Николай Бредихин - Багира. Том 1. Любовный детектив

«Боже, вот это реснички!» Одними ресничками здесь не обойтись. «Лицо фирмы!» Господи! Какое «лицо»? Разница между изображенным на визитке и тем, чем он только что своими глазами имел честь «любоваться», была слишком велика. Просто компьютерщики высококлассные попались, а так… «оконная харя», иначе не назовёшь! Не нос, а рубильник, волосы жёсткие, прямые – такие непросто в порядок привести. Да и вообще всё не в меру: слишком тонкие губы, выдающиеся скулы, непропорционально маленький подбородок, не ушки, а уш-ши, да ещё оттопыренные. Остаётся добавить сюда безвкусно наложенный макияж.

Если спуститься ниже, короткая шея, грудей вообще нет (в принципе, очень удобно, можно даже не пользоваться лифчиком), никакой классической «гитары» в фигуре, да ещё явно обозначившийся животик – в таком-то возрасте!

А эта манера общения? Да ну её к черту, сколько можно ещё о ней говорить? Что называется, ни кожи ни рожи. Кстати, кожа – отдельная тема: совсем неухоженная. Кожа-беспризорница, кожа-гаврош. Наверное, всю жизнь водой из-под крана умывается, верит россказням о безвредности хлора.

Не говоря уже о характере – вообще полный улёт! Что называется, боже упаси! Саше памятник за её долготерпение нужно поставить. Столько издёвки, язвительности ухитриться запихнуть в крошечный, в общем-то, по времени разговор с абсолютно незнакомым до того человеком – талант надо иметь, да какой!

«Самой понять», «сыну объяснить». Самой не понять (для этого нужно взглянуть на себя объективно, как бы со стороны), а сыну объяснять бесполезно: после такой мамаши он от женщин за версту всю жизнь потом будет шарахаться.

«Предпочитаете мужчин» – та же напраслина, всё из той же оперы.

«Печальный опыт неудавшегося супружества». В прошлом, в прошлом «печальный опыт», вот только никак Вадим не мог вообразить себе раньше, сколько в мире завистников, с какой ненавистью люди воспринимают чужое счастье, сколько усилий готовы приложить, чтобы не просто его разрушить, а растоптать, обгадить, в клочья разнести.

Марина Гордеева: никто ведь на работе не знал о его необычном браке, именно она и только она всё раскопала и тут же растрезвонила. Теперь добавилась ещё вот эта стерва! Впрочем, если бы добавилась… Фактор здесь не количественный, а именно качественный: с появлением «топ-менеджерши» и в самом деле всё усложнялось в разы. Марина! Эх, если бы только Марина! Марина – котёнок в сравнении с ней! Тут враг пострашнее: он уже не снаружи, а внутри. Преодолел все препятствия: рвы, стены. И готов теперь крушить всё подряд, до основания.

Да и вообще, как его быстро распотрошили! Неужели он и в самом деле так выглядит со стороны: сквалыгой, бездарью, жалким безликим типом… мягким, аморфным, не умеющим за себя постоять? То есть полным ничтожеством. Однако опять же, не в этом было самое страшное, а в том, что на какой-то момент он поддался, сам в ответ стал насмехаться, язвить. Некрасиво. И совершенно на него не похоже.

Вадим попытался отвлечься, включил телевизор, но в голову ничего не лезло, пролетало мимо ушей. Ладно, надо признать: он сдался, его размазали по стене. Что там ещё было?

Слава богу, присутствовали и положительные моменты. Например, предостережения насчёт суррогатной матери. Надо бы потщательнее обдумать этот вопрос.

Что ещё? Упрёки в том, что он не знает и не желает знать Сашино прошлое? Пожалуй, здесь самое важное. Действительно не знает. Вот только с «не желает», пожалуй, следует распрощаться.

Как он прежде считал и, казалось, навсегда твёрдо усвоил себе? Это прошлое (в любом его варианте) чрезвычайно опасно: оно может не только разрушить в настоящем их и так весьма непростые отношения настоящее, но даже и лишить их будущего. Так что лучше всего ничего не знать о нём. Хорошая формула, но в какой-то момент она перестала действовать. Почему сегодня он не рассказал Саше о своей встрече с её «бывшей женой»? Почему не вынес на обсуждение содержание их разговора? Почему, в конце концов, не показал файл, который ему так любезно «подарила» Ирина? Господи, да всё очень просто: было бы некрасиво, глупо, бестактно портить человеку настроение перед выступлением. Да ещё в такой ответственный вечер.

Ой ли? Расскажет ли он обо всём этом завтра? Вряд ли. Червь сомнения. Вадим боялся признаться себе, но в чём-то он даже обрадовался появлению Ирины. Перст судьбы. Она не могла появиться сама по себе.

Почему так получается в жизни, в любви, что так много в ней хрупкого, ненадёжного?

Почему так быстро миновал безоблачный период в их отношениях с Сашей?

Почему любимый человек в последнее время стал вдруг так часто замыкаться в себе, всё больше отдаляться от него? Причём именно сейчас, когда в их совместной жизни наконец-то постепенно стало всё нормализовываться? Сколько им пришлось вместе вытерпеть насмешек, осуждения, неприятия! С каким трудом он удержался тогда на работе!

И мечта о ребёнке – самая невероятная их мечта, как никогда близкая сейчас к осуществлению.

Почему бы им наконец-то не выбрать время и спокойно на эту тему не поговорить? Время догадок прошло, материала для обсуждения теперь имеется более чем достаточно.

Если только… проблемы и в самом деле пришли из прошлого. Хуже, если из настоящего. Другой мужчина, например. Что может быть хуже? Особенно, если учесть тот нелицеприятный разбор его личности, который учинила ему сегодня Ирина.

Вадим со вздохом достал из кейса файл со злополучными ксерокопиями, примостился на диване с ногами, как он любил, и углубился в чтение.

– Уроки сделал? – Ирина пытливо заглянула в глаза сыну.

– Бабушка помогла, – важно проговорил тот. Для своих семи лет Павел был на редкость рассудителен, оттого большинство родных и знакомых называли его полным именем.

– Ладно, сейчас ванну приму и сварганю что-нибудь поужинать.

– Можешь не торопиться, – всё так же степенно ответствовал Павел. – Бабушка уже приготовила всё, что нужно.

– И что конкретно? – не удержалась от любопытства Ирина.

– Макароны по-флотски – я попросил. И кисель клубничный. Уж не обессудь.

– Годится, – обрадованно кивнула Ирина. – Годится: макароны по-флотски и кисель. Я думала, запеканкой придётся ограничиться.

– Не придётся, – по-прежнему без тени эмоций констатировал Павел. – Запеканку я уже доел. Я на компьютере поиграю ещё немного, можно?

– Поиграешь, – согласилась Ирина. – Тетради только положи на стол. Проверять буду.

Павел пожал плечами, затем поплёлся в свою комнату за ранцем.

Ирина залезла в ванну и только там успокоилась. Хотелось отмыться от всей этой грязи. Застенчивый гомик – «муж» её бывшего мужа; настойчивость, с которой она встречи с ним добивалась, – совершенно, кстати, ей не присущая; унижение, испытанное при разговоре с этим кафкианским насекомым. А ещё… суррогатные матери; дети, которых заранее, ещё не родившимися продают, как на базаре.