Мария Гарзийо - Замуж за миллионера

Вот у человека глаз-алмаз ! Первым делом узрела не брюлики и Эрмеса, а присутствие нижнего белья, к помощи которого наша Жанна никогда за свою историю нашего знакомства не прибегала. Летом она жаловалась, что всякие « труселя » и « лифаки » сковывают ее движения, и натягивала платья прямо на голое тело (возможно, в этом тоже крылся секрет ее успеха у сильного пола). Зимой свободолюбивая натура все-таки снисходила до стрингов, но вот бюстгалтеров в ее гардеробе не было отродясь.

В ответ на Аринино замечание Жанна вместо того, чтобы рассмеятся и выдать нам какое-нибудь шутливое объяснение этой перемене, почему-то тушуется и отводит взгляд.

– А ты чего в позорошлогодней Праде с желтым пятном на плече, Ариш ? – наконец выдает она ответную пику.

– Где пятно ? О, точно ! Блин, это Катюха срыгнула, вот ведь зараза ! Платье схватила первое попавшееся. Я по-другому оделась, но Катюню вырвало и…

– Катюха – это твоя дочь ? – затыкаю пробкой этот неприятный фонтан отровений я.

– Да. Я ее назвала Катрин. Катюша по-нашему. Ой, девочки, мне столько всего надо вам рассказать! Только сначала непременно выпьем ! Эй, мосье, бутылку Лоран Перрье розэ, s’il vous plait !

Заказ не заставляет себя ждать. Фигуристая бутылка с розовой этикеткой прибывает к нам в компании с ассортиметом легких закусок. Официант, слишком ухоженный и манерный, чтобы быть гетеросексуалом, разливает пенящуюся жидкость по узким бокалам. Мы чокаемся молча без привычных воодушевленных тостов « за нас красивых », « за вечную дружбу ». Как будто пьем за упокой этой самой дружбы.

– Ну, рассказывай, пропащая душа, – киваю я Арине, чтобы разбить тяготящее молчание.

В ее уставших, небрежно накрашенных глазах с тонкой сеткой морщинок в уголках после нескольких глотков шампанского вспыхивает знакомая мне искорка.

– Ой, девочки, – вздыхает наша прежняя Ариша, – С чего и начать не знаю. В общем, начало вы помните.

– Хирург из Парижа на Ламборгини ? – вспоминает Жанна.

– Астон Мартин, – автоматически поправляет Риша, – One-77, ограниченного тиража. А хирург это верно. Всю душу из меня вынул этот врачила. Все внутренности. Ни одного целого органа не осталось.

– Это, я надеюсь, метафора ? – поднимаю бровь я.

Ариша печально мотает головой.

– Я же любила этого козла. По-настоящему. Потащилась за ним в этот дурацкий Париж, где вечно холодно и идет дождь. А он…

– Оказался жлобом ? – гадает Жанна.

– Да нет, с деньгами проблем не было. Покупал все, что я просила. Точнее бросал мне деньги. Доставал из сейфа пачку и рассыпал по полу. А я ползала на коленях и собирала.

– Кошмар какой ! Ариша, зачем ты это терпела ? – ужасаюсь я.

– Это только начало, – она затягивается сигаретой с горькой усмешкой на неухоженных обветрившихся губах, – Я думала, ерудна, пройдет. Он выпить был не дурак. Ну и кокаину немножко по пятницам, чтобы снять напряжение. И когда не в себе, то мог ерунду всякую нести. Это ведь как болезнь. Не будешь ведь ругать человека, за то, что он болен.

– Да ладно ! – вспыхивает негодованием Жанна, – Алкоголизм это и наркомания. Нашла больного !

Арина морщится как от вида бокала виски на утро после мощной тусовки.

