Елизавета Датинбурская - Пришедший изо льдов

Девушка не решалась приставать к мужу с расспросами. Сама рассудила так, что у него высокая должность, усталость на службе. Митрофан неоднократно говорил, как устает от службы в змеином гнезде. Возможно, была еще одна причина его холодности. Эта причина страшила Настасью больше всего. У них не было деток. Как только они справили свадьбу, муж много говорил о своих мечтах касаемо детей. Хотел рождения сына, наследника. Настасья и сама всем сердцем стремилась стать матерью, но видно еще не пришло время и боги никак не посылали им чадо. Теперь же Митрофан на этот счет молчал.

Девушка накрыла на стол. Муж, не вдаваясь в подробности, сообщил о срочном отъезде по царской надобности.

– Митрофанушка, – говорила Настасья, – когда же ты воротишься домой?

– Не знаю, – хмуро покачал головой мужчина, – как выполню волю Царицы.

– Совсем ты дома нечасто бываешь, – с грустью сказала она.

– Служба у меня такая, – как всегда буркнул Митрофан.

Тяжело ему было вести беседы с женой. Еще тяжелее смотреть в ее лучезарные глаза, что покорили его сердце несколько лет назад. Душа у него болела от вины тяжелой. Он клялся любить ее всю жизнь, заботиться, оберегать… А сам? Предал? Умом он это понимал, а сердце отказывалось слушать разум. Сердце теперь стремилось к другой, прекрасной Елизаре. Словно каждый удар его сердца, был теперь только для княгини.

Луч света в непроглядной тьме.

И вот сейчас, когда тело Митрофана любило Настасью, обжигало ее кожу пылкими поцелуями, а руки ласкали ее прелестные изгибы, глаза видели Елизару. Словно в эту минуту с ним в постели была запретная княгиня. Митрофан еле сдерживался, чтобы в минуту высшей страсти не назвать ее по имени.

Аксинья примчалась домой. В голове созревал план. Если Лютой, все же, дознается о ее оплошности, она должна отнекиваться. Пава то понятно, под крылом кухарки Кази. Старая интриганка прикроет свою любимицу. А кто позаботиться об Аксинье? Тятька? Что он может, бедный заводчик свиней. Его ум заострен на то, сколько и чего положить в корма свиней, дабы они росли круглыми и жира в них было побольше. Еще кумекает кому по осени выгоднее продать сало да жир. Ну, ничего, она сама о себе позаботиться!

Девица выскочила в ограду. Налила колодезной воды в корыто и принялась мыть ноги. Вода стуженая. Аксинья морщилась и закрывала глаза от каждого соприкосновение рук с ногами.

– Акси, воды нагреть тяжело? – сказал тятька, увидев, чем занимается доча.

– Некогда, – прошуршала Аксинья, – тороплюсь.

– Это куда мы так торопимся? – добродушно осведомился тятька. Пожилой мужчина невысокого роста с круглым животом, присел на соседнюю чурку. – На свидание с Серго торопишься?

– Делать вот мне нечего, – фыркнула Акси, – с Серго на свиданки ходить. Он с другой деревни, пришлый.

Тятька рассмеялся.

– И что ж, не человек он теперича? Ты ему люба, я-то вижу это… А он тебе?

Вытирая ноги обрывком плотной тряпицы, Аксинья напустила невозмутимый вид и добавила немножко неприязни.

– Мне он безразличен!

Такой ответ еще больше позабавил тятьку.

Из избы вышка матушка.

– Путята, Аксинья еда стынет, за стол пора.

– Тятька, Матушка, – сдерживая переживания начала Аксинья, – мне надобно пойти в лес, за шишками. Масло на исходе, так и торговать скоро нечем будет.

Путята посерьезнел.

– Какие шишки, доча? Чего-то натворила?

Акси опустила стыдливо глаза и тут же их подняла, чтобы себя не выдать. Впутывать родителей она не собиралась.

– В лес говорю, пойду, за шишками. Мне Настасья, Митрофанова жена, по большому секрету сказала, что за Ельской речкой, за Бухоновым холмом в дальнем леске шишек прошлогодних полно. Мне сейчас запасы надобно пополнить.

– Доча, – всплеснула руками матушка, – так завтра и пойдешь, сегодня-то сумерки уже.

– Милые мои, – с наигранным весельем завела Аксинья, – Настасья уже по деревне разнесла, пока до завтра буду ждать, все за ночь расхватают. – Она помолчала. – И еще, коли, кто будет про меня наведываться, скажите, что за шишками с утра ушла.

Родители переглянулись, но промолчали. Кивнули. Аксинья не поняла, догадались ли они, уличили ли ее во вранье, да только не до этих раздумий было. Девушка взяла кулек, положила съестных припасов, кувшин воды прихватила. Закинула все в ратку и, толкая ее перед собой, направилась к Ельской речке. Ратка была до жути неудобная. Одно колесо меньше другого, поэтому тачка все время норовила завалиться на бок. Деваться некуда. Пришлось взять ратку с собой, для правдоподобности.

Аксинья брела по улице и под скрип колес наблюдала, как небо становится черным, как загораются звезды на небосклоне. Волшебное время. С детства ей не давало покоя такая магия. И как это происходит?

Воздух наполнился ночной прохладой и особым запахом. Аксинья называла его запах ночи. Шла и вдыхала полной грудью. Наслаждаться этим мгновением по полной мешали голоса деревенских ребят. Парни и девчата опять собрались гурьбой и сидели на пряслах. Шутили, смеялись, пели песни. Совсем скоро Русальная седмица. Некоторые из них ходят парочками. Аксинья точно знала, что почти все парочки в эту неделю сыграют свадьбу. Благое дело в благую седмицу.

Как только девица покинула пределы деревни и оказалась в поле, голоса остались позади, а вскоре стихли вообще. Токма она, большая луна, луговая трава по пояс и лягушки. О чем они говорят? Квакают на слух полтыщи, не меньше. Полчище лягушек и их странные песни.

Акси решила устроиться на ночлег. Ночевка под открытым небом ее не пугала, а даже наоборот, казалась романтичной. Ко всему, живот распевался голодным журчанием. Девица поставила ратку на обочину, расстелила на траве большой платок и устроилась на нем.

Преступив к скромному ужину, услышала средь кваканья шаги. Кто-то второпях несся по дороге. Сердце бешено заколотилось, а руки похолодели. Стража по ее душу, Лютой уже в курсе ее местонахождения.

Девушка упала на спину и ловко покатилась в высокую траву. Единственное, что пришло на ум в тот момент. Аксинья замерла, моля всех богов, чтобы ее не обнаружили.

Шаг замедлился. Идущий явно один. Остановился. Значит, уже обнаружил ратку и платок. Начала ругаться на себя, за то, что не ушла подальше от дороги. Кто ж так делает? Верно тятька говорит – ума с полчайной ложки!

– Аксинья, ты где? – послышался знакомый голос. Мужской.

Акси не намерена была обозначать свое нахождение.

– Ксиня, выходи, это я…

Все, дальше он мог молчать. Аксинья поняла кто это. Серго. Только он так ее называл – Ксиня. Что за дурацкое имя и дурацкий Серго!

– Чего тебе? – недовольно спросила Аксинья, показываясь из своего тайного укрытия.

Мужчина обрадовался находке. Он уже начал волноваться, когда нашел только ратку. Мало ли, что могло приключиться с такой ладной девицей в темном лесу.