Лиана Мусатова - Тала

Днём февральское солнце ослепительно сияло и пригревало макушку планеты. Она, распаренная, дышала полной грудью, выдыхая ароматы степи. Ночью лужи замерзали, земля твердела. Узкая тропа вилась между холмами по глинистым такырам [1] Такыры – незасыпанные песком пустыни глинистые места. .

Перед войском по пути следования по ночам мчались разведчики с пылающими факелами. Останавливаясь на холмах, огнями подавали сигналы, чтобы отряды не сбились с тропы и не перемешались.

Передовые татарские разъезды рыскали по степи, сталкиваясь с небольшими отрядами мусульман, проверяя на них остроту и тяжесть мечей, и точность полёта стрел. Основное войско ждало, когда откроются от снегов перевалы, и можно будет спуститься с гор в долины Ферганы. Войско двигалось бесшумно: не ржали кони, ни звенело оружие, никто не осмеливался запеть песню, зная, что соблюдается режим тишины, хотя до городов, которые они должны взять ещё далеко. Отряды держались на определённом расстоянии друг от друга так, как это делалось всегда в походах. Останавливаться разрешалось на короткое время по общей команде. Воины засыпали прямо на земле у передних копыт коней.

С наступлением мутных сумерек, усиливалась опасность нападения. Особенно по ночам появлялись туркменские всадники на длинноногих конях. Они неожиданно вылетали из-за холмов, врезались в ряды, нарушая их и производя смятение, и так же быстро исчезали, волоча на арканах пленных. Он был весь – внимание. Главное – успеть увернуться от аркана или разрубить его саблей. В этом опасном походе, как и в предыдущих, его сопровождали глаза любимой. Они и сейчас были перед ним, сияя любовью и светом из мрака ночи. Они его ждали… и он должен вернуться живым.

Он проснулся с осознанием того, что должен беречь себя для этих глаз, чтобы они могли всегда его видеть живым. Это были глаза Наты, жёлто-зелёные, искрящиеся рассыпающимися искрами. Что это? Он их видел и знал уже когда-то? Так вот откуда азиатские следы на её европейском лице! Вот откуда у неё татарский взгляд! Как понять этот сон? Вчера засыпал с чувством горечи и отчаяния, а ночью его утешала надежда: она любила его, она ждала. Он жил ради этих глаз, ради того, чтобы вернуться к ним.

Когда Ната пришла с прогулки в комнате была только Люба. Она уже спала, отвернувшись к стене. Спали «валетом» на одной кровати. Кровать была широкая, они худенькие и места им хватало. Тихонько переодевшись, чтобы не разбудить подругу, осторожно легла. Сон не приходил. Переполненная эмоциями такого необычного вечера, перебирала в памяти фразы. По несколько раз повторяла их, наслаждаясь интонациями голоса мальчика, явно влюблённого в неё по уши. Его слова для неё были музыкой. Они лились так нежно и так обворожительно, что сердце таяло от его звуков. Её будущий муж говорил чётко, отрывисто, даже чуть грубовато… совсем другая речь. А эта, непривычная разливалась в душе сладостным и волнующим нектаром, растекаясь в самые потаённые её уголки. Её душа к нему стремилась неудержимо, но ум… он говорил ей другое. А душа воспаряла в небеса при звуке его голоса, такого мягкого, проникновенного и обволакивающего негой с пят до головы.

Да, она влюбилась, влюбилась по-настоящему первый раз в жизни. То чувство или скорее, ощущение, которое она считала любовью к Глебу, не имело ничего общего с тем, что она испытывала с того дня, как увидела викинга. Она искренне думала, что любит Глеба. А оказывается, бывает ещё и по-другому, бывает так, что поднимается смерч, перехватывает дыхание, неистово бьётся внутри, угрожая вырваться наружу, если его не выпустят по-доброму и смести всё на своём пути. «Угомонись, – говорила она ему. – Я не могу тебя выпустить… не имею на это права… надо было раньше приходить…»

Погружённая в свои переживания, не заметила, что ворочается с боку на бок, разбудив Любу.

– Что, понравился Володька?

– Понравился. Такой парень не может не понравиться и не вызвать симпатию. Он умный, обаятельный, общительный.

– Знаю. Наша отличница с параллельной группы по нём который год сохнет.

– А он?

– А он делает вид, что не замечает. Честно говоря, в группе думали, что он женоненавистник. И вдруг… открыто, при публике приглашает девочку. Завтра разговоров будет… когда узнают остальные. Не завидую вам, будут наблюдать за каждым словом, взглядом и жестом. Это ж как интересно!

– И каково будет их разочарование!

– Почему?

– Потому что не будет ни особых взглядов, ни жестов. У меня есть мальчик, и скоро свадьба.

– Да, ну! Вот это сюжет! И ты Володе сказала об этом?

– Сказала с самого начала нашей прогулки. Но он необычный мальчик, начитанный. С ним было интересно.

– И о чём же вы столько времени говорили?

– О звёздах…

В дверь проскользнула Скредова.

– Вы ещё не спите, а я вас боялась разбудить.

Девчонки, ещё перекинувшись несколькими фразами, умолкли и уснули.

Но Ната так и не могла заснуть. Долго ещё лежала, сохраняя упоение, пока таки, сон не сморил её.

По всему было видно, что ветер набирает силу, что он не в меру расходился, и шторма не миновать. То слышались его стоны, то завывания, то глухие удары, словно он своими крыльями бился о скалы, пытаясь их опрокинуть. Ната посмотрела в окно. Далеко за городком алели белые шапки гор. Они занялись от пожара, расплескавшегося по небу. Это верная примета – значит, быть шторму. С моря доносились неистовые удары волн, а по тропинке к дому лёгкой походкой поднимался путник. Что-то удивительно знакомое было в этой походке. Ею овладело лёгкое волнение, но вспомнить, где и когда видела её, не могла. На незнакомце был толстый плащ морского покроя такой длинный, что сапоги едва выглядывали из-под него. Он ладно окутывал его гибкое стройное тело, непринуждённо скользящее между валунами. Он приближался, и Ната рассмотрела его лицо с чёткими и правильными чертами и, опять же, что-то ей напоминающими. Во взгляде удивительно сочетались мягкость и отчаянная дерзость. Неожиданное тепло захлестнуло её. Что-то смутное зашевелилось в душе. А тем временем, удивительный гость, спросив разрешения, вошёл в дом, внося с собой смятение и холодный порыв ветра. Он сбросил плащ, снял шляпу. Широкая крутая грудь на широких плечах была как-то неожиданна для стройной фигуры с очень тонкой талией. Густые тёмно-русые волосы были заплетены в косичку по морскому обычаю. Гордо поднятая голова, говорила о незаурядной силе воли вошедшего, но завораживающая нежная улыбка, скользнувшая по его губам, сбила её с толку.

– Кто вы?

– Моряк.

– Я это вижу по вашему морскому сюртуку, даже если бы на плечах не было вышито по серебряному якорю.

– Я ищу ту, которую покинул много лет назад, обещая вернуться за ней.