Светлана Ривера - Последнее письмо уходящего лета

К моменту, как Алиса добежала до дома, плед уже не спасал. Вода струйками стекала по ее лицу, рукам и ногам. Бабушка уже выскочила навстречу с курткой, и сама тут же промокла, не успев добежать до ворот.

– Алисонька, ты же вся промокла! Надо было мне раньше за тобой выйти, но я думала, что ты увидела тучи и вернешься домой.

– Ба, а я тебе нарвала красивых цветов, хотела тебя порадовать. Представляешь, пришлось его выкинуть, – всхлипнула Алиса.

На минуту она превратилась в обычного ребенка, не сдерживающего своих эмоций и дающего им выход наружу.

– Ничего, ты же знаешь, сколько у меня цветов в саду, потом другие нарвем, – причитала бабушка, вытирая Алисе лицо полотенцем.

Бабушка сильно испугалась за внучку. На улице началась настоящая гроза с сильными порывами ветра, когда Анастасия Егоровна решила выйти ей навстречу. Она быстро высушила Алису, переодела – сама же только накинула на себя сухую шаль – и тут же отвела на кухню пить чай с только что испеченными пирожками. Алиса уже пришла в себя и растаяла от заботы бабушки. Она с удовольствием прихлебывала горячий чай и ела вкуснющие бабушкины пироги.

За окном все так же хлестал дождь, но на душе у Алисы было тепло.

– Звонила мама, – как бы невзначай начала бабушка, но по напрягшейся спине Алисы поняла, что могла бы и умолчать об этом. – Просто хотела узнать, как у тебя дела, спрашивала о какой-то группе по баскетболу.

– Опять, – еле слышно буркнула Алиса. Ее настроение поменялось так же быстро, как погода сегодня из солнечной превратилась в дождливую. – Мне неинтересна эта группа, ба!

– Ну, я сказала, что ты пока отдыхаешь, набираешься сил. Наверное, летом никто не ходит заниматься?

Алиса в ответ промолчала, так как сказать могла слишком многое. Что все-таки есть группы, которые занимаются летом, а если и нет, то мама найдет такие; что за все время мама не звонила ей ни разу и вот, позвонив, спросила только о группе. О группе! Как будто для нее имеют значение только эти дурацкие занятия. Как же Алиса от них устала! Только вздохнула немного и начала жить нормальной жизнью подростка, как звонок матери стал для нее ушатом воды холоднее ливня, под который она сегодня попала. Алисе тут же расхотелось есть – она досадливо поморщилась, промямлила что-то вроде «спасибо» и ушла в свою комнату.

Сердце бабушки сжалось. Только что она видела улыбающуюся и довольную внучку, и вдруг опять набежали тучи – не те, что на улице, нет, – и Алиса опять спряталась глубоко в себя, в защитный панцирь. Бабушка не понимала, что творится на душе у внучки, но чувствовала: что-то не так. Но вот как помочь, она не знала…

***

Сердце заныло от тоски по папе, по его обычному юмору, по походам с ним в кино или простым посиделкам дома у телевизора. У папы все просто… или с папой все просто – Алисе с ним всегда легко и спокойно, ей не надо что-то натужно из себя изображать, чему-то соответствовать. С ним она могла быть самой собой, ничем не прикрываясь и ничего не стесняясь, быть естественной и в хорошем настроении, и в плохом – папа все поймет и лезть не будет. Не будет докучать своими дурацкими наставлениями, как мама, в очередной раз что-то там вычитав в каком-то журнале о воспитании. Папа добрый и чуткий, он ни к чему ее не принуждал, а только баловал.

Но сейчас он был далеко, так далеко, что сердце снова заныло. Алиса никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и в который раз в беспомощной тоске посмотрела на молчащий телефон. Она уже не понимала: то ли ей действительно никто не звонил, то ли связь из-за неоплаты совсем отключилась. Она даже не могла попросить папу положить денег на телефон, так как связи не было.

Алиса забеспокоилась, – может, попросить у бабушки денег на телефон? Хотя ее это сильно смущало. Настроения не было никакого, даже выйти из комнаты не хотелось – только лежать, плакать и жалеть себя.

Ей казалось, что хуже ситуации уже не может быть, что жизнь проходит мимо. Тот мальчик уже наверняка ходит в кино и кафе с другой девочкой, мама опять ее запихнет в очередную группу по какому-нибудь виду спорта, а она так никогда и не начнет жить своей жизнью. Алиса чувствовала себя несчастной и брошенной: и поговорить ей тут не с кем, друзей нет, а бабушка… Она такая хорошая, что просто не хочется ее чем-то расстраивать. Алиса даже начала ее называть «ба», – это получилось совершенно спокойно и естественно, она даже не заметила как, – а бабушка потом весь день просто светилась изнутри и все предлагала какие-нибудь вкусняшки.

Как еще побаловать внучку, Анастасия Егоровна не знала: у нее не было возможности растить и баловать ее с малолетства, Алиса приехала к ней уже вполне самостоятельным и взрослым человеком. И, не пройдя вместе с ней этого этапа постепенного взросления, бабушка с трудом понимала, как ей сейчас вести себя с ней, что ей интересно, чем ее занять, что придумать, чтобы развеселить. Вот Галька обещала узнать про кино, да, наверное, забыла – уже неделю не приходит, а пора бы уже.

Словно услышав ее мысли, на пороге появилась Галина, как всегда, с веселой и неугомонной болтовней. Но самое главное, она принесла билет на какой-то фильм – бабушка Алисы не разобрала на какой, но, по мнению внуков Галины, это сейчас «круто».

Алиса не ожидала, что бабушка ей подарит билет в кино. Это было так неожиданно и приятно, как будто она получила частичку дома, что-то привычное и радостное, и Алиса бросилась обнимать и целовать свою «ба».

Вечером она поехала на маршрутке в кинотеатр. Бабушка снабдила ее кучей еды, но Алиса даже не сопротивлялась – так ей хотелось поскорее попасть в кино. Конечно, раньше она никогда не ходила на фильмы одна – только с подружками или с родителями, но сейчас ей было наплевать. Даже наоборот, она чувствовала себя вполне самостоятельной, способной делать то, что ей нравится, без обычной компании.

В кинотеатре вкусно пахло попкорном, и народу было не много. Но, попав в знакомую среду сетевых кинотеатров, во вполне привычную обстановку, Алиса все равно чувствовала некоторую неловкость, как будто ее выудили с необитаемого острова и сразу отправили на красную дорожку Каннского фестиваля. Ноги неприятно саднило от укусов комаров, а еще от травы, которой она порезалась, когда бегала по полю с утра. Теперь ей казалась, что эта бурная утренняя радость была какой-то неуместной. Кроме того, у нее не было подходящей обуви для непогоды: кроссовки она успела испачкать в первой же луже, и бабушка переодела ее в какие-то тапочки, которым было не менее двадцати лет. От этого всего Алисе было не по себе. И хоть она ехала с радостным предвкушением похода в кино на сагу о вампирах, на которую очень хотела попасть, но теперь немного стеснялась своего вида, и ее воодушевление подугасло.