Ирма Буракова - Долгожданная осень

Как всё было просто до недавнего времени. Бизнес, мероприятия по расписанию, даже встречи с дамами и то, по запланированному и удобному для него графику. Всё решалось выдачей платежной карты в пользование, иногда – наличных. Никаких эмоциональных окрасок, а если что и намечалось с противоположной стороны – сразу следовала её смена. Хотя, намечающееся было как правило желанием навязать ему обязательства, что пресекалось немедленно. Никаких привязанностей, никакого влияния со стороны, никаких обязательств и слабостей. Удобно. Выверено.

А тут… С момента, как он встретил Катерину, он совершил столько спонтанных и нетипичных для себя поступков, что сам себя не узнавал. В воспоминаниях он смаковал момент, когда она спешно вошла в ресторан. Горящие возмущенные глаза фурии и просто дико фонящая аура неприкосновенности. Она была настолько другой относительно его привычного круга, что он как загипнотизированный последовал за ней. Сильная. Правильная. Думающая.

Заговорил, наблюдал. Никакого приценивающегося взгляда с её стороны, так необычно. Открытые чистые глаза, честные ответы, никакого глупого заигрывания или, наоборот, лжеоскорбленного поведения.

А когда она искренне засмеялась в первый раз, с необычайным магнетизмом, он внезапно почувствовал неожиданный режущий изнутри отклик своего тела. Похоже, в этот вечер всё вышло из-под его обычного контроля. Вспоминая Катино лицо, когда она смеялась или хитро щурила глаза, шутливо ехидничая, Максим расплылся в неконтролируемой улыбке. Достал телефон:

– Привет.

– Макс, привет! – всегда искренний теплый радостный отклик.

– Как твой день сегодня?

– Прекрасно! В обед прогулялась, если хочешь, могу прислать фото – на набережной скверы красиво в желтое вырядились, мост с чугунными перилами через Яузу так красиво на их фоне смотрится.

– Конечно хочу! Присылай.

И он, заставив сидеть высокопоставленного чиновника в приемной, разглядывает фотографии и улыбается, как влюбленный подросток.

***

Максим заикнулся о намеченном на субботу фестивале «Золотая осень». Катерина в ужасе всплеснула руками за ланчем:

– Максим, тебя не утомляет такое количество публичных мероприятий?

– Меня? Очень утомляет! Но что поделать, это неизбежные издержки бизнеса такого уровня. Надо поддерживать определенные связи. Но, эти мероприятия имеют волнообразный характер, есть и периоды затишья. Скоро будет время отдохнуть от публичности.

– Я, конечно, тебе благодарна, что ты дал мне возможность выгулять все мои имеющиеся вечерние наряды, но, если честно, я пресытилась на пять лет вперед. Более того, какие бы эти мероприятия не были интересные, они лишают возможности провести выходные по-иному, так как мне хочется.

– С удовольствием выслушаю твои пожелания на иной формат времяпровождения! Но! Настойчиво буду упрашивать сходить со мной на этот фестиваль. Честное слово – на ближайшее время ничего подобного больше не запланировано!

– Неужели у тебя нет какого-то хобби, увлечения?

– Эээ, нет, – несколько смущенно, будто его уличили в чем-то постыдном, признался Максим.

– Ну… даже не знаю, как сформулировать, чтобы это не выглядело стёбом. Обычно обеспеченные мужчины увлекаются коллекционированием яхт, машин, предметов искусств… Есть увлечения попроще: рыбалка, охота, яйца Фаберже. Нет?

– Нет, совсем нет, мне хватает моего бизнеса со всеми его вариациями, – смеялся Максим, качая головой.

– Горные лыжи? Мотогонки?

Опять отрицание с улыбкой.

– Ну, значит начинай хоть крестиком вышивать. Жить без увлечений – это ж так скучно!

– Хорошо, я подумаю. А ты чем увлекаешься?

– О, я люблю читать книги по психологии. Нет, не совсем так, я люблю читать вообще, в том числе труды по психологии. Ходить на всякие разные выставки… не смотри на меня так, да я люблю ходить на выставки! Но в меру. Раньше старалась почаще выезжать куда-то, но в последнее время что-то совсем не срастается. Очень люблю пешие прогулки! А если уж получается выбраться к теплому морю, то вообще могу жить прямо на берегу! Ну… некоторое время увлекалась фотографией и пыталась рисовать, но не хватило времени на полноценное развитие этих направлений. И вообще, я много чего люблю, – с азартом закончила она.

А Максим с восторженной улыбкой смотрел на неё, такую горящую, живую. И где-то даже почувствовал себя ущербным, что он ни о чем, кроме бизнеса не может также увлеченно рассказать. Он, конечно же, уделял внимание и дорогим хобби с партнерами по бизнесу, умел играть в гольф, бильярд, разбирался в карточных играх, имел соответствующий статусу автопарк, и уж точно мог себе позволить приобрести и яхту, и заняться коллекционированием предметов роскоши. Но какого-либо восторга это ему не приносило, поэтому он вынужденно выдавливал из себя в обществе тот минимум, который был необходим для галочки.

Уже на подъезде к концертному залу по статусу автомобилей и внешнему виду приглашенных, Екатерина заподозрила, что сегодняшний фестиваль, совсем не того формата, куда она ходила ранее с Максимом. В толпе мелькали знакомые лица из области политики, ведущие журналисты СМИ, узнаваемые актёры. На её вопросительно поднятую бровь, Максим лишь уверенней взял под руку и, ежесекундно здороваясь, потащил вглубь действа. Легкий фуршет для избранных в отдельной зале, концерт, первые ряды. Было крайне неуютно, ибо в качестве спутницы Максима, Катерина явно привлекала к себе слишком много внимания. Он спокойно её представлял знакомым, а ей откровенно хотелось сбежать. Из уважения к выступающим она смирно высидела положенные два с половиной часа, потом, выпростав руку, ушла в дамскую комнату. Продержав руки в ледяной воде, прижала их к вискам. Выходить обратно не хотелось. Слишком шумно и неуютно. Набрала Сашке, пообщались. Упало сообщение от обеспокоенного её пропажей Макса. Надо выходить из укрытия. Натянутая полуулыбка, многочисленные любопытные взгляды, фальшивое дружелюбное щебетание.

– Максим, мне тут крайне неуютно, если честно. Позволь мне уже сбежать домой? На меня всё это давит.

– Ты и вправду выглядишь замученной, но мне эгоистично не хочется оставаться без тебя тут. Сейчас бОльшая часть гостей, по сути случайных для данного мероприятия – разъедется, надеюсь будет тише и спокойнее. Останься, а? – Он поймал её руку, погладил кончики пальцев и уже совсем тихо, с жалостливо приподнявшимися домиком бровями выдавил, – не оставляй меня тут одного.

– Это нечестно – давить на жалость, – ей пришлось вынужденно согласиться. По пальцам от его прикосновений побежали покалывания. Показалось или …?

Внутри роем заметались беспокойные разноперые мысли, ничего конкретного, но хотелось вырваться, безумно хотелось вырваться на воздух.