Самая Нуриева - Призрачная любовь

– Твой план, быть может, и хорош, но, увы, Вероника, как показала жизнь, я не умею ценить рукотворное искусство, постоянно его теряю, ибо не могу удержать при себе, – он ощутил, как её нос морщился, сгорая в нетерпении ему противопоставить собственные слова, – Не думай о моих страданиях, Вероника, прошу. Я буду счастлив просыпаться с мыслью, что наше дитя, то чудо, что ты мне сегодня подарила, будет познавать эту жизнь подле тебя, ты станешь замечательной матерью, а Уилфред отцом, ты не можешь этого отрицать. Так будет лучше, поверь, – и вновь град слёз обрушился из её глаз, она так сильно прониклась его словами, они задели её за самое важное внутри. – Нет-нет, не нервничай, прошу, – он обхватил её лицо обеими ладонями, после чего нежно поцеловал в губы, а она углубила поцелуй, заставив его засмеяться – какая же Вероника была переменчивая. И дело здесь было далеко не в состоянии здоровья беременной, а в ней самой – эта женщина была словно ураган.

– Мне пора возвращаться. Уилфред будет волноваться, – Раймонд кивнул даже очень одобрительно – первая здравая мысль за весь их сегодняшний разговор. Он помог ей встать с дивана, а затем она взяла с него обещание, что он будет отвечать ей на письма. Теперь он ей не мог отказать, а потому дал ей слово. Вероника покидала его окрылённой, он был счастлив видеть её радостной, но в то же время внутри него самого теперь был океан безумия. Подумать только – его любимая женщина родит от него ребёнка. За что он заслужил всё это в этой жизни? Счастье или проклятье? Он так до сих пор и не понял.

За что Господь так сильно ненавидит женщин? Кто-нибудь может ответить на этот вопрос? Почему он заставляет их переживать столько тяжёлых испытаний, да к тому же ещё и беременность! Величайший обман – отношения между мужчиной и женщиной, которые приносят удовольствие, приводят к таким ужасным последствиям как беременность. Вероника ненавидела все эти ощущения всей душой – сначала её постоянно тошнило, пришлось менять под это свой рацион питания и распорядок дня, затем нескончаемая слабость, раздражительность, да ещё и становишься менее активной с момента роста живота. Но больше всего её раздражало то, что сейчас все беспокоились не о ней, а о ребёнке, словно она какой-то сосуд, а не живой человек. В конце концов Вероника просто сбежала прочь из Лондона, она отправилась гостить в поместье леди Хаззерфилд, пока сэр Хаззерфилд был призван к важной законотворческой работе в парламенте.

– Её Величество Королева Вероника! – слуга объявил о её приезде, и лорд Нетшвилд буквально подавился горячим чаем, который пил в гостиной с леди Эммой, они часто приезжали друг к другу, ведь их поместья находились очень близко в Блэкпуле. Эмма лишь довольно улыбнулась и присела в реверансе, а возмущённый Раймонд подошёл к своей подруге, также склонив голову:

– Эмма, обещаю, твой муж тебя больше от меня не спасёт, – да сколько можно было, они ведь постоянно говорили о том, чтобы она перестала вмешиваться в их отношения и усугублять и так сложную ситуацию между ними, но ей будто нравилось над ним так издеваться.

Как только Королева вошла, они все тут же подняли на неё свой взор.

– Ваше Величество, мы рады вас видеть! Как вы добрались? – Эмма тут же подошла к ней и улыбнулась, а Раймонд замер, улыбка воцарилась на его устах, ведь ещё никогда в жизни он не видел Веронику такой красивой. Боже мой, как ей шла беременность.

– Благодарю, Эмма, всё хорошо. Правда я немного утомилась, – это было правдой, путь её действительно утомил, но это была приятная усталость.

– Вам, несомненно, стоит отдохнуть. Раймонд, сопроводите нашу Королеву в её комнату, – попросила Эмма, и обе женщины обратили на него свой взор.

– Но я не знаю, какая её комната, – наконец, смог что-то выдавить из себя Раймонд, всё ещё находясь в восхищении от красоты Вероники, отчего она смутилась и покраснела.

– Синяя спальня, разумеется, – да это же просто невозможно, Эмма сведёт его с ума. Сама же хозяйка дома тем временем отправилась на улицу, отдать распоряжения прислуге. Они остались вдвоём.

– Ваше Величество, – она протянула ему руку, и он присел на колено, целуя её ладонь, а затем поднялся. Вероника озарила его своей улыбкой и накрыла его руку своей.

– Дражайший лорд Н., я рада вас видеть, – её счастье нельзя было подделать.

– Я тоже, мэм. Простите, я не имел и малейшего понятия о том, что вы приедете, – растерянно произнёс Раймонд.

– Тогда что вы тут делаете? – какая же она очаровательная лгунья, просто браво.

– Это наша традиция. Каждую среду мы проводим одну трапезу либо здесь, либо у меня, – он не мог перестать улыбаться, а потому подставил ей локоть, чтобы проводить Королеву в её покои. Синяя спальня была самой большой гостевой комнатой у леди Хаззерфилд, к тому же она располагалась на первом этаже, что было крайне удобно для Вероники в её-то положении.

Когда они остались наедине в той комнате, Раймонд не смог больше сдержать смех, он спрятал лицо за ладонью, а Вероника, положив обе руки на свой уже довольно большой живот, смотрела на него, словно на маленького мальчишку, склонив голову.

– Мы же не всерьёз обсуждали побег, Вероника! – он опустил руки как проигравший, а Вероника лишь пожала плечами, тоже засмеявшись.

– Зато мне стало лучше, разве это плохо, Раймонд? – то, что делало её счастливым, не могло быть неправильным, и ему льстило, что для неё это был он.

– Нет, наоборот, просто в голове не укладывается, как тебе удалось это провернуть? Уилфред же не отпускает тебя ни на минуту, пылинки с тебя сдувает, – это было правдой: немецкий принц полностью окружил свою супругу опекой и заботой в период её беременности.

– Уилфред, как и все мужчины, любит играть в игрушки. Я просто предоставила ему его самую любимую, – Раймонд в удивлении приподнял брови, а она утвердительно закивала, снимая с себя перчатки и сжимая его ладони своими. Уилфред горел желанием быть полезным этой стране, с тех пор как Вероника оказалась в столь затруднительном для себя положении, она передала ему часть своих обязанностей, но сейчас она поступила ещё хитрее и передала их полностью, а сама удалилась в странствие на небольшое время, чтобы прийти в чувство и быть готовой к родам. Никто ведь не знал, что на самом деле Вероника на восьмом месяце беременности, а не на шестом, поэтому никакой угрозы не было.

– Ты так красива, Вероника, – это заставило её ещё шире улыбнуться, она очень скучала по своему дражайшему лорду Н., а самое главное, по их общению, когда они были наедине – словно обычные муж и жена.

– А мне кажется, я словно вздутый шар. Это так неудобно, Раймонд, – он помог ей присесть на кровать и опустился на оба колена перед ней, продолжая гладить её ладони и улыбаться.