Евгения Пёрышкина - Суженый, приди ко мне. История встречи со своей Половинкой

В скиту нас ожидала служба в бревенчатом вновь выстроенном храме. Священные песнопения струились плавно и заполняли собой все пространство храма. Многие подпевали, а некоторые преклоняли колени и клали поклоны. Люди молились Господу…

После службы тот, кто желал, мог окунуться в чан с освященной водой. Вода потоком втекала и вытекала из чана, поэтому была ледяной. Но паломников это не пугало, они выстроились в очередь. Мужчин я не видела, толпились только женщины. Возможно, их отпугивал вид паломниц, и они сторонились подходить к ручью. Все паломницы, раздевшись, оказывались в длинных белых рубахах, в которых, наперед перекрестившись, спускались в воду. У тех, кто не успел или забыл придержать подол, рубахи надувались пузырем. Это добавляло немного веселия в довольно-таки молчаливый и немного напряженный процесс омовения.

После купания паломники тронулись в обратный путь. В центральном монастыре нас вкусно и обильно накормили. Вскоре ожидались автобусы, которые должны были отвезти нас назад в город. И все паломники пошли собираться.

Я тоже пошла в комнату, где провела ночь, чтобы забрать свой спальник и вещи. В коридоре меня поджидал монах. «Иди сюда, мне что-то сказать тебе надо», – подозвал он меня. Я была заинтригована и последовала за ним в одну из тех комнат, которая прикрывалась толстыми дверями. «Что ты хочешь мне сказать…», – начала я в немного игривом тоне, но не успела договорить, как он прервал меня. «Дай адрес, в город поеду, заеду», – спешно, скороговоркой проговорил он, схватив меня за руку. От его слов веяло неуемным и буйным желанием близости с женщиной. Я потянула руку назад, но он не отпускал. «А вас что, отпускают в город?» – попробовала я перевести разговор в другое русло. «Мне можно, я не постриженный», – горячо шептал он. «Или давай прямо сейчас», – еще страстнее зашептал монах. «Нет-нет, мне надо на автобус», – я дернула руку еще раз. «Позже уедешь», – монах сжал мою руку еще сильнее. «Отпусти!» – закричала я истошно. Он отшатнулся, ослабив хватку, я вырвала руку и бросилась к дверям. Позади себя я услышала чертыханье.

Видимо, среди монахов есть много неуспокоившихся, не сумевших смирить свою плоть. Но быть библиотекарем – это не тот труд, который может в этом помочь… Позже в своей жизни Катя встречала мимоходом и других монахов. Они были другими, воистину Богобоязненными.

Заочники были разными по возрасту людьми. В те годы только в моду входило получать вечерне-заочное образование работниками деревообрабатывающей и нефтяной промышленности. Там вообще люди работали без образования. Таких студентов было много. Я преподавала им иностранный язык. Старалась, чтобы им интересно было, понятно. Требовала выполнения различных грамматических заданий, что с моей помощью они выполняли. А вот с чтением дела обстояли потуже. Читали, как могли, большего я и не требовала. Это ж отдельные курсы проводить пришлось бы. Взрослые дяди (по отношению ко мне), которым было более 30 лет, а кому-то и под 40, корпели над английским, старательно и безропотно записывая все спряжения и формулы английских времен. Их можно было бы ласково и уважительно назвать «старатели». Сейчас таких уже и не встретишь. Люди изменились. Если что не по ним, уже возмущаются, уже требуют поблажек, снисхождения, меньших требований и вообще, чтоб не было никаких заданий.

И вот как-то раз, во время очередного урока, ко мне подходит один товарищ студент. Но так необычно подходит, словно кот, который сейчас замурлыкает. Я насторожилась. И точно! Замурлыкал. А сам с усами, густыми и черными, черноволосый, но одет прилично, опрятно.

«Екатерина Геннадьевна», – начал студент по имени Николай издалека, – «Вы ведь одна живете, насколько мне известно». То ли вопрос, то ли утверждение. Меня это покоробило. Какое кому дело, одна я или нет. Молодая и одинокая, таких далеко видно.

– И что? – я постаралась быть краткой и сдержанной.

– Вам помощь, наверное, нужна?

– Что вы имеете в виду? – я немного расслабилась.

– Ну там, картошечку, овощи разные огородные, могу помочь, привезти. Я в деревне живу, в Березовке, – плел паутину Николай.

– Да мне особо не нужны продукты, – начала отказываться я.

– Вы посмотрите, какая вы тоненькая. Вам супы и каши нужны, – выразил свое мнение мужчина-студент.

Я усмехнулась, приняв это за комплимент.

– А с меня что за это? – поинтересовалась я.

– А мы с вами как мужчина и женщина будем общаться, – вкрутил самую главную фразу во всем диалоге Николай.

– Но вы женаты? – надоумило меня спросить. Женская интуиция всегда на страже.

– Да, – не стал скрывать и юлить мужчина, – но у нас впереди четыре года, я приезжаю на сессию два раза в год. Можем с вами дружить это время.

– Да вы что?! Какие сессии? Для таких отношений хотя бы любовь какая-то нужна! – возмутилась я, сама не зная, что говорить нужно в таких случаях.

– Вы мне очень нравитесь. Вы симпатичная, я – тоже не урод, – сделал Николай ход конем.

– А я как? Я же Вас не люблю, – откровенно сказала я, сделав ход ферзем.

– Потихоньку притремся. Вам понравится со мной, и Вы меня полюбите, главное, начать нужно, – совсем, потеряв всякую совесть, проговорил Николай.

– Вы знаете, я, несмотря на все ваши достоинства, откажусь от предложения. Вы уж извините, – сказала я, устав вести такой скользкий и мучительный для меня разговор.

– А почему, позвольте узнать? – осмелился он спросить.

– Мне нужен постоянный мужчина, человек, которого я буду любить, а он – меня, – пришлось проводить ликбез для взрослого человека. – Все, до свидания.

– До свидания. Мы еще увидимся, – сказал Николай и вышел из кабинета.

Я задыхалась от внутреннего негодования. Как? Меня в любовницы? Этот усатый, женатый, да и еще, извините, староватый. Сладенького захотел! Молоденькую захотел! Как язык повернулся такое говорить?! Если я молодая и незамужняя, значит, со мной можно так?! Я жду своего мужчину! Почему он решил, что я соглашусь на женатого?! Мне было обидно до слез. Моему возмущению не было предела. После этого разговора я чувствовала себя немного загрязненной, словно я замаралась обо что-то.

Через день у нас был последний урок в этой установочной сессии, и студенты-заочники уезжали домой. На уроке, который, как обычно у заочников-вечерников, длился три часа, мне было неловко смотреть в сторону Николая, и он сам сел не по центру, как это делала ранее, а сбоку, чтобы не мозолить мне глаза. И на том спасибо.

Через полгода группа приехала на новую сессию. После первого урока Николай подрулил ко мне с букетом каких-то дешевых цветов, бутылкой шампанского и конфетами.

«Екатерина Геннадьевна, рад Вас видеть. Вы такая же красивая, даже еще лучше. Похорошели. Как вы смотрите на мое предложение?» – бессвязные, но понятные фразы совершенно не вписывались в мой рабочий настрой.