Александра Фокина-Гордеева - Затерянные в сновидениях

Но я уже это пережила… пролилась, просочилась теплой водой в самую узкую трещину миров. Теперь необходимое осознание догонит меня топором в спину… Что бы я не начинала, куда бы не убегала, всегда вижу и чувствую твое дыхание, совсем близко, рядом… усмирить свой разум и чувства, выполнить почти не посильную задачу, всеми частями вцепляясь за это «почти»… достигнуть гармонии, прийти к пониманию между своим «хочу» и «надо по-другому». Вижу путь рядом с тобой и понимаю, что должна быть благодарна тебе за все отраженное, но не отражаемое. Пока это понимание застряло комом в горле и раздробило кости от невозможности что-либо поменять. И снова в суицидально-опативное…

Нежелание жить здесь, преследует меня с самого рождения, с тех пор, как я помню себя, при малейшем неудобстве мне невыносимо хочется распустить огромные белые крылья и унестись… туда, дороги куда не помню… нет ни ключей, ни знаний, что могли бы провести за горизонт памяти в страну моего истинного рождения. В такие моменты, а их огромное многообразное множество, начинаю чудить и иногда выйти из этих флипов или беганья по кругу, фрустрации, самостоятельно не возможно. В такие моменты я уже не понимала, что есть реальность… а где моя иллюзорная психоделика… только теперь знаю, что все это было необходимо для моей огранки и вытачивания, того прямого и прочного стержня, что теперь соединяет во мне все уровни и планы.

Небо – это такой ресурс, способный заменить все. Целый мир пустоты и высоты, и нет ни мыслей, ни внутренних диалогов. Только здесь, только сейчас. Это погружение внутрь своего самого глубокого и чистого. Небо меняет всех без исключения, как и вода, природный фильтр чистоты. Знаю тех, кому сложно с самими собой один на один, нужно прикрывать свою наготу и тяжело налегке. Но это пройдет, не сразу, не за миг, все расставиться высотой на свои места, как, впрочем, и глубиной. Жаль, что мало таких практик в нашем вычурном, якобы цивилизованном обществе, где мы можем с детства прививать и взращивать в себя знание о том, что смерть неизбежна и важна. И что школа смерти такая же, как и школа жизни. В Тибете, Бутане, Индии такие ресурсы есть и люди там, по моему мнению не такие поверхностные, как основная масса тех, кто не задумывается (тут все – занавес).

Я читала книгу Роберта Свободы, про то как учатся, сидя на смашанах, не только те, кто следуют духовному учению, но и те, кому это кажется важным – местах сожжения (кремации). Они учиться принимать смерть как должное. Мне почему-то видеться это важным аспектом человеческого обучения, ибо понимание хрупкости жизни достает изнутри нежность и заботу; может не у всех, но мы же не пробуем и потому – кто знает? Если мы сможем научить своих детей любить, то можно сказать, мы научили самому главному. Люди, умеющие любить, всегда смогут сохранить хрупкое и понять чужую боль, уважать любую жизнь, смерть. Но, к сожалению, паттерны поведения передаются как проклятая эстафета, втирается в поры, выкрашивают нас в серые цвета, и мы все, как сизые понедельники бредем вне своих дорог, дорого платя за чужие жизни в наших телах. Почему смерть? Да потому что она оживляет, как ни что иное. Разве нет? Так вот небо, вода, это инструменты возвращения домой, это пути в себя, это когда только шёпотом и до мурашек, чувствительность такая, что аж зашкаливает!

Мы тренировались с сестрой много, бесконечно с первого взлета и до самого «крайнего» (слово «последний» это – запрещенка). Не страх смерти, а скорее, понимание, что визуализация, проведение мыслей в звуки оживляет последствия сказанного! Потом лежали, долго не могли заснуть, хотя сил не было даже встать и выйти за сладким, обсуждая что еще мы хотели бы попробовать, какие эксперименты с фигурами мы завтра включим в программу. Не было учителей – ну и отлично, правил тоже не было, мы могли делать все что хотели. А когда попала в руки первая кассета с фристайлом, мы безотрывно катали и накатывали в небе все новое, что нашли там. Ясно помню колебания судьбы в пространстве, возможности другого пути… мой домик на дропзоне и наши прыжки с Русланом глаза в глаза. Когда в глазах партнера отражается закатное солнце – сюроромантика. Длинными вечерами, когда прощания такие громкие, что создают невозможность завязать разговор, и вы глупо улыбаетесь друг другу, пытаясь увести горящий взгляд в сторону, чтобы не сдавить или не быть раздавленными. Мы, живущие романтичным, одним днем, утопая в адреналине по самый третий глаз, мы влюбляемся как последний раз всегда…

В нем было то, что зацепило меня за тебя… неуловимая тайна… и невозможность вытянуть свою ладонь из твоей… со скрипом и лениво… но я же понимала, дура-дурой, но понимала, что хочу заесть боль – сладким никак, так хоть человечинкой… прости Руслан и черт побери мой сарказм!

Ступени тронет легкими шагами твой образ,

Что ведет меня сквозь сны.

Подернется основа мироздание,

И слишком быстро побегут часы.

Основы мысли нежными словами разгонишь в стороны

Движением руки, и прочь и навсегда уйдут скитания

Мятежной непростой души…

И ясны станут все пути… и мысли.

Вдохнуть сияние, выдохнуть любовь,

Остановить бушующую кровь

И сбросить пульс до двадцати мгновений

Тех звений, что сливаются в одно…

Единой силой и любовью сыты,

Уже омыты и обриты наголо…

И вскачь… в галоп, прям с места!

Какая разница, какого теста?

И кто ведет, и кто ведомый…

Твое во мне, и я в твоем застряла…

И снова мало и мало…

И время так скоро, и полон дом гостей…

И зацепиться взглядом за твое,

Что тоже жить во мне должно…

И снова выдавить себя из дома,

Со скрипом оторвавшись от тебя.

Руслан жил с девушкой и чужим ребенком. И я не стала усугублять взаимную симпатию. Когда Руслан помог мне привезти, поставить мой маленький домик и когда отворил двери, показывая, что он сделал там полки и кровать… там было слишком уютно… темно… он был близко, все стало медленным, огненное облако окатило жаром… руки висят по швам, не способные тянуться, скованные чем-то извне… Не то, что необходимо сейчас, или жизненно важно, зацепить себя, дабы выжить и не сломаться. Но ломать не было нужды, желания; самодисциплина выплюнула меня в дверь, так как врать не хотелось, а отношение к отношениям у меня очень сложное стало, замысловатое и категоричное. К тому же я испугалась иллюзий собственных, упавших на Руслана как снег на голову. Скорее всего эти эмоции явились лишь попыткой вытащить себя из тебя, друг мой… а потребительство, ненавижу! Чтобы меньше краснеть при встречах, я переехала в Ступино и стала прыгать там.

На работе произошел тяжелый инцидент: парень, которого я так долго «кружила», который имел прекрасную чуйку на мою блондинистую глупость, никак не мог оставить меня в офисе одну, его кабинет всегда был закрыт. Наконец-то, спустя месяц проверок на всевозможные лады, сдался с потрохами: мы, попав к нему в загородный дом, провели прекрасные выходные, катались на великах, плавали наперегонки в озере, даже объехали местность на лошадях. Мне удалось достать нужный ресурс. Это как раз тот персонаж, с коим у меня возникало желание бежать сломя голову от всей этой игры в прятки-пряталки.