Ольга Коротаева - Любовь без срока давности

Мотаю головой: нет-нет! Фёдор Петрович – хитрый змей, наверняка он залёг на дно в страхе, что я отвечу на его подлость. И вообще! Нет трупа – нет убийства. И Ваня тут совершенно ни при чём, он примерещился мне от ужаса. Но сердце предательски замирает, в голове возникают версии одна ужаснее другой, и что самое жуткое – всё подтверждается фактами.

– Нина, – уже в который раз зовёт меня доктор, трогает за плечо. – Тебе нехорошо? – Кривится и качает головой: – А я говорил, что ещё недельку надо полежать! Не убежит от тебя работа! Давай продолжим курс…

– Извините, – с вежливой улыбкой перебиваю я. – Задумалась о своих проблемах и выпала из реальности. Далеко ещё идти?

– Перешеек и подняться на этаж, – машет Симон Лазаревич. И уточняет: – Ты точно в порядке? Побледнела. Дай руку.

Проверяет пульс и хмурится. Поясняю:

– Вспомнила, что одно архисложное дело не передала другому судье. Придётся отвечать за это, переживаю.

– Надо выписать тебе успокоительное, – бурчит врач и качает головой: – Девочка, ты совсем себя не бережёшь!

Снова улыбаюсь и тяну его дальше, расспрашиваю о сахарном диабете. Симон Лазаревич кивает на другого доктора:

– Это к нему, Нина. – Смотрит на меня: – Ты в порядке? Если почувствуешь головокружение, сразу ко мне! Звони в любое время.

– Спасибо, Симон Лазаревич, – благодарю искренне. – Я расскажу маме, как вы заботливо ко мне отнеслись.

Щёки врача слегка краснеют, взгляд смягчается. Они с мамой с детства дружны, и, подозреваю, что скромный врач был когда-то в неё влюблён.

– Артур Васильевич, – зовёт знакомого. – Это Нина Ивановна, я вам говорил.

– Помню, конечно, – отрывисто отвечает тот и сухо кивает: – Идите за мной.

Прощаюсь с доктором и спешу за суетливым Артуром, от которого так и веет вечной занятостью. Посматриваю на ещё молодого, но уже измученного жизнью мужчину: видимо, со стороны я выгляжу так же. Совершенно отличается от благодушного и обстоятельного знакомого моей мамы. Симон Лазаревич в свои пятьдесят выглядит гораздо лучше. Вздыхаю: надо прислушаться к советам врача, пока не загнала себя вот так же.

Артур Васильевич распахивает дверь палаты, смотрит на неподвижно лежащего мужчину и быстро рассказывает о состоянии больного. Извиняется и скрывается прежде, чем успеваю поблагодарить. Захожу в тихую палату, закрываю дверь. Вторая койка пуста, в приоткрытое окно врываются звуки с улицы, пахнет цветами. Сладко-горьковатый аромат витает в воздухе, но букета нигде не видно. Может, духи? Дорогие, нехимические. К Паше приходила гостья?

Смотрю на охранника и говорю:

– Я знаю, что ты не спишь. А ты знаешь, зачем я пришла.

Паша открывает глаза и едва заметно морщится. Он всегда так кривится, когда лжёт. Но сейчас дело гораздо серьёзнее, чем привычные опоздания Люды.

Звонок вырывает меня из задумчивости. Прощаюсь с Пашей и выхожу из палаты, отвечаю:

– Да, Лесь.

– Где ты? Я тебя битых полчаса жду! – возмущается та. – Если передумала, так и скажи! Мама только рада будет, а мне, знаешь ли, есть чем заняться.

– Уже иду, – обрываю сестру.

Оборачиваюсь на дверь палаты и разочарованно вздыхаю. Лучше бы доктор не результаты анализов рассказал, а то, что Паша практически говорить не может. Из его «ы-ы» я толком ничего не поняла. Но взгляд охранника мне не понравился совершенно: так смотрит загнанный зверь – с яростью и ужасом. Сомнения ещё сильнее терзают душу, мысли всё время возвращаются к событиям страшного вечера.

Пока вспоминаю всё до мельчайших подробностей, спускаюсь в приёмное отделение, выхожу на улицу и открываю водительскую дверь моей малышки. Леся смотрит на меня слегка обиженно и возмущённо.

– Ну щас!

И кивает на сидение рядом с собой. Хмыкаю: сестра наконец получила возможность водить и отпускать её не собирается. Спорить нет ни сил, ни желания, сажусь рядом с сестрой, но машина не трогается с места. Леська всё ещё выжидающе смотрит на меня, я хмурюсь:

– Что?

– Рассказывай! – требует сестра. – Когда вот так губы поджимала, случалось нечто до чёртиков противное.

– Всё прекрасно, Олеся.

Откидываюсь на спинку сидения и смотрю вперёд. Читаю на заборе огромную надпись: «Машины не ставить». Леська дёргает меня за волосы, кричу:

– Ай! Что с тобой?

– Это с тобой что? – едва не подпрыгивает крайне взволнованная сестра. – В последний раз, когда ты сказала: «Всё прекрасно, Олеся», оказалось, что у папы инфаркт! И пока я в благом неведении веселилась на студенческой вечеринке, вы с мамой ночевали в больнице, а отец пытался выжить! Не смей меня так никогда называть! Ненавижу это имя.

– Леся, – морщусь я и киваю на надпись. – Тут нельзя стоять, поехали.

– Я тут уже полчаса торчу, – заявляет сестра, – и ничего. Говори, что произошло. И не считай меня полной дурой! У тебя коленки в кровь изодраны, хотя по версии соседа упала ты в траву. Но больше всего мне понравилось, что перед этим ты аккуратно сложила ноутбук и папки с делами на лавочку! Я, конечно, при маме не стала Шерлока изображать, но…

Она выразительно смотрит на меня.

– Хорошо, – сдаюсь и киваю: – Трогай. Расскажу по дороге.

Пока говорю, Леся молчит и, сжимая губы добела, не отрывает напряжённого взгляда от дороги. Я замолкаю и жду вопросов. Естественно, они будут. Леся встревожена, напугана, но, как всегда в критических ситуациях, моя маленькая сестрёнка держится так, что позавидует и железная леди. Поэтому мне не страшно пускать её за руль, как она думает, просто я ревную свою крошку. И к тому же Леся не знает, что деньги, которые я давно откладываю якобы себе на отпуск, пойдут на первый взнос за автомобиль мечты моей сестры. Как раз к её дню рождения.

Нас подрезает крутая иномарка с затемнёнными стёклами, но Леся молча и аккуратно уводит машину от столкновения (на лице сестры и мускул не дрогнул), включает поворотник и косится на меня. Слышу единственное слово:

– Сотрясение?

– Нет, – отвечаю и улыбаюсь, когда сестра сбавляет скорость до положенной. – Я прошла полное обследование. Со мной всё в порядке, можешь проверить медкарту.

– Сдалась мне твоя медкарта, – недовольно морщится Леся и бурчит едва слышно: – Я бы с большим удовольствием прочла некролог этого гада.

Сердце моё ёкает.

– Не говори так!

– А что? – хищно улыбается сестра. – Представь, что так вот всё сошлось. Когда водила отвернулся, на депутата напал родственник одного из погибших от отравления хлором. Пока ты лежала в обмороке, тихонько пришил обоих, спрятал тела, а машину сжёг на территории завода. Пламя возмездия! И трупов нет – никто не докажет, что это убийство, и за родственника отомстил! Записи стёрты, а свидетель после укольчика выжил по чистой случайности. Возможно, только потому, что говорить не может.