Валерий Касаткин - Пересилить страх. Детектив

Любава от этих слов невольно напряглась, а когда напряжение спало, проговорила:

– Знаешь, я не буду лукавить, что не замечала в последнее время какие-то твои задумчивые взгляды в мою сторону, но честно говоря, никак не могла представить, что это в такой степени. А как же твоя невеста? Я не допущу, чтобы из-за твоего порыва, пострадал невинный человек. А о себе скажу, что по причине некоторых личных обстоятельств я не могу сейчас адекватно реагировать на такие признания и ещё долго буду отходить от личных потрясений, не связываясь, по крайней мере так скоро, с кем бы то ни было, чтобы избежать новых разочарований. И если тебе важно наше сотрудничество, давай всё-таки оставим прежний, ставший на мой взгляд дружеским, стиль общения. Ну и поскольку я люблю и уважаю всех своих друзей, а при встрече мы можем и обняться, и чмокнуть друг друга (по-дружески), давай сейчас сделаем то же самое и больше не будем возвращаться к этой теме.

– Я принимаю твои правила, – Зенон сделал шаг назад, – прости, если обидел, но не отказываюсь от своих слов и по-прежнему считаю, что нам надо будет вернуться к этой теме, тем более, ты извини, но Аня мне кое-что всё-таки рассказала о превратностях твоей семейной жизни, и она, между прочим, на моей стороне, поэтому я готов поддержать и помочь тебе, пусть, как ты выражаешься, и по-дружески, до тех пор, пока ты не поймёшь и не изменишь своё мнение. А по поводу так называемой невесты, хорошо, я расскажу тебе всё сам, в другой раз, но и ты – тоже. Я давно понял, что мне нужна такая, как ты, а не она, с ней я всё решу в любом случае, и здесь ни твоей, ни чьей вины точно нет.

Любава, конечно, была потрясена данным обстоятельством, но всё-таки решила, что события в дальнейшем должны идти естественным образом, без навязывания чьего-то мнения, чувства, при этом мысленно поблагодарив Зенона за то, что тот всё-таки достойно вышел из положения и не стал набрасываться на неё, что окончательно испортило бы её мнение о мужчинах, как о классе. Ещё она подумала, что, наверное, в её жизни настала пора тех самых женских проблем, с которыми в тридцатилетнем возрасте большинство уже давно столкнулись, и ей тоже нужно разобраться в себе. В каких-то отдалённых перспективах она от новой личной жизни не отказывалась, но не думала, что окажется в такой непростой ситуации.

Прошло ещё четыре месяца, в которые Зенон и Любава не так часто пересекались в своих параллельных мирах. Преподаватель института по-прежнему вёл себя в беседах и при встречах (в основном, они были по рабочим делам) предельно внимательно и открыто доброжелательно, при этом всегда подчёркивая, что его отношение не изменилось, а стало ещё более прочным, но со стороны Любавы он готов довольствоваться тем, что имеет. А учительница с ребёнком в это время уже около трёх месяцев жила на съёмной квартире неподалёку от своего места работы. Зенон даже пару раз заходил посмотреть, как она устроила свой быт. Надо сказать, что Любава тоже несколько раз к тому времени побывала в гостях у друга, где познакомилась с его родителями, не в известном качестве, конечно, а в качестве просто хорошей знакомой, как настаивала она, о чём последние даже немного посожалели. Молодая женщина всё ещё надеялась, что своим открытым дружественным отношением к Зенону она всё-таки позволит перебороть его порыв, даст понять его неправоту, и всё встанет на свои места, а последний ещё будет ей благодарен за жизненный урок. Тем более, что всё дальнейшее поведение Зенона стало спокойным, уравновешенным, действительно, возвратилось в разряд приятельских, чему Любава была несказанно рада. Подобных разговоров уже продолжительное время не возникало.

Квартира, где жила Шугалевич, была практически новой. Хозяин её, известный юрист, живший и работавший в Минске, купил её по случаю, в микрорайоне, где жили его родители, наведывался туда нечасто, скорее использовал её вместо гостиницы для себя и никогда не намеревался специально сдавать, но по случаю не преминул воспользоваться возможностью помочь надёжному человеку за умеренную плату. В благодарность Любава, конечно, старалась поддерживать в ней идеальный порядок, даже приняла участие в распоряжении некоторыми ремонтными работами, которые хозяину трудно было завершить из-за занятости и расстояния. Зенон знал номер телефона данной квартиры и иногда под предлогом и без звонил, чтобы «просто поболтать». Однажды мужчина позвонил и сказал:

– Я видел, проходя мимо, у тебя на днях окно поздно светилось несколько дней подряд. Всё так поздно работаешь? Девушкам вредно так много работать.

– А ты что следишь за мной (шучу)? – усмехнулась Любава.

– Ты, наверное, забыла: я часто на стадион мимо прохожу, да и с собакой иногда прогуливаемся в этих местах.

– В принципе, да, пользуюсь возможностью поработать в отсутствие в данном жилье телевизора и музыки.

– Кстати, я и не подумал! – обрадованно воскликнул Зенон, – хочешь поделюсь с тобой магнитофоном, только уже музыку будешь выбирать сама, боюсь твоим вкусам не угодить.

– Ладно, спасибо, приму во временное пользование.

Через пару дней в выходной Зенон позвонил уже в дверь квартиры. Любава в это время в рабочей форме – джинсах, домашней рубашке, в совершенно несоблазнительном, на её взгляд, виде переклеивала обои в прихожей. Процесс этот был практически завершён, оставалось только немного прибраться. Временная хозяйка квартиры открыла дверь. Зенон склонил голову, улыбнулся и произнёс:

– Принёс обещанную музыку, – мужчина шагнул в коридор и удивлённо качнул головой, – а что ты делаешь? Как? Это ты сама? Ни за что бы не подумал.

– Отличное средство релаксации от разных там истерик, – женщина усмехнулась, – и испытываешь заодно чувство удовлетворения и благородной усталости, что не позволяет роиться всяким там мыслям. Но пока ещё не успела беспорядок прибрать.

– Давай помогу.

Любава встала на табуретку, чтобы положить на книжный шкаф оставшиеся рулоны обоев, до сих пор наваленные на единственном спальном месте, – небольшом диване и улыбнулась.

– Помогай.

В этот момент табурет пошатнулся. Зенон, подхватив Любаву, рывком снял её со стула, и прижимая к стенке шкафа, начал настойчиво, но довольно нежно целовать, расстёгивая одежду. При этом женщина, полностью ощущая всю его прижатую к себе фигуру как будто бы налившейся сталью, не нашла сил сопротивляться естественному и неизбежному, как ей показалось в самый короткий миг, процессу и начала отвечать ему тем же, ощущая в начале небольшое удивление со стороны партнёра. Когда с препятствиями довольно легко удалось справиться, у Любавы на мгновение промелькнула мысль: как и где? После чего Зенон, молча, быстро обведя взглядом пространство, просто оставил обнажённое прекрасное создание природы у себя на руках. Женщина в этот момент лишь успела подумать, что такое видела лишь в фильмах, как её настигла та самая волна… Потом с дивана было сброшено всё лишнее, и продолжение последовало уже там.