Георгий Кончаков - Исповедь влюблённого мужчины

Рыданий не было. Не было плача. Когда я дошёл до этого места в своём повествовании, слёзы опять обильно потекли из глаз. Слёзы застилали глаза. Я вытирал их ладонью, чтобы разглядеть строчки и продолжал печатать, а слёзы неумолимо текли. Я снова с болью переживал постигшее нас горе. А тогда неожиданно для себя завыл. Я выл самым настоящим образом. Так воет волк, почуяв беду. Так воет собака, потеряв хозяина. Я выл и не мог остановиться. Мне было жалко не себя. Я оплакивал Люсю. Мне было бесконечно жалко её. Ну, как же так? Ещё вчера она радовалась жизни, улыбалась, от души смеялась по самому незначительному поводу, была весёлой. Она могла ещё долго жить. Многие годы. И она, и я понимали, что мы в том возрасте, когда надо быть готовыми к смерти. Ни её, ни меня приближение смерти, неизбежность смерти не пугали. Мы нередко обменивались мыслями, рассуждали по этому поводу. Частенько подшучивали над смертью, умереть – какие тут могут быть страхи? Единственно, на чём делала всегда упор Люся – хотела уйти из жизни первой. «Я твоей смерти не перенесу, – неизменно заявляла она. – После всего пережитого в жизни, после перенесённой смерти сына я не выдержу этих страданий». Но это время, казалось, придёт нескоро. Никто всерьёз не задумывался, что одному из нас придётся хоронить другого. И вот это произошло. Но вместе с Люсей умер и я. Будущего у нас не было, настоящее перестало существовать, в памяти сохранилось только прошлое. И я стал вспоминать.

Молодой человек приятной наружности, роста среднего, худощавый, о таких говорят: тонкий, звонкий и прозрачный, уверенно ступил на перрон Балтийского вокзала. В руке соответственно росту – чемодан среднего размера, и нёс он его без заметных усилий, хотя внутри находилось всё имущество, с которым прибывший собирался начать жизнь на новом месте. Молодые люди в этом возрасте нередко приезжают в большой город, чтобы покорить его и прославить своё имя, а заодно и сам город сделать еще более знаменитым. Наш герой не имел таких притязаний.

Он обладал, как я уже сказал, приятной внешностью. По крайней мере, в собственных глазах. Хотя полагал, что другие тоже таким его считали. Во всяком случае, знакомые девушки явно признавали миловидным и усматривали достаточно привлекательным. Самому его лицо нравилось не очень. Во-первых, с детства хотелось быть брюнетом, а был самый обыкновенный блондин. Завидовал мужчинам, шею которых украшал кадык. Лицо мужчины, по его неоспоримому мнению, должно быть мужественным с достаточно массивным, выдающимся вперёд подбородком. Лицо нашего героя было добродушным и простодушным: овал лица выдавал характер мягкий, уступчивый. Став взрослым, смирился со своей внешностью. И должен вам заметить из своего личного опыта и жизненных наблюдений, каждый человек привыкает к своему лицу, и даже отдельные неудачные элементы находит привлекательной особенностью своего неповторимого незаурядного облика. Молодой человек считал, что главное в мужчине характер и ум. Впрочем, ум он признавал самым важным, первостепенным качеством любого человека, будь то мужчина или женщина. Умом бог его не обидел. Что касается характера, характер был мужественный. О таких говорят: человек отчаянной храбрости. Так что среди знающих его людей слыл человеком смелости необычайной, ради другого мог, не колеблясь, пожертвовать собственной жизнью. И тому было немало подтверждений. Характер вспыльчивый и даже истеричный, что выдавало в нём типичного холерика. Хотя в силу недюжинного ума мог проявить волю, быть сдержанным, выдержанным и даже покладистым. О покладистости разговор особый. Покладистость была второй стороной его медали, противостоящей буйной и бурной непримиримости. В этом читатель ещё не раз убедится, если у него хватит терпения читать это повествование дальше. Должен вас заверить, что в нём уживались мужественность, непоколебимая непреклонность в жизненно необходимых случаях с детской доверчивостью и добродушным отношением к людям.

После демобилизации поселился в небольшом эстонском городе Кунда, где затеяна большая стройка – строительство крупномасштабного цементного завода всесоюзного значения. Прослышав про стройку, демобилизованный старшина первой статьи котельный машинист прямым курсом направился в этот маленький заштатный городок, который вдруг приобрёл значимость благодаря развернувшемуся строительству. Начальник отдела кадров – женщина неопределенного возраста встретила вновь прибывшего без энтузиазма и даже можно сказать неодобрительно, с откровенным осуждением. Потребности в рабочих руках на стройке не было. До начала строительства в этом тихом, укромном местечке в двух шагах от Финского залива, на сотню метров уходящего от плоского берега песчано-каменистым мелководьем находилась колония строгого режима с максимальными сроками заключения. Ничего не скажешь, место для исправления уголовных элементов методом социалистического реализма выбрано было удачно. Не всех же отправлять на Колыму или в Норильск. Кому-то надо строить социализм и на земле обетованной, предназначенной для обещанного Лениным и большевиками коммунистического рая на земле. Здесь в этом тихом укромном богоугодном местечке прогуливаясь по берегу залива, непременно встретишь наряд пограничников с собакой. Ближайшая железная дорога в нескольких десятках километров южнее. Строительство завода-гиганта, потому как запасов мергеля здесь должно хватить, по меньшей мере, на сотню лет, начинали до нулевой отметки зэка. Это была обычная практика социалистического строительства коммунизма. Потом зону ликвидировали. На стройку привезли комсомольцев-добровольцев, а самую стройку объявили комсомольской ударной. Заработки по тем временам были неплохие. Потому недостатка в рабочей силе стройка не испытывала. А при случае можно телеграфировать разнарядку по райкомам комсомола. И в считанные дни на стройку прибывало новое пополнение добровольцев. Нашему герою повезло. Строительной специальности у него не было, но удостоверение на право обслуживания паровых котлов пришлось кстати. Тут же был оформлен на работу в котельную, дающую тепло в дома с центральным отоплением. В том же году после успешно сданных экзаменов был принят на заочное отделение философского факультета Московского университета. Поступать на дневное не решился по семейным обстоятельствам. Мать перешагнула пятидесятилетний рубеж, двух своих детей растила без мужа, дочери дала возможность получить высшее образование. Стать иждивенцем молодому человеку совесть не позволяла. А был он не только человеком мягким, доверчивым и добродушным, но ко всему ещё и совестливым.

Читать дальше