Надежда Волгина - Елена Прекрасная

Юрок усиленно готовился к приезду родичей, о чем я пока старалась даже не думать. Себе на подготовку я выделила ровно день перед их прилетом из Тюмени, когда посвящу этому все время, как следует продумав новый имидж. Пока же мне хватало головной боли в лице брата Генки.

Макар меня явно в чем-то подозревал, как я поняла уже на второй день его пребывания в моей квартире. В тот вечер он не вернулся к ужину и заявился слегка под шафе. Самую малость. Хотя, чтобы свалить такого бугая, наверное, нужно не меньше бочки спиртного. Да и не суть, потому что дело не в этом.

Как назло, Генка решил застрять в ванной, устроив себе банный вечер без джакузи, но с принятием ванны, с пеной, ароматическими бомбочками и всем остальным, что нашел в моем арсенале. Я же застряла на кухне, наводя порядок после ужина, занимаясь, то есть, совершенно непривычным для себя делом. Сроду не мыла столько посуды, даже в детстве. Да и у нас дома, сколько помню себя, всегда была посудомоечная машинка. А тут раковина просто ломилась от кастрюль, тарелок и всего остального, что скопилось после скромного ужина на двоих. И именно в этот момент мне решил составить компанию Генкин брат.

Он вошел в кухню в одних спортивных штанах, в очередной раз смутив меня своими рельефными мышцами, причем, обнаженными. Ноги его тоже были босы, и я скромно заметила:

– Ты бы обул тапочки. Полы холодные…

На мое замечание Макар лишь криво усмехнулся. А потом выдвинул стул так, чтобы видеть меня со всех ракурсов, и оседлал его спинкой перед собой. Под пристальным взглядом серых глаз я невольно растерялась, что было мало мне свойственно. Тарелка выпала из рук, да не в раковину, а на пол, и буквально рассыпалась у нас на глазах в стеклянную крошку.

– Блин! – потрясенно пробормотала я, в то время как Макар не сменил ни позы, ни выражения лица. Как и смотреть продолжал на меня в упор, игнорируя тарелку.

Мне же ничего не оставалось, как достать из-под раковины веник с совком и приступить к сметанию осколков. Потом неплохо бы пропылесосить, чтоб уж наверняка, но сидел Макар так, что перегородил выход из кухни. Я в ловушке? – мелькнула шальная мысль.

– Ты слишком красива для сиротки, – раздался его низкий голос, констатируя идиотскую совершенно мысль.

А он, кажется, пьянее, чем я решила сначала. Не шатается, не горланит песни, но несет какую-то чушь.

– Какая есть, – пожала я плечами и вывалила осколки в мусорное ведро.

– А еще ты слишком хороша для моего брата, – выдал Макар, окидывая меня взглядом с головы до ног, задерживаясь зачем-то в районе груди.

Сразу же пожалела, что домашняя футболка на мне слишком короткая, не прикрывающая живот, а вырез на ней великоват, вон даже лифчик показался. Захотелось что-то накинуть на плечи, желательно, серое, чтобы стать чуть незаметнее, менее красивой, лучше соответствовать имиджу.

– Что тебе нужно от Генки? – последовал вопрос, которого я и вовсе не ждала.

– В каком смысле?

Я уже с трудом сдерживалась, а он смотрел на меня так, словно я ведьма, а он инквизитор. И сейчас выведет меня на чистую воду и приговорит к сожжению. Знал бы он, что это его драгоценному братику понадобилась моя помощь, наверное, сменил тон. Но именно об этом я и обязана была молчать.

– Слушай, ну я же не слепой. За лоха-то меня не держите, – снова и еще кривее усмехнулся Макар. – У Генки вон даже руки дрожат, когда касается тебя. И смотрит он на тебя так, словно боится чего-то. Или ты Гитлер в юбке, но отлично маскируешься, или он тебе нужен, как телеге пятое колесо… Только вот, в чем дело, никак не пойму.

И снова я опешила, а Макару этого времени хватило, чтобы встать со стула и приблизиться ко мне вплотную. Отступать было некуда. Филейной частью я уперлась в разделочную поверхность, а впереди на меня напирала эта груда мышц.

От него пахло довольно резким мужским парфюмом с примесью спиртного. Как ни странно, но запах мне не показался противным, даже напротив. А вот то, что стоял он слишком близко и явно заглядывал в вырез моей футболки, мне совершенно не нравилось. От этого напрягало и бросало в жар. А может, последнее со мной случилось, потому что чувствовала жар, исходящий от его обнаженного торса.

– Вы хоть целуетесь?

Первой моей реакцией стала попытка ускользнуть бочком. Но я и дернуться не успела, как накаченные руки уперлись в столешницу по обе стороны от моего бренного тела с изрядно испуганной душой.

– Так что, Елена Прекрасная, целуешься ли ты с моим братом? – еще тише и проникновеннее проговорил Макар, приблизив при этом ко мне свое лицо чуть ли не вплотную.

Вот тогда я лихорадочно принялась соображать, как бы поступила скромная воспитанница детдома в такой ситуации. Тот факт, что таких людей я в принципе скромнягами не считала, опустила. Генка от меня хотел именно скромности и покорности. Их я и должна изображать, чтобы не ударить в грязь лицом и не подорвать репутацию. Ну и еще нужно абстрагироваться от реакции собственного тела на этого мужчину – близость его отчего-то меня нешуточно разволновала.

– Макар, ты стоишь слишком близко, – уперлась я ладонями в его грудь и попыталась оттолкнуть. При этом доверительно заглянула в его глаза и всеми силами старалась покраснеть. Последнее, кажется, получалось отвратительно. От злости, что разгоралась внутри меня, вместо румянца по лицу могла разлиться бледность. Я себя знала. – Это неприлично. Ты меня смущаешь. И Гена…

– А что Гена? Я ничего не делаю с тобой, – усмехнулся он. – А вот ты почему-то не можешь ответить на самый простой вопрос, сиротка.

Ох! А если бы я на самом деле была такой? Ведь в его устах сейчас это определение прозвучало как оскорбление.

– Да, сиротка! – уже более твердо посмотрела я в его глаза. – Но честная и порядочная. Отойди от меня, пожалуйста, не провоцируй.

– Ух ты, как мы заговорили! – притворно-восторженно выдохнул он мне в лицо. – Наверное, ты еще и умная сиротка?

А ты хам, каких еще поискать. Но вслух только и сказала:

– Не жалуюсь. И Гена тоже не жалуется. И да, мы с ним целуемся. А еще спим вместе.

Вот тут я залилась краской, судя по жару, опалившему щеки. Но причиной стал отнюдь не стыд, а воспоминания о первом совместном вечере, когда Генка решил забраться в мою постель, пусть и с благими намерениями – выспаться как следует. Я же погнала его на пол, решив, что даже целомудренно не хочу делить ложе с лучшим другом. А он, так еще и надулся. Благо, с утра оттаял – Генка вообще не умел долго обижаться. Воспоминания меня рассмешили, и я едва сдержала смех.

– И я должен тебе верить? – прищурился Макар.

– Конечно! – подобострастно ответила я.

Конечно же, мне совершенно другое хотелось ему сказать. Будь я самой собой, уже бы включила злую иронию. Но сейчас вынуждена была проговаривать все разве что про себя. А так хотелось поинтересоваться, не желает ли Макар подержать рядом с нами свечку в ближайшую ночку. О том, как стали бы выкручиваться с Генкой, пожелай его брат этого, старалась не думать.