Георгий Кончаков - Исповедь влюблённого мужчины

Общежитие размещалось на третьем этаже. Тёмный невзрачный коридор, по обе стороны которого выкрашенные белой краской двери вели в комнаты жильцов. Слева при входе туалет с кабинками, рядом умывальная комната с двумя рядами раковин, затем кухня с двумя четырёхконфорочными газовыми плитами, в основном чтобы вскипятить воду для чая, иногда девчата-медсёстры готовили пищу. Медперсонал питался в больнице по отделениям за небольшую условную плату, которую вычитали из зарплаты. Для остальных сотрудников существовала неплохая и недорогая столовая. Поэтому молодежь не обременяла себя стряпнёй на плите. Далее следовал «красный уголок», так именовалась узкая комнатушка с двумя столами, накрытыми красной тканью, на которых размещались потрёпанные подшивки газет. В углу возвышался черно-белый телевизор. Это была комната для коллективного отдыха. Предназначалась для воспитательной работы с проживающими в общежитии, чаще всего пустовавшая, редко кто сюда заглядывал, чтобы полистать газеты. Иногда собиралась небольшая группа посмотреть телевизор. Но он так отвратительно показывал, что недовольные зрители разочарованно расходились. Девушки в свободное время предпочитали танцы и свидания с молодыми кавалерами.

При входе дверь справа вела в двухкомнатную квартиру коменданта общежития. Одно название двухкомнатная. Первая комната служила кухней и столовой одновременно. Из неё дверь вела во вторую комнату, служившею спальней для всей семьи: комендант, доброжелательный сорокалетний мужчина, худой от скудного питания жил с женой и двумя дочерьми, старшая из которых перешла в девятый класс. Комендант был, скорее всего, из приезжих, занимал служебную площадь при небольшой зарплате.

Следующая по правую руку была самая просторная комната в общежитии – здесь жили мужчины. Во всех остальных комнатах по два-три человека разместились девушки. Так что общежитие по праву можно было назвать женским. Но оно никак не называлось – просто общежитие больницы имени Свердлова. В мужской комнате самым старшим по возрасту был Женя, блокадник, в 1942 эвакуирован из блокадного Ленинграда. Родители погибли, дом, где жила семья, разбомбили, вырос в детдоме и, когда, достигнув восемнадцатилетнего возраста, вернулся в родной город, скитался по общежитиям, с обидой рассказывал, что жилплощадь предоставить никто не собирается, хотя он имеет все необходимые документы, подтверждающие его право на выделение ему жилья хотя бы в коммунальной квартире. Женя числился грузчиком, разъезжал по не очень обширной территории больницы на грузовом мотороллере, доставлял из прачечной бельё по отделениям, продукты на кухню. Зарплата у него была где-то рублей 60 в месяц. Но при этом на кухне кормили бесплатно. Георгий застал в комнате ещё двух жильцов: два юноши-подростка – один числился электриком и, поскольку не имел специальной подготовки, под руководством квалифицированного профессионала заменял перегоревшие лампочки и что-то делал в электрических щитах, когда на отделениях вдруг отключалась электроэнергия, другой работал санитаром в приёмном отделении. Оба были допризывниками – ещё не проходили службу в армии. Вот в такой компании и в таком общежитии предстояло жить вновь прибывшему.

Прошло дня три, когда на кухне, поставив чайник на конфорку, Георгий непринужденно разговаривал с находящимися там девушками. Обменивались ничего не значащими фразами, отвечал на вопросы, которые возникают при первом знакомстве. На кухню вошла ещё одна девушка, поздоровалась, поставила кипятить чайник, прислушалась к разговору.

– Как вас зовут? – обратилась она на «Вы».

– Георгий.

– Комсомолец?

– Да.

– Людмила. Секретарь комитета комсомола, – представилась девушка. И продолжала:

Что же это вы, молодой человек, поступили на работу, приступили к работе и до сих пор не стали на комсомольский учёт?

Георгий стушевался, почувствовал себя немножко виноватым и начал невразумительно и сбивчиво оправдываться. Хотя, между нами говоря, оправдываться было не в чем и незачем. Он и так сделал бы это в ближайшее время, без напоминаний. Да и первоначально прозвучавшая строгость скорее показалась нашему герою, чем была на самом деле. Потому что далее начались расспросы: кто он и что он, как оказался в Ленинграде. Георгий легко и охотно рассказывал о себе. Разговор перерос в увлечённую беседу двух молодых людей, которым не терпелось говорить обо всём, высказать своё мнение по самым разнообразным вопросам, поведать друг другу свои самые сокровенные мысли. Невозможно передать всё, о чём говорили они в течение нескольких часов во время своего первого знакомства. Торопливо и оживленно вели разговор, иногда перебивая друг друга, и не могли наговориться. Так бывает, когда два близко знающих друг друга человека встречаются после длительной разлуки. Им было интересно всё, что говорил другой, им нравилось, что говорил другой, они разделяли мнение друг друга. Во время разговора Георгий всматривался в Людмилу, поражённый её красотой, привлекательной фигурой, непринуждённой манерой общения, милой доброжелательной улыбкой, игривым юмором, откровенностью и открытостью. Во всем разговоре была какая-то радостная весёлость. Они открывали друг другу себя, не привирая и не приукрашивая. Они не старались понравиться и при этом испытывали упоение друг другом. Далеко за полночь разошлись по своим комнатам в полной уверенности, что у этого разговора будет нескончаемое продолжение.

Ложась в постель в состоянии радостного возбуждения, Георгий однозначно определил: «Это и есть любовь. Любовь с первого взгляда». Захватывающий для обоих разговор лишь подтверждал, что в такую девушку не влюбиться нельзя, такую девушку нельзя не полюбить. Но тут же осторожный рассудок пытался предостеречь: у такой красивой, обаятельной, обольстительной, легкой в общении девушки наверняка есть парень. Не может не быть. И остаётся только пожалеть себя, посочувствовать, что встретились и познакомились слишком поздно.

– А как бы я с ней был счастлив, как бы счастливо сложилась наша жизнь, если бы она была свободна и полюбила меня. Полюбила бы так, как люблю её я, – размышлял наш герой, возбужденный знакомством с неземной девушкой.

Они встречались ежедневно. Всё свободное время проводили вместе. Вместе отправлялись на работу в переполненном трамвае, когда у Люси была утренняя смена. Поздно вечером встречал её с работы, когда у неё смена вечерняя. Нередко днём, когда они одновременно заканчивали работу, она говорила, что ей надо забежать к подруге, и они вместе отправлялись в невообразимую даль, куда-нибудь в отдалённую часть города. Прибыв, Люся оставляла его одного на улице, где не было даже скамейки, чтобы присесть, и он терпеливо и невозмутимо мог час и более ждать её возвращения. Навестив подругу, по всей видимости, наговорившись с ней вволю, Люся возвращалась, как ни в чем не бывало, и они веселые и довольные отправлялись домой в общежитие. С первых дней пребывания в городе Георгий записался и стал постоянным абонентом в читальном зале библиотеки, которая разместилась в том же здании, что и общежитие. Основательно, без торопливости и спешки стал конспектировать пятитомное академическое издание «Истории философии». Но прилежные занятия продолжались недолго. Люся поглощала все свободное время. Какая уж тут учеба! Она звала, и он мчался, чтобы вместе провести время: гуляли по городу, бродили по улицам и скверикам, по набережным Невы, иногда заглядывали в кино, скромно, с замиранием сердца поглядывали друг на друга во время сеанса, а потом бурно обсуждали фильм.