Раиса Крапп - Дашенька. Роман

С обеих сторон потянулись скошенные поля, и Кирилл свернул с дороги к копёшкам соломы – под колёсами захрустела колючая золотистая стерня.

Он без усилия поднимал и закидывал в кузов большие навильники соломы, а Даша смотрела на него и чуть улыбалась чему-то своему, задумчиво и немного печально.

– О чём думаешь, Дашунь?

Она чуть пожала плечами, но помедлив, проговорила:

– Ты вот сейчас сказал про профессии… и вообще…

– Чего я сказал? – прервал Кирилл паузу. – Опять чего-нибудь не то ляпнул?

– Нет. Просто ты так говорил… мама очень похоже говорит, хоть и про другое. Но получается – про то же. Я когда спать ложусь, мама приходит спокойной ночи мне сказать – она-то за полночь ложится, всё сидит шьёт или ещё чего делает. Ну вот, мама подсаживается ко мне, и мы разговариваем с ней обо всяком. А недавно она мне стихами вдруг сказала. Грустно… и хорошо. Знаешь, – улыбнулась Даша, – я теперь их чуть не каждый вечер прошу, как раньше сказку просила. Уже наизусть знаю.

– А мне расскажешь?

– Ну, слушай.

Кирилл воткнул вилы в землю. Помолчав, спросил:

– Скажи честно, твоя мама всё ещё против меня?

– Нет, конечно! – удивлённо ответила Даша. – С чего ты вдруг об этом? Странно на тебя стихи подействовали, – чуть растерянно улыбнулась она. – Про это там, вроде бы, нет!

– Как раз про это и есть. Дашунь… – он повернулся к ней, посмотрел пристально. – Я тебя никогда-никогда не обижу. Только ты не уходи от меня, ладно?

– Куда же я от тебя уйду? – совсем растерялась Даша.

– В другую жизнь, где я буду лишним.

Взгляд её стал другим – серьёзным и строгим. Он будто и испытывал, и спрашивал, только кого? Кирилла или её саму?

– Такого просто не может быть, – тихо и твёрдо сказала она. – Я тебе обещаю.

– Постой! – прервал Кирилл. – Не обещай ничего. Я не хочу. Людей другое должно связывать, а обещания… – он усмехнулся: – Это, как скованные одной цепью.

– Получается, что в себе ты уверен, коль сам обещаешь, а во мне сомневаешься! – Даша как будто даже рассердилась.

– Жизнь бывает жестокая. Бывает, что человек сам себе не хозяин.

Она посмотрела долгим-долгим взглядом и серьёзно сказала:

– Я не знаю, что может такое случиться… – и прерывисто вздохнула. – Я просто не могу представить, что проснусь утром, и буду знать: тебя в этом дне нет. И завтра не будет, и послезавтра… и никогда-никогда больше не будет. А зачем они мне всё тогда? – жалобно спросила Даша, и на глазах заблестели слезинки. Она быстро шагнула к Кириллу и ткнулась ему в грудь: – Зачем ты меня пугаешь?

У Кира в голове зашумело и поплыло, даже мысль испуганная мелькнула: «Я же не пил!» Он осторожно сжал худенькие плечи, более всего боясь, что ударит в ладони дурная сила. Господи ты Боже мой, какая же она невозможно маленькая, хрупкая, такими и не бывают! Да её на шаг нельзя от себя отпускать! Вот так взять на руки и не спускать на землю, это ему, медведю, пристало топать по жёсткому.

– Дашенька…

Как близко-близко её лицо! И слезинки на щеках. Кирилл осторожно стирает их губами. И влажными от солоноватых капелек находит её губы. Они медлят… то ли в растерянности, то ли в испуге… и доверчиво раскрываются навстречу первому в жизни поцелую.

– Ты мне что обещала? – Галину Георгиевну застал врасплох сердитый Аллочкин вопрос.

– Что? – не поняла она.

– Как что?! – негодующе-изумлённо выгнула Аллочка свои красивые бровки. – Ты забыла наш разговор?!

– Извини, но я в самом деле… Ах, это про Кирилла что ли?

– Да! Ты что, и думать забыла даже? Ну ничего себе!

– Аллочка, – улыбаясь с лёгким упрёком, Галина Георгиевна притянула к себе дочку. – Да я уверена была, что ты давно выкинула его из головы. Ты же у меня умница. Зачем такой принцессе, как ты, эта деревенщина неотёсанная? Да на кой он нам сдался?

– Ты… Ты… – от негодования Алла растеряла слова и только гневно смотрела на мать, отпихиваясь от неё руками. – Ты мне наврала???

– Алла, успокойся немедленно! Что ты ведёшь себя как капризный ребёнок? – начала сердиться Галина Георгиевна. – Или мы разговариваем как взрослые люди, или вообще нет никакого разговора.

– Как прикажешь с тобой разговаривать, когда ты обещаешь, а выполнять и не собираешься даже?!

– А когда ребёнок капризничает и просит звезду с неба, ему и обещают звезду, чтоб успокоился.

– Ах, вот как, да? Чтоб успокоился, да?

– Алла, прекрати! – Галина Георгиевна жёстко пристукнула ладонью по столу.

– Мамочка, это ты на своих прокурорских стучи, ладно? На меня не надо.

– Хорошо. Всё. Обе прекращаем психовать. Давай поговорим спокойно.

– Только если ты собираешься говорить в духе – «зачем он тебе нужен» – то лучше не надо. Или я за себя не отвечаю.

Галина Георгиевна приподняла бровь, помедлила, потом сказала:

– Идёт. Я попробую. Но знаешь, не стоит всё же цепляться к словам. Разве мы не можем говорить откровенно, всё что думаем, и не выбирать слов. Если не с тобой, то с кем мне ещё так говорить? Вот что: говорим откровенно, но без обид и без психа.

– Тогда и ты, мамуся, имей в виду: я взрослая, и ты мои желания за детские капризы не принимай.

Галина Георгиевна кивнула:

– Ну, давай, как взрослая, спокойно объясни мне, чего ты хочешь.

– Я совсем немного хочу. Выйти замуж за Кирилла.

Галина Георгиевна покусала нижнюю губу, потом верхнюю, и сказала:

– Ты собираешься всю жизнь прожить в этой дыре?

– Какое это имеет отношение к Кирке?

– Самое прямое. Твоё место не здесь, Аллочка, ты понимаешь, что ты – звезда, тебе нужен небосклон, а не эта грязная лужа. Доверься мне, девочка моя, я уверена, ты вскоре будешь блистать в столице, за границей. Для этого и надо-то немного – правильно выйти замуж. Тебя признают и примут, ты сразу станешь своей. Подумай, разве Кирилл стоит так дорого, чтобы отказаться от блестящего будущего, только лишь бы получить взамен одного этого мужика?

– Да мне не от чего отказываться! У меня пока что и нет ничего! А Кирка – вот он!

– Будет! У тебя всё будет, это уж ты мне поверь. Только подожди чуточку, не напорть сама себе. Осталось-то подождать всего ничего. Вот закончишь школу, и у тебя начнётся другая жизнь. Аллочка, подумай, не пройдёт и года, и ты будешь запросто сидеть за одним столом с людьми, которых сейчас обожаешь и считаешь недосягаемыми, с эстрадными звёздами, с актёрами, писателями, да с кем хочешь! Я тебе клянусь, так будет!