Дмитрий Ямщиков - Пальма в снегу

– Ну, расскажи.

– Работал я с капитаном Каем. Мужик в общем незлобный, народ не обижал, но к повару относился с особым пристрастием. Любил он по воскресеньям (и хорошо, что так, если бы каждый день, то повар бы повесился) съесть яичницу из двух яиц.

– Ну, и что в этом такого? Ваш повар не мог сделать яичницу?

– Ты бы тоже не смог. Слушай дальше. Яичница-глазунья. Желток, естественно, неповрежденный, белок идеально белый, без каких бы то ни было корочек, прожилок или пятен. Все бы еще ничего, но жарить ее нужно не на масле, а на специальном норвежском маргарине, который пригорает и дает черные пятнышки. Обычно, первые три забракованные порции съедал буфетчик…

– У вас буфетчик был? – С завистью перебивает повар.

– Да, пароходик был побольше этого, и готовить на семнадцать человек одному повару было тяжеловато. Когда в буфетчика яичница больше не лезла, еще пара порций отправлялась в помойку. Где-то после пятой попытки капитану надоедало привередничать, он съедал некондиционную, по его мнению, яичницу и недовольный уходил к себе, а у повара случался нервный срыв. Повар был хороший, готовил прилично и душой болел за качество своей работы. И так каждое воскресенье, а ты говоришь, барбекю.

– Да я же не жалуюсь. Надо, так надо.

– Вот то-то же! А то начнем бороться за белизну белка.

– Чем закончилась история? Повар задушил капитана ночью в постели?

– Да ничем. Периодически мастер, видя, что почти довел человека до суицида, заходил к нему на камбуз, извинялся, хлопал по плечу, а в следующее воскресенье все начиналось сначала.

– То есть, выходит, капитан все-таки понимал, что неправ?

– Думаю, это понимание посещало его периодически, глядя на душевные терзания повара. Человек он, как я уже говорил, был неплохой. Ладно, не буду тебе мешать, заканчивай обед.

– Да все уже готово. Хочешь, сейчас наложу.

– Ничего, полчаса как-нибудь дотерплю, поем вместе со всеми.

Перед уходом окинул камбуз критическим взглядом. Стеновые панели из нержавеющей стали сияют чистотой, подтеков жира на плите нет, палуба чистая, все аккуратно разложено-развешено, придраться не к чему. Спускаюсь в провизионку, там чуть похуже. Ставлю себе ментальную пометку, что пора бы подкрасить палубу. Зову повара, делаю несколько замечаний насчет чистоты и порядка, и с чувством выполненного долга поднимаюсь к себе в каюту. Не просто, значит, с поваром потрепался, а проверил санитарное состояние камбуза и провизионных кладовых.

После обеда, при отсутствии неотложных дел, время отдыха. Сегодня воскресенье, офисы закрыты, переписки нет, информацию по грузу никто не шлет. Поэтому, да здравствуют книжка и подушка! В 16:00 заступаю на вечернюю вахту. Сменившийся второй помощник не спешит уходить.

– Дим, как у вас в России с налогами для моряков? Вы их платите?

– У нас, по закону, человек, который в течение календарного года провел за пределами Родины более 183 суток, платит налоги только с доходов, полученных от российских компаний. В российских компаниях я не работаю уже давно, остается лишь следить за тем, чтобы не пересидеть на берегу. В крайнем случае, можно скататься на месяцок к вам на Украину.

– Понятно. У нас было то же самое, но недавно приняли закон, по которому, если у тебя есть на Украине семья, квартира или машина, значит, ты имеешь там «жизненные интересы» и должен платить налоги независимо от того, где ты находишься.

– Ха, умно! Новая власть ищет дополнительные источники доходов, чтобы была возможность вернуть американские деньги. Как отреагировал наш апологет оранжевой революции?

– Рабинович-то? Он мне об этом и рассказал. Возмущен до предела: «Какие сволочи! Мы за них, а они…»

– Поделом ему. А тебе могу только посочувствовать. Впрочем, есть вариант развестись, переписать квартиру и машину на жену…

– Ага! А потом вернуться из рейса и обнаружить под дверью свой чемодан с запиской: «Спасибо, милый».

– Ну, тогда плати налоги и спи спокойно.

Еще минут десять-пятнадцать болтаем о политике и бытовых сложностях. Так называемый морской треп по сути своей беспредметен и крайне неинформативен, но он помогает поддерживать психику в здоровом состоянии в условиях информационного вакуума и недостатка общения. Пересказываются истории, забавные и не очень, обсуждают футбол, женщин, автомобили. Предмет разговора в принципе не важен, но каждому человеку необходима возможность высказать свое мнение (пусть по самому незначительному поводу) и быть услышанным.

