Яна Егорова - Заботливый санитар

– Это тебя наш Маркович надоумил? Правда, дело говорит. Только бестолковое. До Вебера не достучаться. Молодой, красивый, талантливый. Паразит. И недоступный. Никогда лишний раз не поздоровается и спасибо не скажет, хоть целый день волчком вокруг него вейся. Все они такие, эти звезды. А ты, Арский, глаза его видел? А его губы? Потрясный мужик!

– Я не могу судить, я же не женщина.

– Вот поэтому и толку от тебя ноль, Арский. Был бы бабой, прыгнул бы к нему в постель на одну ночку и получил бы все, что хотел. Только, конечно, надо быть непростой бабой. Нашим пока ни одной не удалось. Только мечтают и выдумывают. Да… а дети от него были бы такими красивыми. Если в папку. Он мне молодого Бреда Питта напоминает. Такой же потрясный.

Откровенно говоря, мне плевать, на кого похож Вебер. Пнув еще раз мусорник, я, ни слова не сказав, ушел обратно работать. Стало еще хуже, чем было. Какая разница, как выглядит тот, кто уже никогда не станет надеждой на спасение моего брата? Самое отвратительное то, что других вариантов у меня нет. Только не в нашем городе. Я парень с низов, мне в мои девятнадцать было трудно устроиться даже сюда. Взяли из жалости на пару недель, потому удостоверились, что я готов пахать как раб и оставили. И это мой предел. О высшем образовании, как мои бывшие одноклассники, могу даже и не помышлять. Оценки в последних классах у меня были совсем плохие. Когда тебе негде спать и нечего жрать, ты не способен думать об учебе. Худо-бедно, школу я закончил. Сейчас бы в вуз поступить, но у меня другие заботы. Мой братишка несколько дней назад попал сюда со страшным диагнозом. Матери параллельно. Укололась и спать. Она даже не в курсе, что Тимурка здесь. Всем все равно.

На кого похож Вебер… На здоровенного и уверенного немца, похож Вебер! Стальные серые глаза, как специально на радость девчонкам подчеркнутые черными ресницами, квадратные скулы, ленивая небритость, крупные, ярко выраженные губы, которые он так презрительно скривил, когда я предложил принести ему кофе. Об одних его губах женщины целые легенды складывают, мечтая о том, как получить от них чувственный поцелуй. Тело как убога, рост модели и… Прическа еще эта, как у плейбоя. Современная, черные волосы торчком стоят, виски коротко стрижены, все по последнему слову современного мира. Зуб даю, его парикмахер за один час берет столько же, сколько я за месяц зарабатываю. Ах, нет. Прошу прощения, дорогие судьи. Он посещает барбершоп. Повезло кому-то родиться в нормальной семье, получить высшее образование, а потом зачем-то переехать из успешной Европы к нам, в Россию. Что он здесь забыл, такой распрекрасный?

– Лука, тащи сюда свой тощий зад! Пациентку в сортир надо отвезти, где ты там шляешься?!

Усадив бабушку, которую привезли к нам с час назад с жалобами на боли в груди, в кресло, направился до конца по коридору, а потом направо. Делая свою ежедневную работу, все прикидывал, можно ли еще как-то все наладить? Саша сказала, что это не я того парня уложил. В смысле, не из-за меня он попал на разделочный стол, как наши любят шутить. Говорят, хирурги просто мясо очень любят, поэтому стали чаще кромсать, а пациенты потом нередко чего-то недосчитываются. У кого печень пропадет, у кого почка. Кому как повезет, под настроение к мясникам попасть.

Шутки шутками, но один из этих мясников мне сейчас очень нужен. И я даже представить себе не могу, как к нему подступиться. Был бы я девушкой…

– Все! Я домой! – я снял перчатки и халат, бросил все в урну и направился на выход, передав дела дежурному сегодня Станиславу Марковичу.

– Вебер, ну. Спасибо, дружище, что выручил, – Прокопенко пожал мою руку.

Плечистый доктор с круглым животом, над которым коллеги любят подшучивать. Все удивляются, как он может разглядеть из-под него то, что у пациентов резать надо. Говорят, он его втягивать научился.

– Ты знаешь, сложный случай. Я его осматривал пару дней назад и, как бы даже, никаких намеков не было, так, боли в левой части и ничего больше.

– Бывает.

Я не показал своего отношения к беспечности коллеги, просто вышел из операционной. На сегодня с меня хватит и не мне учить более опытного коллегу. Проглядел. Бывает и такое. Может быть, заработался. Все бывает. Я только десять лет в профессии, и мне предстоит еще набраться опыта. Талант – это еще ничего. Таланту практика нужна. Сложные случаи и тренировка. Тогда талант перерастет в профессионализм.

– А что, к Ленке на осмотр не пойдешь? – Прокопенко окликнул меня в коридоре. – Она спрашивала, ждет, домой не уходит.

– К Ленке?

Я хотел удивиться, попытаться вспомнить, о ком он и вспомнил запах сигарет и мыла. Лука. Маленький санитар с дерзким носиком. Парнишка, который заступился за меня сегодня в приемном отделении.

– Ну, да. Ленка. У дверей в ее кабинет санитар уложил нашего подопечного, которого ты только что разделывал, – хохотнул в усы мой коллега. – Кстати, хороший парень, этот санитар. Беда только у него.

Я вернулся к Прокопенко.

– И какая же беда?

– О, а что, он еще тебе не говорил? – поднял свои седые брови Станислав Маркович. – Так брат его к нам поступил. Младший. Мы его в искусственную кому ввели, мальчику пересадка легких нужна. А ты знаешь, мы таких операций не проводим. По крайней мере, я не возьмусь.

– А что родители? – я уже начал подозревать его ответ.

Вспомнил запах сигарет, тяжелые синяки под дерзкими, рыжими глазами. Не похож паренек на счастливого обладателя благополучной семьи.

– Какие там родители! – отмахнулся своей лапищей Прокопенко. – Мать одна и та под наркотой. Ее лишили родительских прав на Луку, пока вот младшенького Тимура еще не забрали. Так она его за эти дни ни разу и не навестила. Отцы у мальчишек разные. А Луку я давно знаю. Его к нам все детство доставляли. Переломы, простуды такие, что еле с того света пацана возвращали. Он сбегал из дома, потом из приюта. Ночевал и ел, где придется. Вот, подрос немного, попросился к нам, мы его и взяли. Мальчишка трудится сутками, а теперь, когда брату помощь нужна, вообще домой уходить перестал.

– Расскажите, с чем поступил его брат, – потребовал я, не слушая дальше.

– Так с подозрением на грипп. Все пошло не по сценарию и грипп у пацаненка перерос в тяжелую пневмонию. Теперь легкие у него повреждены. Нужна пересадка, иначе малому не выжить.

– Покажете мне его дело?

Я знал, что уже не успокоюсь и никуда не уеду, пока во всем не разберусь. Пересадка легких – дело очень серьезное. Сам я тоже не взялся бы, что говорить о Прокопенко. Но у меня есть знакомые, это правда. Я учился в хорошем университете и теперь мои бывшие однокурсники работают в разных концах света. Многие из них успешны. А еще я знаю нескольких хирургов, которые уже не раз проводили подобные операции и могут помочь. Вопрос в том, не ошибся ли Прокопенко с диагнозом.