как ты посмел?! – Судья появился за спиной у Витторио неожиданно, обдув ледяным ветром. – Почему нарушил обещание? Зачем показался Аурелии сейчас? Ведь ещё не пришло время для «свиданий».

Витторио виновато опустил голову, его глаза наполнились отчаянием. Он сожалеюще смотрел в Леськино окно. Только сейчас понял, что испугал девочку своим сном. Воочию видел, как трепещет Аурелия в Леськином теле. Видел упрямые плечи и беспомощные крылья.

– Она не может летать, – Витторио грустно посмотрел на Судью. – Почему?

– Потому что живёт в теле, которое наполнено страхом, – Судья хмурился, метал гром и молнии. – И эти страхи – твоё «творение». Ты их посеял. Полил. И теперь собираешь семена. Я ведь предупреждал тебя… Говорил, что ещё не настала пора для вашей встречи. Время земное течёт слишком медленно. Да, оно кажется мигом для всех здесь живущих, но в цифрах небесных гораздо длиннее по отношению к нашим часам.

Молнии ослепительно вспыхивали над Леськиным домом. Огромная туча тихо ползла по тёмному небу. Приблизившись к сполохам, устало вздохнула и остановилась, словно ожидая дальнейших указаний. Судья резко взмахнул крылом, проткнув её пышный бок острым пером. И на землю густо посыпался град, дробно стуча в окна, за которыми мирно спали горожане.

«Отстрелявшись», туча налегке поплыла в тёмную даль, позволив светить мерцающим звёздам. Вместе с ними радостно засияла луна. Она с любопытством смотрела в Леськино окно, наполнив комнату девочки голубоватым светом.

Леська спала, свернувшись калачиком, подсунув руки под щёку. Из-под одеяла выглядывали мятые белые перья. А на подушке с льняными локонами, причудливо смешались рыжие волосы.

– Я не была героиней какого-нибудь увлекательного романа, – Леся устало улыбнулась, – но очень этого хотела. Мечтала о красивых платьях, пышных причёсках, изящных туфельках. Мальчики не обращали на меня внимание. Не испытала первой любви, в которой обязательны горькие девичьи слезы и робкие поцелуи. Те чувства, которых мне не хватало, по подсказкам сердца, искала в книгах.

Читала запоем романы, повести, рассказы, проживая жизнь героев как свою. Ощущала таинственный ветер путешествий. Переживала взрывную силу эмоций. В нашей семье не принято было ласкаться друг к другу. Не готовились к утренним и вечерним чмокам, которых обычно ждёт ребёнок. Не читались сказки на ночь. Не устраивались весёлые праздничные застолья. Дни проходили скучно и однообразно.

Пришлось мысленно построить собственный маленький, но прекрасный мир. С господствующими на поверхности земли египетскими пирамидами и густыми зарослями джунглей. Мир опытных сыщиков и храбрых воинов.

Каждую книжку я начинала читать с последних страниц. Не могла утерпеть, хотелось сразу узнать, какая же развязка? С головой погружалась в увлекательное чтение. Заводила себе придуманных друзей. И была почти счастлива в этом мире…

Леся вздохнула. Пошевелила руками клубок голубых ниток, потом привычно достала коробку с аккуратными цветными мотками. Щёлкнула блеснувшими спицами и принялась нанизывать на них петельку за петелькой. Воспоминания тоже вязались последовательно:

– Мама одевала и стригла меня как мальчика. Она упорно не замечала во мне девочку. Поэтому со временем я начала сама шить и вязать себе девичьи «наряды». Очень любила пышные рюши: воздушные, как облачко, и нежные, как зефир.

Как-то под Новый год в нашей квартире традиционно наряжали ёлку. Поскольку папа был самым высоким, он всегда начинал с верхушки. А мы с мамой развешивали игрушки на пышных упругих ветках. И вдруг она удивлённо ойкнула, держа в руках яркий шарик. Красный и блестящий, с белыми снежинками на боках.

– Странно, – задумчиво сказала мама, – этого шарика у нас раньше не было. Откуда он взялся? Ведь хорошо помню, что такой не покупала…

Папа хитро улыбнулся. Кашлянул и подмигнул мне.

– Наверное, это Дед Мороз принёс, – сказал он как можно загадочнее, – для Леськи. Чтобы не грустила, ела поменьше пирогов и тортов…

Я, ожидающая новогоднего волшебства, крепко обиделась. Моя полнота была причиной насмешек не только со стороны родителей, но и ребят в школе: «Толстуха!»

– Да-да… Вы только представьте, – хрупкая, как Дюймовочка, Леся закивала головой в ответ на мой недоумевающий взгляд. – Была тогда я неуклюжей. Неповоротливой. И ужасной.

Мечты о плавных танцевальных движениях разбились вдребезги в первый же день занятий в студии. Не обладала ни лёгкостью движений, ни музыкальным слухом. Я не двигалась в такт. Зато громко топала, сотрясая зеркальный зал.