Анастасия Головачева - Моя Мерлина

Люди по природе своей несчастны.

Они всю свою жизнь занимаются тем, что ищут счастье, понимаете?

И не находят его. Точнее, находят, но снова теряют. Находят счастье, думают, что это оно и есть, а когда теряют, переубеждают себя, увериваясь в том, что это и не счастье было вовсе. Все счастливые люди, встречающиеся на вашем пути, счастливы временно. Так и умирают потом несчастными.

И вы так умрете.

Крепитесь.

Хорошо, если ваше очередное временное счастье будет не так сильно’, чтобы, испарившись, иметь великую возможность стереть и вас с лица земли. Хорошо, если после очередной такой потери радужного мирка у вас будут силы жить дальше. Зависит это во многом от вас, насколько вы фундаментальная личность, насколько ваш характер стальной, а ум здравый. А еще это зависит от величины вашего очередного счастья, от того, насколько оно бесчеловечно и готово вас растоптать.

Хотя, что это я…Страху нагоняю, атмосферу гнетущую…История ведь о любви. А если о любви, то нужно понимать, что, хоть она , любовь эта, и бывает периодически несчастливой, но она просто не имеет права не нести в себе светлое, прекрасное и радужное, ну хотя бы местами. Или нет.

Историю эту рассказал мне мой давний приятель. Сколько мы с ним знакомы? Лет десять? Чуть больше? Артур (так его зовут) взрослый мужчина, состоявшийся в карьером плане, тридцати шести лет отроду, успевший когда-то жениться, завести двоих детей и даже уже развестись. Артур имеет большую квартиру на восемнадцатом этаже в центре нашего города N, большую черную машину за несколько миллионов (я такие называю гробовозками, хотя в народе их кличут внедорожниками), загородный дом на берегу реки, вдоль которой стоит наш город N и стабильный высокий доход от весьма известной в нашей местности сети гостиниц. Внешность у Артура средняя для его среднего возраста, ничем не выдающаяся, средний рост, средний вес, среднее сердце, да все у него среднее, как ни щурься, не найдешь за что его хвалить, разве что за черный кожаный кошелек и огромные литые диски, но это все на любительниц. Все, что нужно, у Артура есть, кроме любви. Как я думала, кроме любви…

Время весеннее. Но это была не та весна, когда пахнет только что пробившейся зеленью, слышен искренне радостный щебет птиц, и солнце такое ласковое и теплое. Не майская весна, в общем. Пристально, хмуро и даже сурово исподлобья на нас смотрел товарищ Апрель во всей своей серой слякотной красе, уже основательно сменивший промерзлый почти зимний март.

Я сидела за кухонным столом, задрав ноги на расшатанный стул, на нос надвинуты очки в толстой черной оправе, волосы собраны в неаккуратный пучок, напоминающий стог соломы, напротив стыл стакан кофе, а в руках грелась только сегодня купленная новая книга, источающая приятный запах (Набоков, если вам интересно). Смеркалось. Тучи обволакивали вечернее небо выходного дня. В моей небольшой квартирке на первом этаже старого панельного дома стояла приятная тишина, даже собака, обычно резвая, тихо сопела на коврике в коридоре. Ни что не предвещало нарушения моего уютного домашнего вечера, как вдруг стук в дверь. Да, это был Артур, как вы уже могли догадаться. Он стоял на пороге в серой шляпе с полями, с недельной щетиной, в заляпанном каплями грязи черном пальто и бутылкой красного в левой руке.

–Пройду? – устало и как-то очень уж печально буркнул он, глядя в пол.

–Конечно, – я отстранилась, дав ему проход.

Артур сделал шаг вперед, в квартиру, и только тогда я заметила черный пакет во второй руке. В нем звякнули бутылки – видимо, мой приятель был решительно настроен сегодня напиться, раз уж пришел с таким запасом.

Он скинул запачканные промокшие насквозь ботинки прямо посреди коридора, вручил мне свое пальто, от которого исходил не совсем понятный неприятный запах, в котором явно присутствовала примесь алкоголя и пота и чего-то еще, и двинулся по прямой, на кухню.

Я наблюдала за другом с неким недоумением, потому что обычно Артур ко мне без приглашения, тем более, в таком виде никогда за столько лет знакомства не являлся, между нами всегда была некая облачная субординация или что-то похожее на нее. А тут, видимо, совсем не к кому было прийти, вот и вспомнил сердобольную Настасью, как это делают и многие другие мои знакомые.

Артур грузно упал на тот самый расшатанный стул, который минутой ранее занимала я, отодвинул в сторону мокрой от апрельского дождя рукой моего Владимира Владимировича и примостил на его место свою шляпу, которая имела такой же помятый вид, как и ее владелец. Я села напротив, продолжая наблюдать, поймала взгляд его темно-карих глаз, которые были влажными, то ли от побившего их дождя, то ли от скупых наворачивающихся мужских слез.

–Выпьем? – дрожащим голосом произнес Артур. Голос его всегда был по-мужски приятным, даже сейчас, неестественно для своего владельца вибрируя, оставался привлекательным для женского уха.

–Ну, предположим, – произнесла я, приподнявшись за парой бокалов и штопором.

–Не задавай вопросов, Настя, – проговорил Артур, беря у меня из руки штопор, – сейчас я сам тебе буду все постепенно рассказывать, от самого начала и до сегодняшнего дня, времени у нас до утра, а то и больше. Вина я взял столько, что хватит с излишками. Если есть яблоко или кусок сыра, порежь. А на нет, и суда нет.

То ли в удивлении, то ли в ожидании, я приподняла бровь, послушно открыла холодильник, достала последнее яблоко и стала молча нарезать его на белую плоскую тарелочку. Артур уже раскупорил первую бутылку и разлил красное вино по бокалам, почти до краев. Я снова села напротив, пододвинув товарищу порезанный дольками фрукт и молча выжидающе смотрела на него.

Была суббота. Промозглая суббота начала декабря. Та декабрьская суббота, когда снег еще не успел выпасть, серый асфальт тротуаров и дорог источал леденящий холод, который зимний ветер подкреплял еще жестче. В нашем городе N стояла типичная для него зима, агрессивная, еще не смягченная пушистым или хотя бы мокрым снегом. А люди все ждали его и ждали… Ждал и я, кажется.

В ту субботу я шел по пешеходной улице, по той, которая называется Проспект N, в центре нашего города. Голову занимали мысли о налогах и не заключенных по разным причинам договорах, о персонале, который надо бы подсократить, о выручке от номерного фонда… О работе, в общем. О чем мне еще думать? Последние года два я только и думаю, что об обновлении номеров, тарифах с завтраком и без и о том, стоит ли урезать зарплату администраторам, чтобы поднять за их счет зарплату горничным или оставить все, как есть.

Я шел от бывшей жены в сторону дома, но решил свой путь немного разнообразить, сделав крюк по центру. Да, удивительно, но я двигался пешком, потому что машина осталась на работе, ведь пару дней назад мы с коллегами отмечали небольшой корпоратив в честь годовщины открытия моей первой гостиницы. Вот я и бросил свой автомобиль на гостиничной парковке, а сам двинулся домой на такси, потому что даже два выпитых бокала шампанского для здорового мужчины – это уже повод за руль не садиться. После корпоратива я на рабочем месте еще не был (приятный бонус владельца – являться на работу в то время, которое мне кажется удобным или нужным), поэтому и двигался сейчас пешим.