Барбара Вуд - Улица Райских Дев

– Э-э, посмотрите-ка, как на вас поглядывает саид! – воскликнула вдруг ум Джамал, и все женщины украдкой посмотрели на Деклина, сидящего на другой стороне площади. – Да ведь он в вас влюбился, – пусть со мной муж разведется, если это не так!

Женский смех разнесся над площадью, как всплеск крыльев вспорхнувший птичьей стаи. Молодые женщины радостно наслаждались возможностью пообщаться, зная, что скоро вернутся к строгому домашнему затворничеству.

– Сегодня праздник Пророка, – сказала ум Джамал. – Хотите, я приворожу к вам доктора, саида?

– Да нет, – возразила Джесмайн, – доктор Коннор скоро уедет.

– А вы сделайте так, чтобы он остался, саида. Непременно сделайте! Мужчины думают, что они поступают по своей воле, а на деле, сами того не зная, они поступают так, как хотим мы.

Молодые женщины, еще только начинающие осознавать свою скрытую власть, радостно хихикнули.

– Докторше надо выйти замуж за саида и родить ему детей, – решительно сказала ум Тевфик, и старые женщины в черном одобрительно закивали.

– Я уже стара рожать детей, – сказала Ясмина, укладывая стетоскоп в свою медицинскую сумку. – Мне скоро сорок два года.

Ум Джамал, женщина с внушительной фигурой, бабушка двадцати двух внуков, бросив на Джесмайн игривый взгляд, запротестовала:

– Будут еще у вас детишки, саида. Когда я родила последнего, мне под пятьдесят было. Я подарила мужу девятнадцать детей, все они живы и здоровы, – сказала она с удовлетворенным вздохом. – Вот он за всю жизнь и не взглянул на другую женщину!

Джесмайн улыбнулась, но в глубине ее души проснулась боль, которую она испытывала всякий раз, когда брала на руки чужого ребенка или видела мать с дочкой. Она тосковала о девочке, погибшей при родах, – Джесмайн забыла бы, что это дочь Хассана аль-Сабира, и любила бы дитя так же нежно, как матери-феллахи в деревнях любили своих дочерей. Тосковала она и о своем сыне Мухаммеде, думая, помнит ли он ее, как он выглядит теперь, на кого похож. Неужели на грубого эгоиста Омара? Нет – он должен быть похож на Элис, нежную и мягкую, и на нее – в нем должна быть доброта.

Ум Джамал сказала вдруг с неожиданной серьезностью:

– Вы должны выйти замуж за доктора, саида, еще и потому, что вы все время бываете вместе.

– Не беспокойтесь об этом, – сухо сказала Джесмайн. В действительности она и Деклин бывали вместе только в машине, на пути из одной деревни в другую, и тогда действительно сидели рядом, соприкасаясь при толчках по ухабистым дорогам среди полей хлопка и сахарного тростника. В деревне они останавливались в разных домах, часто на противоположных концах деревни, и больных принимали раздельно.

Джесмайн приняла последнюю больную, поздравила женщин с праздником святого Пророка, и молодые женщины начали расходиться с площади. Они исчезали в узких улочках с грудным ребенком на руках или в узелке за спиной, с малышами, вцепившимися в юбки их красочных традиционных нарядов. Старые женщины в черных платьях и покрывалах темными пятнами рассеялись по площади в ожидании праздничных зрелищ. Джесмайн осталась одна; посмотрев через площадь, она встретила взгляд Коннора.

Он быстро отвернулся и, собрав свою сумку, попрощался с посетителями кофейни:

– Увидимся вечером на празднике, иншалла. Когда он встал и поднял сумку, от стены отделилась тень и, материализовавшись в оборванного феллаха, протянула ему каменного жука-скарабея.

– Это старинный, саид, я сам украл его в гробнице фараонов. Ему тысячи лет, а я продам вам за пятьдесят фунтов.

– Я не покупаю старинные вещи.

– Так он же новый! – Феллах снова стал энергично совать ему скарабея. – Его только что сделал знаменитый мастер, мой друг…

Деклин улыбнулся и пошел через площадь навстречу Джесмайн; они встретились на полпути.

– Я обещал хаджу Тайебу съездить с ним на кладбище: он хочет помолиться перед праздником на могиле отца. А сначала я завезу вас в церковную миссию. (Джесмайн на этот раз остановилась у католических монахинь, а Деклин жил в доме имама, на другом конце деревни.)

– Да я охотно поехала бы с вами. Около кладбища, говорят, древние руины, интересно посмотреть…

Глиняные домики и поля остались позади, машина шла среди пустынной равнины. Дорогу показывал хадж Тайеб. Пламенный шар заходящего солнца горел на безоблачном небе, расцвечивая пустыню золотыми и оранжевыми полосами, испещренными темными пятнами скал и валунов. Наконец они увидели впереди маленькую деревушку; среди глиняных куполов царило безмолвие пустыни, только иногда в узких улочках посвистывал ветер. Это была деревня мертвых – кладбище. Они подъехали к могиле семьи Тайеба, и он показал им, в каком направлении ехать к древним руинам. Они подъехали туда в последних лучах заходящего солнца, и Джесмайн прошептала:

– Деревенские женщины рассказывали мне, что эти развалины обладают священной силой. Крестьяне отламывают камушки от древних колонн, толкут их в порошок и употребляют как лекарство. От гробницы какой-то древней богини, куда некогда стекались паломники и где останавливались пересекавшие пустыню караваны, осталось совсем немного – две колонны, остальные большими кусками и осколками валялись на земле; кое-где проступали камни древней мостовой – очевидно, дорожка, которая вела к этому святилищу. За руинами возвышалась массивная крутая насыпь, – возведенная тысячелетия назад, она, словно рубец, отделяла долину Нила от пустыни Сахары.

– Здесь был самый оживленный караванный путь, – сказал Деклин, пробираясь с Джесмайн среди камней. Заходящее солнце окрасило колонны в цвет ржавчины.

– Наверное, путники молились здесь о благополучном путешествии. А ночевали в пещерах, – сказал Деклин.

– Мне кажется, кто-то ночует там и теперь, – отозвалась Джесмайн, показывая на след ноги среди каменной пыли.

– Да, святые пустынники заходят сюда. Мистики, их здесь посещают видения. Преимущественно суфии. Но и отшельники-христиане тоже.

Джесмайн села на статую барана с отбитой головой.

– А почему здесь не ведутся раскопки?

Коннор посмотрел на пустынную равнину, заметив невдалеке черные пятна бедуинских палаток.

– Наверное, нет средств. Гробница незначительная, раскопки велись в конце прошлого века, когда страна была наводнена египтологами. В наше время попробовали организовать туристский маршрут – везли сюда туристов по Нилу, потом на машинах. Но после такого долгого пути люди бывали разочарованы скудным зрелищем, и маршрут заглох. Это мне Абу Хосни рассказывал. – Джесмайн видела силуэт Коннора на фоне бледно-лилового неба; ветер трепал его волосы, уже седеющие на висках.

– Деклин, – спросила она, – почему вы уезжаете? Он подошел к ней, ступая по древним плитам.