Мария Хайкина - Идущие навстречу. На пути друг к другу. Между двух огней

О чем он вообще думает? О своей обиде или… Не знаю… Не могу понять. Его все время что-то гложет, и конца нет этим терзаниям. Хоть бы он наконец успокоился!»

Между тем костер медленно догорел, и поляна погрузилась во тьму. Теперь она с трудом различала очертания предметов во мраке. Ровине стало страшно. В первую ночь она была едва жива от усталости, тогда она заснула бы, даже привяжи ее вверх ногами. Менее тяжелые испытания этого дня не смогли так ее обессилить, и сегодня сон к ней не шел. Терзавший девушку страх был беспричинным, она боялась не своего непонятного спутника и даже не таящего неизвестные опасности леса, она просто боялась.

«Как я устала от вечного страха, как хочется домой, к людям, в комфорт и безопасность. Попаду ли я туда когда-нибудь? Ох, Хорвин, Хорвин, что ты со мной сделал!»

В довершение всех бед от неподвижности стало ломить мышцы. Скоро все у нее гудело, а если, пытаясь хоть чуть переменить положение, она начинала ерзать, веревки тут же впивались в измученное тело. Мысли крутились по одному и тому же кругу.

«И что я сижу? Он же сказал будить себя. Разбудить? Пусть он не спит!

Ну почему я терплю, почему стерегу его сон? Потому что он тоже устал? Потому что его ноша не легче моей?

Да он сам все это затеял!

А ведь, не согласись я на ту жестокую игру, ничего бы и не было. И мы до сих пор бы встречались!

Господи, ну почему я не захотела сберечь наши отношения? Почему? Вот и сижу здесь, не могу пошевелиться, и все тело болит до невозможности».

Ровина пыталась отвлечься, считала видневшиеся между деревьями звезды, вспоминала все известные ей стихи, шевелила ногами, крутила головой. Ничего не помогало.

Она не знала, сколько времени миновало, когда, не выдержав, она позвала своего спутника.

– Хорвин, пожалуйста! Я больше не могу!

Почти сразу она услышала, как он завозился в темноте. Снова начал разгораться костер, и при его свете Хорвин стал распутывать веревки. В полумраке она не видела его лица, но чувствовала, как его руки осторожно, стараясь не причинить лишних страданий, касаются ее. Затем он помог девушке добраться до лежанки, и она повалилась без сил.

– Ложись, поспи.

– А ты?

– А я посижу. – Он подкинул хвороста в костер. Пламя взметнулось и осветило лицо с усталыми тревожными глазами. – Спи.

Ровина поерзала на своем новом ложе. Конечно, его было не сравнить с уютной домашней постелью, но блаженством была возможность просто вытянуться и расслабиться. Очень скоро она провалилась в сон. Последнее, что видела девушка, это задумчивое лицо ее спутника, на котором плясали отсветы костра.

Дом Котомаков в Ортвейле был одним из тех особняков, в которых в роскоши протекала жизнь знати. Окрашенный в ярко-розовой цвет, с придававшими ему нарядный облик затейливыми наличниками вокруг окон, он сразу привлекал к себе внимание. К нему вела короткая тихая улочка, плавно текущая между двумя рядами домов, перед зданием особняка она растекалась на две. Имевшее п-образную форму, боковыми двухэтажными крыльями здание углублялось в простиравшийся по обе его стороны сад. Главный фасад, обращенный на улицу, имел по центру три этажа, венчаемые ротондой.

От облика особняка не веяло стариной, напротив, специально выстроенный по заказу отца Элисы новомодным архитектором, он воплощал в себе идею использования всех последних достижений современного строительства. Архитектор постарался придать постройке как можно больше оригинальности. Перед парадным входом он поместил скульптурные изображения драконов, специально привезенные с далекого Востока. Прихотливо извивая свои длинные хвосты и раскрыв огромные зубастые пасти, драконы наводили на входящих, в зависимости от их настроения, страх или веселье. Большой роскошный зал, предназначенный для балов, вопреки традиции, был помещен на третьем этаже, под ротондой. С обширной террасы, на которую выходили двери зала, открывался прекрасный вид на внутренний двор и сад.

Ровина нравилось приходить в это место еще в те времена, когда она была в доме гостьей. А теперь, когда ей пришлось здесь поселиться, она каждый день заглядывала сюда хотя бы ненадолго. Вскоре после ее переезда зима окончательно вступила в свои права, и теперь расстилавшийся перед ней вид представлял собой контраст из двух цветов: над сверкающим своей белизной снегом переплетали свои черные ветви деревья.

По прямоугольному двору, расположенному между крыльями здания, торопливо шел человек. Ровина опознала в нем одного из знакомых ее кузины, кажется, его звали Пэгит. Видимо, он попал в сад через один из боковых выходов и теперь спешил к дому. В руках он держал что-то, скрытое от взоров складками плаща. Ровине сделалось любопытно, и она поторопилась вернуться в дом.

С площадки третьего этажа просматривалась вся лестница, и ей было видно, как Пэгит поднимается наверх, таинственный предмет был по-прежнему с ним. Тут сзади его нагнал другой посетитель, его имени Ровина еще не запомнила, в руках его была средних размеров коробка. Резко обернувшись, Пэгит тоже разглядел ее. Нервно поведя плечами, он плотнее запахнул свой плащ.

Заинтригованная Ровина стала быстро спускаться. Обоих молодых людей она застала в небольшой зале, служившей приемной. Дубовые панели на стенах придавали этому помещению официальный вид. Ровина осторожно приблизилась к молодым людям. Занятые своим делом, они не обращали на девушку никакого внимания. Второй посетитель поставил свою коробку на столик из красного дерева и, не торопясь, распаковывал ее. Стоящий рядом Пэгит косился на его действия с явным неодобрением. Наконец увязывающие желтые ленточки пали, коробка была раскрыта, и молодой человек извлек оттуда средних размеров ананас. Пэгит расстроено крякнул. Он откинул плащ и вытащил оттуда точно такой же ананас. Теперь второй посетитель уставился на него с недоумением. Пока молодые люди мерялись недовольными взглядами, Ровина ощутила, как приторно-сладкий аромат ананаса наплывает на нее откуда-то сзади. Быстро оглянувшись, она увидела, как вышколенный слуга в ливрее неторопливо следует по центру зала. Вместе с ним на подносе плыл ананас, к розовой ленточке, что его обвязывала, была прикреплена чья-то карточка.

Все возрастающее любопытство погнало Ровину следом. Пройдя несколько покоев, она попала в неширокий коридор, поворачивающий направо. Сюда выходили двери жилых комнат. Слуга исчез за первой же, расположенной перед поворотом. Находившаяся здесь комната принадлежала Элисе.

Через минуту слуга вышел обратно, подноса с ананасом при нем уже не было. Ровина переждала, пока шаги его затихли вдали, и робко постучалась в дверь. Звонкий девичий голосок откликнулся ей. Ровина неуверенно зашла.