Анна Закревская - Inselstadt: Город-остров

Город остановил сам. Этой весной в воздухе над Липпенштрассе царил душистый, зовущий к простым земным удовольствиям аромат свежеиспеченной сдобы.

Кофе, заключённый в фарфоровую чашку, настойчиво потребовал компании. Йоахим плюнул, надел плащ обратно и вернулся на улицу.

Пекарня «Циннамон» праздновала неделю своего открытия, о чём свидетельствовали цветные воздушные шары, наполненные гелием. Йоахим толкнул дверь и сразу очутился перед прилавком. Глаза у него, откровенно говоря, разбежались.

– Впервые у нас?

Архитектор вскинул голову и встретился с парой девичьих глаз, зелёных, словно первые апрельские листья.

«Редкий цвет для этих мест», – подумалось Йоахиму. «Откуда вы?» – хотел он спросить юную продавщицу, но начинать беседу столь бестактным вопросом было не принято.

– Впервые, но, кажется, буду частым гостем. Здешняя роза ветров не оставляет мне ни единого шанса.

Девушка робко улыбнулась и вскинула выгоревшие брови, непонимающая и заинтригованная.

– Я живу недалеко, и ветер от вашей пекарни почти всегда будет в мою сторону, – пояснил Йоахим.

Продавщица рассмеялась, и на смех этот недовольно обернулась её пожилая напарница, разбиравшая лотки с готовой выпечкой, но вслух не сказала ничего, опасаясь спугнуть покупателя.

– Йоахим Андерс, – представился архитектор.

– Катарина Фогель, – ответила девушка, хотев сначала чинно спрятать глаза под ресницами, но затем передумала и глянула седому мужчине прямо в душу.

Йоахим не запомнил, как расплатился и что заказал. Кажется, отдал решение на откуп Катарине. Вернувшись домой, архитектор закрыл входную дверь на оба замка и уселся на пол, не сняв плаща. В голове его с яростью встречных воздушных потоков сталкивались прежние убеждения и новые мысли.

«Она тебе в дочери годится», – исполняло хоровую ораторию общественное мнение. «И у тебя же поётся, что любви все возрасты подвластны», – парировал Йоахим. «Ты зарёкся от новых отношений, потому что боишься новых потерь», – тихо напомнил призрак жены. Это подействовало. Йоахим отдернул ногу от капкана, в который чуть было не ступил, и без единой лишней мысли разорвал бумажную упаковку.

«Выберите то, на что я, по-вашему, более всего похож». Вот что услышала Катарина от нового посетителя.

Ромовый рулет, присыпанный кокосовой стружкой, рулет с начинкой из корицы и вишни – вот что выбрала Катарина для тебя, Йоахим.

И ты не посмеешь соврать себе, что она промахнулась.

***

В следующий месяц Йоахиму стало не до сдобы. Обрушился один из мостов, связывающих островные части торгового района. Очевидцы говорили разное: не то два водителя грузовиков не захотели уступать друг другу дорогу, не то лихой капитан парового бота решил на спор проплыть под мостом и зацепил его трубой. Йоахиму было всё равно: он не любил пустых пересудов о том, что уже свершилось и изменению не подлежало. Будущее – вот над чем стоило работать. К тому же на этот раз город был в настроении навести красоту хотя бы в мелочах.

Так началась замена всех пяти мостов. Так на месте безымянных калек, наспех собранных из железнодорожных рельсов и разнокалиберных деревянных перекрытий, появились Белый мост и Кружевной; широкий, словно сцена, мост Артистов и изящный вантовый мост Свиданий – для последнего Йоахим заложил двойной запас прочности, предвидя обрастание его перил брачными звеньями, которые каждая пара молодожёнов стремилась замкнуть над водами Альбы. Но более всего архитектор гордился проектом моста Удачной сделки – первого разводного моста в истории Хафенбурга. Увидев чертежи, на которых выступы одной его половины были призваны точно входить в углубления второй, рабочие со своим незатейливым юмором прозвали его мостом Удачного свидания, затмив этой фривольной трактовкой официальную метафору делового рукопожатия.

Словом, когда Йоахим вновь объявился в «Циннамоне», пекарня уже успела обзавестись парой столиков на тротуаре и парой незатейливых пасторалей на стенах.

– Мне не нравятся эти картинки, – проследив за взглядом архитектора, призналась Катарина. – Ни сюжет, ни исполнение. Но это лавочка Греты, ей и решать. Впрочем, перемена формы не испортила содержания. Вы давно не заходили, Йоахим. Надеюсь, новая обстановка не оттолкнет вас окончательно.

В глазах Катарины плясали юные бесенята. Йоахим почувствовал, как его губы против воли трескаются, словно древесная кора, вспоминая, как это – улыбаться.

«Мосты не отпускали меня», – собрался ответить архитектор, но на кухне что-то грохнуло, лязгнуло и покатилось по полу. Спешно извинившись, Катарина кинулась Грете на помощь.

Йоахим остался один: час был поздний, добропорядочные граждане уже сидели по домам, а недобропорядочные – по барам. В глубине кухни две уставших женщины пытались вернуть на место вылетевший металлический противень.

Архитектор решил, что так быть не должно и что ему ещё достанет сил заменить обеих. Тем более, что злосчастный противень умудрился погнуть направляющие и залезать обратно категорически не хотел.

– Мы не успеем испечь к утру всё, что делаем обычно, – запричитала Грета.

– Если позволите, я схожу за инструментами, – Йоахим, возникший за спиной почтенной фрау, напугал ту аж до икоты. – И попробую вам помочь.

Грета в замешательстве пожевала губами: она до смерти не любила чувствовать себя обязанной кому бы то ни было.

– Не беспокойтесь, фрау, – сломил Йоахим остатки её сопротивления. – Во-первых, я заинтересован в ассортименте вашей чудесной лавочки, а во-вторых, давно хочу поработать с чем-нибудь потяжелее карандаша.

«В Катарине ты заинтересован, а не в ассортименте», – подумала про себя Грета, но играть гордую и независимую особу у неё уже не было сил.

Следующий час Йоахим провел в борьбе с погнувшейся конструкцией и победил. Над восточной окраиной Хафенбурга поднималась рыжая луна. Катарина вышла проводить архитектора.

– Спасибо вам, Йоахим.

– Будем на «ты»? – предложил тот внезапно для самого себя. Призраки жены и сына были, вопреки ожиданиям, совсем не против.

***

Луна успела истаять и возродиться вновь, когда Хафенбург вспомнил о грядущем своём дне рождения и начал спешно к нему готовиться. По этому случаю состоялось официальное открытие мостов, которыми горожане уже три дня как пользовались, но делали это осторожно и словно бы тайком, как ребёнок, нашедший спрятанные подарки, но желающий подыграть родителям во время торжества.

Тем вечером Йоахим Андерс, будто впервые замеченный высшим обществом, был благосклонно им принят. Тем вечером многие знатные дамы пытались подстроить танец своих незамужних дочерей с архитектором, но не преуспели. В самый разгар гуляний, аккурат после фейерверка, герр Андерс исчез. Силуэт его, шатаясь, словно пьяный, пересек пустынную площадь Королей, не был замечен никем и достиг, наконец, разбитых ступеней колокольни, притянутый к ним словно магнитом.