– Короче я терпела все. Он ведь потом каялся и в любви клялся. Мы поженились. Он так хотел. Мне все равно было. Вы сами знаете, я замуж никогда не стремилась, и всякие эти пышные торжества мне ни к чему были. Отметили вдвоем. Он выпил много, начал нести какую-то чушь, что все русские проститутки, ударил меня пол лицу. Эй, мосье, обновите, пожалуйста, бутылочку ! Я хотела уйти, но он закрывал квартиру на ключ. Говорил, что если сбегу, он меня найдет и « порежет на мелкие кусочки ». С родителями общаться не давал. Потом я узнала, что беременна. Он потребовал аборт. А меня тогда как током ударило. Мне ведь 38 лет. Последний шанс. Сделаю аборт, больше никогда не рожу. В общем уперлась рогами, лучше умру, чем ребенка потеряю. Он и бил меня и угрожал, что ни один врач столицы у меня роды не примет. Я сбежала к родителям. Он нашел адрес, приперся к маме и Клаусу, начал орать у дверей. Они пустили его с дуру. Он ворвался, стал скандалить, ударил меня. Я тогда на 7-ом месяце была… Короче Клаус как это все увидел, вызвал полицию. Я написала заявление. С тех пор он почти оставил меня в покое. Звонит переодически с разных номеров и кричит в трубку, что никогда мне ни копейки на ребенка не даст, что это не его « детеныш », что я дура, проститутка и т.д.

Арина замолкает, прикуривая новую сигарету. Ее тонкие пальцы с неровным маникюром (мы величали такой « выходным » – на выходе из дома замечаешь, что ногти не в порядке и бысто малюешь что попало) заметно дрожат. Мы с Жанной молчим, лишенные речи этой невозможной, недопустимой историей. Мне не кстати вспоминается, как мы попрекали Аришу – пропала, видите ли, живет там себе счастливо и в ус не дует… а наша подруга в это время медленно и мучительно проходила один за другим все круги ада. Меня до краев переполняют стыд, расскаяние и сочувствие.

– Ладно, девчонки, стряхните эти кислые морды, – усмехается героиня трагической пьесы, – Что было, то было. Зато у меня есть Катька ! Она красавица вышла. Сейчас покажу.

На экране айфона вспыхивает круглая красная узкоглазая физиономия без малейших половых признаков.

– Да-а, красавица, – без особой уверенности в голосе в унисон тянем мы.

– Правда, родилась она раньше времени со всеми этими передрягами… И у нее был РДС, – прочитав на наших лицах непонимание, Арина поясняет, – респираторный дистресс-синдром. Она не могла дышать. На второй день после родов мне сказали, что скорее всего она умрет. Но мы с Катькой так просто не сдались. Мы же сильные, мы же вместе, – в глазах подруги мелькает крошечная слеза.

Я сама готова расплакаться. Еще и шампанское, будь оно неладно, мутит голову.

– Господи, Аришка, – хлюпаю носом я, – Мы же ничего не знали.

– Да, все в порядке, Ляль, все плохое уже позади. Только устала я очень. Катьке пять месяцев сейчас. За это время я ни одной ночи нормально не спала.

– А мама ? Няни ? Врачи ? – вступает Жанна

– Все есть, все рядом. Но неужели ты заснешь, когда твой ребенок в соседней комнате задыхается, и ты не знаешь, доживет ли он до утра ?

Мы молчим, не зная, где найти достойные слова, как утешить это непонятное нам, но от этого только более страшное горе.

– Ладно, – смеется захмелевшая Арина, – Вы совсем, смотрю, скапустились. Давайте зовите официата, пусть принесет чего покрепче. Меня тошнит уже от этой кислой шипучки.

Официант, боязливо поглядывая на нашу странную компанию, водружает на столик бутылку виски и какую-то дополнительную закуску. Широта Аришиной души и ее кошелька не позволяют обладательнице заказывать алкоголь мелкими дозами. Сколько я ее помню, она непременно берет бутылку, даже если намеревается ограничиться бокалом. Я чувствую, что еще немного, еще пару-тройку горячительных глотков, и я брошусь обнимать вновь обретенных подруг и орошать их слезлявыми признаниями в любви.