Вахта прошла тихо и скучно. Все-таки, воскресенье ощущается и в море. Почтовый терминал, который в будние дни с надоедливой регулярностью снабжает нас запросами и указаниями, сегодня молчит. Море тоже не преподносит сюрпризов: пенные валы однообразно катятся навстречу судну. Наш кораблик справляется с ними достаточно легко, без ударов и зарываний. Скорость подупала, палуба методично ходит вверх-вниз под действием килевой качки, но только и всего. В пределах дальности действия радара не видно ни одной цели. Пусто вокруг. Меня давно занимает вопрос: как находили свои жертвы знаменитые пираты Карибского моря. Не те, которые из одноименного фильма, а настоящие: Морган, Дрейк, Тич. Даже при нынешнем интенсивном судоходстве, в течение нескольких дней можно не увидеть ни одного судна. А ведь две-три сотни лет назад судов было в тысячи раз меньше, и не было ни радаров, ни автоматических идентификационных систем. А ведь находили, и не только при помощи агентурных данных, подстерегая на выходе из порта, но и в открытом море. Не зря знаменитым пиратским капитанам приписывали сверхъестественные способности. Нужно было обладать воистину нечеловеческим чутьем или невероятной удачей, чтобы обнаружить иголку, даже не в стогу сена, а посреди скошенного поля.

При такой напряженной навигационной обстановке четыре часа тупо смотреть вперед нет никакого смысла, поэтому сел за компьютер и занялся административно-бумажной работой, вполглаза поглядывая на экран радара. Раз в пятнадцать-двадцать минут отрываюсь от созерцания экранов и выхожу на крыло вдохнуть теплого влажного воздуха и убедиться в том, что горизонт чист, и мы одни на целом белом свете. Так пробегают четыре часа. В 20:00 сменяюсь, спускаюсь в свою каюту, двумя палубами ниже, с полчаса читаю какую-то муть и ложусь спать, ибо в четыре утра снова на вахту.

И еще будут Фиджи и форт Кюрасао,

И еще черта в ступе и черт знает что,

И красивейший в мире фиорд Милфорд Саунд…

В.С. Высоцкий

Аруба – райский остров к северу от Венесуэлы, пляжный рай. Бывшая голландская колония живет в основном за счет туризма. Все, на что способно самое изобретательное воображение для развлечений на морском побережье, здесь уже придумано и активно используется к радости отдыхающих и выгоде местных жителей. Экскурсионный автобус-амфибия, позволяющий полюбоваться не только кактусами и пальмами, но и красотами морского пейзажа. Мини-субмарина, увлекающая любителей приключений на глубину 50 м, к чудесам кораллового рифа. Многочисленные рыболовные катера, приглашающие на морскую рыбалку: «Улов гарантируем, в противном случае возвращаем деньги!» Вертолетные экскурсии над островом, а также банальные кайтинг, дайвинг, яхтинг и прочие инги. И, конечно же, как и на любом другом курорте, огромное количество отелей, ресторанов и казино, в общем, источник всех тех удовольствий, которые для нас когда-то символизировали Канарские острова. Ранним утром ошвартовались в Оранджештаде, столице этого островного государства. Стоянка четыре часа. Кто-то успеет добежать до пляжа или многочисленных магазинов в центре города, до которого «рукой подать». Мне, как обычно, придется сидеть на борту. Старпом является грузовым помощником, то есть, отвечает за все вопросы, связанные с безопасной погрузкой, выгрузкой и сохранной перевозкой грузов, и таковые заботы, как правило, не дают возможности сойти на берег в течение такой короткой стоянки, как эта. У меня здесь свои развлечения. Стивидоры 13 13 Стивидоры – портовые грузчики. пытаются начать погрузку, не предоставив на судно план с номерами и весами контейнеров. Останавливаю грузовые операции, ко мне подходит возмущенный бригадир, объясняю ему причину. Он выражает крайнее удивление: я-де единственный старпом, который выдвигает такие необоснованные требования, а все другие суда довольствуются исполнительным грузовым планом, составленным уже по факту погрузки. Я это заявление слышу от него же, раз эдак в двадцатый, но не спорю и не пытаюсь ничего доказать, а просто напоминаю о том, что в соответствии с требованиями безопасности и охраны они обязаны предоставить перед началом погрузки план размещения груза на судне, составленный на основании предварительного грузового плана, который я отослал на их терминал до прихода судна в порт, и пока я его не получу, погрузка производиться не будет. Он жалуется на операционные сложности и уверяет, что план невозможно подготовить ранее, чем через два-три часа, что приведет к необоснованной задержке судна. Я с пониманием киваю, но напоминаю ему о том обстоятельстве, что он после окончания погрузки останется на берегу, а я уйду в море на этом самом судне, поэтому для меня вопрос безопасного размещения груза жизненно важен в буквальном смысле слова. Он грозит пожаловаться фрахтователю, судовладельцу и папе Римскому, я со своей стороны предполагаю, что к его проблемам с большим пониманием отнесутся в Лиге сексуальных меньшинств. Через двадцать минут после того, как возмущенный бригадир грузчиков покидает судно, появляется пресловутый грузовой план – могут ведь, когда хотят – но, к сожалению, без описанной выше увертюры не обходится почти ни одна погрузка.