Джуд Деверо - Ласковый обманщик

— Эй, парень! — окликнул его гангстер, властно махнув рукой.

Что бы ни испытывал Майк, услышав подобное обращение, он не показал виду, а подошел к гангстеру, и тот сунул ему в карман пиджака десятидолларовую купюру. Саманте пришлось приложить массу усилий, чтобы сдержаться и не выскочить из своего укрытия. Как смеет это ничтожество, чья заслуга состоит лишь в том, что он занимается темными делишками, так обращаться с Майком?!

— Ты готова?

Вздрогнув от неожиданности, Саманта обернулась и увидела Вики. Та была уже в длинном блестящем атласном платье синего цвета. Прическа ее была украшена белыми перьями, а на лбу красовалась тройная нитка бриллиантов, и Саманта была уверена, что камешки настоящие.

— Да, готова, — тихо ответила она.

Следуя за Вики в гримерную, Саманта чувствовала, как с каждой минутой все больше теряет ощущение реальности. Это чувство еще усилилось, когда Вики открыла дверь. Гримерная была залита ярким светом. Дафния и другие девушки в разной стадии готовности сидели перед длиннющим зеркалом; повсюду были разбросаны платья, перья, какие-то флаконы и блюдечки с остатками грима.

— Лила? — прошептала Саманта.

— Да, сладкая моя, слушаю? — Лила, она же Дафния, обернулась и окинула ее взором с ног до головы.

— Самое время быть готовой. Твой выход… — Наклонившись, она шепотом добавила: — Ты же не хочешь разочаровать Майка в последний вечер.

Это был удар ниже пояса. Саманта потеряла дар речи, ведь Лила не должна была знать, что это будет последним выступлением Макси в клубе Джубели.

Оглянувшись на других девочек, Лила прошептала:

— Не дрейфь, никто из них не проболтается.

Не Макси, а пока еще Саманта — кивнула.

— Твое платье, — проговорила за спиной Вики, и, обернувшись, Саманта увидела то самое платье Макси. Это не была подделка, как первоначально планировалось. Майк сказал, что снять с него копию обойдется слишком дорого, поэтому Джилли связалась с Обществом американского костюма и через них достала у реставраторов специальные средства, чтобы привести платье в порядок.

У Саманты просто затряслись руки, когда она взяла у Вики это платье.

— Драгоценности на столе, нижнее белье — сзади.

— Ни пуха ни пера, — сказала Лила и отправилась вместе с другими девочками на выход. За ними вышла Вики.

Стоя в продолговатой комнате, одна-одинешенька, с платьем, которое еще недавно было залито кровью, Саманта почувствовала, как по спине пробежал холодок. Обернувшись, она увидела кушетку, как обычно, заваленную всяким барахлом — рваными чулками, замызганными блузками, туфлями с оторванными каблуками. В углу была еще одна свалка одежды, и Саманта точно знала, что где-то там, внизу, находилась дорожная сумка Макси, где хранились все сбережения Макси и Майка: около пяти тысяч в стодолларовых бумажках.

Все еще дрожа, она повесила платье на спинку стула, разделась и стала надевать нижнее белье Макси. И опять, как раньше, мгновенно ощутила себя другим человеком, будто эта одежда имела волшебные свойства. И не удивительно, подумала Саманта, надевая шелковую комбинацию. События, свидетелем которых стала эта одежда, вполне могли оказать на ткань сверхъестественное воздействие.

Несколько дней назад бабушка Саманты рассказала ей все, что в действительности произошло в ту ночь и что изменило судьбы стольких людей, вплоть до того самого момента, как она вышла из служебной двери клуба и в руках у нее была дорожная сумка и мешочек Однорукого.

Слушая этот рассказ, Саманта порой ощущала все так ясно, будто это происходило с ней самой, а порой на нее находило какое-то оцепенение. Всего за несколько дней до этого она узнала о страшной смерти своей матери от рук убийцы-изувера. Есть ли предел переживаниям, которые может человек вынести, да что вынести — просто осмыслить?!

Саманта уже надела платье Макси и присела перед трюмо подправить свой макияж.

— Десять минут до выхода, Макси! — раздался мужской голос из-за двери.

Через десять минут ей нужно будет выйти перед всей этой публикой и петь. Ей нужно будет сделать то, что сделала в ту ночь Макси.

Внезапно она бросила взгляд на запертую дверь уборной, грязную, но крепкую. В конце концов, никто же не заставит ее выйти отсюда, если она не захочет!

Саманта сделала над собой усилие и вновь вернулась к зеркалу. Это ведь только спектакль — внушала она себе. Она лишь исполняет роль, и тем самым помогает Майку. Он использует фотографии сегодняшнего вечера в своей книге, к тому же он…

Наклонив голову, Саманта сжала ладонями виски. Она не могла заставить себя относиться к этому как к спектаклю. Не могла не думать о своей матери и о своем деде Кэле, о том, как он был одинок после исчезновения жены… Воспоминания настойчиво бились в голове и не давали покоя.

Все последующие трагедии имеют корни в этой ужасной ночи 28-го года: исковерканные судьбы, убийства, ненависть…

— Я не смогу… — прошептала Саманта, но тут взгляд ее упал на коробку пудры на столе. Обычная коробка — белая с синим, рядом пуховка из шерсти ягненка, с розовой лентой на ручке. В коробке — самая обычная пудра.

Она взяла пуховку и посмотрела на нее. Может, вся эта история началась тогда, когда Макси высыпала пудру Майку Рэнсому на голову?.. Саманта прикрыла глаза и так сидела какое-то время, вспоминая все, что ей недавно рассказали, не отталкивая эти мысли, а давая им оформиться в единое целое…

— Твой выход, — раздался голос Вики.

Когда мисс Саманта Эллиот встала, подправляя светлые волны своей идеальной прически, она уже была Макси и была готова к выходу.

1921 год

Америка. Средний Запад

Мэри Эбигейл Декстер пыталась застрелить своего четвертого отчима, когда ей было четырнадцать лет. А спать с ним он заставил ее еще два года назад. Она очень переживала, что не убила его. Но она была в бешенстве, и плакала, да к тому же еще зачем-то целилась в его неправдоподобно маленькую голову, а не в громадное тело, — и в результате пуля лишь задела кончик волосатого плеча, а не влетела прямо в его мерзкий смеющийся рот.

Выстрел и вид собственной крови настолько напугали этого ублюдка, что Эбби наконец удалось то, что она давно и тщетно пыталась осуществить, — она сбежала из развалюхи, в которой они обитали.

Она шла без еды два дня. К голоду ей было не привыкать, так как ее мать обычно была слишком пьяной или слишком занятой своими мужиками, чтобы накормить единственную дочь. Уйдя достаточно далеко от своего «родного» городка (где она, судя по всему, несла наказание за грехи родителей), Эбби продала пистолет и купила билет «в одну сторону» до Нью-Йорка, где надеялась скрыться.

Первое, что она сделала, приехав в Нью-Йорк, — на мизерный остаток денег приобрела себе дешевое платье, туфли на высоком каблуке и помаду, чтобы выглядеть как можно старше. Потом нашла на лавочке в парке вчерашнюю газету и стала читать объявления, подыскивая, себе работу.