Лариса Барабанова - Лёгкая

– Понятно, – процедил сквозь зубы Стас, развернулся и пошел к лестнице. Я не чувствовала себя отомщённой (мстить мне никому не хотелось), просто мне было приятно, что всё так обернулось. Я была уверена, что сделала правильно.

Андрей, конечно, понял, что случилось что-то неладное, но тактично промолчал и «поверил» в мою версию с неудачливым молодым человеком. Мы вернулись в комнату, и только сейчас, увидев Наташу, я подумала: «Про неё-то я и забыла. А вдруг она захотела бы увидеть Стаса, рассказать ему о ребёнке?» Но Наташа посмотрела на меня своими потрясающе яркими голубыми глазами, и я поняла, что ей хорошо и так. Уютно и спокойно. И малышу так лучше. Надо было сбросить с себя всю тяжесть старого года (не сказать, чтобы он был лёгок) и с уверенностью встретить новый, тем более что полночь приближалась неумолимо.

Куранты-шампанское-крики «Ура!» и ощущение чуда в качестве послевкусия. И дело не просто в празднике, который полон волшебства. Андрей меня поцеловал с последним ударом курантов! Это был наш первый поцелуй. Да-да, мы добрались пока только до первого поцелуя. И он был невероятно нежен, по-хорошему бесконечен и сладок – с легкой горчинкой от того, что случился не десять лет назад, а только теперь. Зато это была настоящая новогодняя сказка. Кажется, Новый год возвращал давно потерянные позиции моего любимого праздника…

Наташа скоро извинилась и ушла спать. Мы перебрались на кухню, захватив только по фужеру шампанского.

– Ну я и даю! А подарки?! – спохватился Андрей.

– Ой, точно! – откликнулась я. Действительно, за хлопотами с ёлкой, с незваным гостем, с провожанием старого года мы совершенно забыли о подарках.

– Наташу я порадую утром, – сказал мой собеседник, надевая красную шапку, бороду и превращаясь в Деда Мороза, – а тебе, девочка Верочка, вручу подарочек сейчас. Только давай стихотворение рассказывай.

– На стул вставать не обязательно? – уточнила я и выдала что-то новогодне-снежно-ёлочное из раннего детства.

«Дед Мороз» мое выступление одобрил и вынул объёмный блестящий сверток… из тумбочки. То-то я не заметила, что он принес что-то кроме ёлки и украшений. Значит, припрятал подарок заранее (не без Наташиной помощи, я уверена: может быть, пришел утром, пока я бегала по магазинам?). Я извлекала подарок не торопясь, заметив, что в оберточную бумагу Андрей укутал его сам (мужские руки всё-таки не для такой работы созданы, и обилие скотча подтверждало мои догадки). Наконец подарок показался во всей красе – это был мягкий и невероятно тонкий, но, чувствовалось, тёплый плед. Изумрудно-зелёный.

– Когда тебя не будет рядом, – добавила я и поцеловала своего «Деда Мороза». Синтетическая борода мешала невероятно, но меня такое препятствие не остановило. А потом мы рассмеялись, и казалось, что этот смех роднит нас, делает ещё ближе.

– В зелёном ты особенно прекрасна, – произнес Андрей. – Надеюсь, он будет согревать тебя холодными зимними вечерами.

– А теперь мой подарок, – переведя дух, напомнила я и пошла в свою комнату за пакетом. Там я остановилась на минуту перед зеркалом, невольно вслушиваясь в канонаду за окном. Происходящее казалось новогодней сказкой. Из зазеркального пространства на меня смотрела красивая и, несомненно, счастливая женщина. Неужели надо было дожить до 32 лет и потерять всякую надежду, чтобы понять, что мой мужчина пять лет был совсем неподалеку, безнадежно влюбленный и несчастный от моего невнимания?

Когда я вернулась на кухню, Андрей ставил на стол вазочку с конфетами и открывал новую бутылку шампанского.

– Я тут подумал, что ночь ещё длинная, а шампанское сильно ударяет в голову, – улыбнулся Андрей.

– Давай-ка, мальчик Андрюша, стихотворение рассказывай. Костюма Снегурочки у меня нет, но подарок, тем не менее, ещё нужно заслужить!

И он рассказал – не детсадовское, не школьное и вообще не обычное стихотворение. Оно было его собственное, и я определила это сразу по волнению автора, неловкости и небольшой дрожи в голосе. Я знала, что такое – читать вслух свои стихи. Это как отдавать на чужой суд своего ребёнка. Когда-то давно я тоже писала стихи, но даже Динка их не видела – это было слишком личное. А вот Андрей написал стихотворение мне и решился прочитать его лично, не довольствуясь электронной почтой.

Когда отзвучала последняя строка, я обняла Андрея и прижалась к нему. «Мне очень понравилось!» – хотела сказать я, и в глазах у меня стояли слезы. Господи, неужели так бывает на самом деле…

– Ну как, заслужил я подарок? – первым очнулся он, сделав вид, что не заметил моего состояния. Мы не сказали друг другу того, что чувствовали, но нам все было понятно и без слов. «Вера, не торопись. Только не торопись!» – уговаривала я себя, потому что с Андреем мне хотелось перейти все границы откровенности. А делать этого вот так вот сразу ни в коем случае нельзя.

– Заслужил, – сказала наконец я и вынула из подарочного пакета шарф, собственноручно связанный для моего мужчины в рекордно короткие сроки. Это был своего рода подвиг, ведь вязала я в последний раз в школе. Мне хотелось вложить в подарок всю душу, и пусть шарф вышел простоватым (самая обычная крупная вязка, однотонный), но содержал в себе столько любви (самое время в этом признаться хотя бы самой себе), что должен был согреть своего обладателя в любой мороз.

– Как ты угадала? Мне как раз теплого шарфа и не хватало, – воскликнул Андрей и предложил выпить за это шампанского.

Мы сидели на кухне до утра, говоря о всяких пустяках, а чаще – просто молча. Ближе к рассвету, когда я начала замерзать, Андрей обнял меня, мы укутались зеленым пледом. Так и сидели, боясь шевельнуться и спугнуть прикорнувшее возле нас счастье. Это был лучший Новый год в моей жизни, это точно.

Новогодние праздники лениво тянулись, оставляя послевкусие праздничных салатов и ощущение передозировки старыми добрыми фильмами. Андрей несколько дней дежурил на работе, потом поехал навестить родителей, а Динка ещё не вернулась в город. Мне надоело даже читать (что со мной случается крайне редко). Наташа целыми днями сидела перед телевизором, уютно, по-кошачьи, устроившись на диване. И вот однажды, уже на исходе праздников, меня осенило:

– Наташ, а что же ты к сессии не готовишься?

Моя «племянница» промолчала, потом попыталась заговорить о чем-то другом, и тут я почувствовала что-то неладное. Вспомнилось, что незадолго до Нового года слышала краем уха, как один из наших стажеров говорил другому: «Слушай, а Наташка точно с нами на филфаке учится? Работа работой, но я её вообще в универе ни разу не видел». Я тогда ещё посмеялась про себя: мол, студенты не только преподавателей не знают, но и своих «сомучеников». Но у них-то сессия вовсю идет уже, а моя Наташа преспокойно сидит дома и смотрит мультфильмы…