Кейт Хьюит - Поцелуй под смоковницей

– У вас кто-то умер?

Такая прямота ошеломила его. Он никогда не сталкивался с такой неприукрашенной, почти грубой честностью. Это лишило его дара речи.

Он никогда ни с кем не говорил о Паоло. И уж конечно, он не собирался обсуждать главную трагедию своей жизни с незнакомой уборщицей. Он вообще старался не думать о Паоло, но ему не удавалось. Паоло навсегда поселился на границе его сознания, в тайном уголке его души. Преследуя его и обвиняя.

А Мейси смотрела на него серьезными зелеными глазами, полными сочувствия и отраженной боли. Его боли. Антонио больше не хотелось напиваться. Ему хотелось поговорить с этой рыжеволосой уборщицей с серьезными глазами. Рассказать ей всю правду или хотя бы ту часть правды, которую он готов был открыть.

– Мой брат, – тихо сказал он. – Мой младший брат.

– Господи… – еле слышно выдохнула Мейси. – Мне очень жаль.

Антонио неловко пожал мощными плечами:

– Спасибо.

– У меня тоже есть младший брат. Страшно подумать… – Она не могла себе представить, что может потерять Макса. После всех ее утрат потерять еще и его – это было немыслимо. У нее не было никого и ничего в мире, кроме брата, и теперь, когда он окончил университет и захотел жить самостоятельно, она одновременно чувствовала и гордость за него, и одиночество. Она утешала себя тем, что теперь может отдавать все время и силы осуществлению собственных планов, и это действительно было так, но временами ей было очень тоскливо. – Но я могу понять, что вы чувствуете. У меня родители погибли пять лет назад.

– Как это случилось?

– Автокатастрофа.

Его плечи напряглись, и он тихо спросил:

– Пьяный водитель?

– Нет, не пьяный. Просто быстро ехал, выскочил на красный свет на перекрестке и врезался почти лоб в лоб. – Мейси с трудом втянула воздух. Прошло пять лет, но ей было все так же больно. Да, это уже не была жгучая боль свежей раны, но глухая парализующая боль где-то глубоко внутри, певшая тоненьким противным голоском: «Я буду с тобой всегда…» – Они умерли сразу. Повезло.

Антонио горько улыбнулся.

– Да уж, повезло.

– Хоть так, – тихо ответила Мейси. Иногда ей казалось, что это единственное везение в ее жизни. – Как умер ваш брат?

Антонио промолчал, но Мейси инстинктивно чувствовала, что он хочет выговориться, но не знает, насколько может довериться ей.

– То же самое, – ответил он наконец. – Автокатастрофа. – И после паузы: – Так же, как твои родители.

– Мне очень жаль.

Он только коротко кивнул в знак признательности.

– Я знаю, это жуткое ощущение, – продолжала она, – что чья-то секундная неосторожность навсегда лишает тебя тех, кого ты любишь.

– Да, – сказал Антонио ровным голосом. – Невыносимое.

– А как…

– То же самое, – оборвал он ее сухим голосом. – Просто быстро ехал.

Мейси запоздало сообразила, что он может не захотеть вдаваться в такие детали.

– Извините, – выдохнула она и, неожиданно для себя, погладила его по руке.

Рукав его белоснежной рубашки был закатан, и ее пальцы скользнули по теплой и упругой коже. В ту же секунду будто искра проскочила от кончиков ее пальцев в самые интимные глубины ее тела. Мейси от неожиданности чуть не отдернула руку, но почему-то не сделала этого. Просто не смогла. Так они и стояли – посреди унылой серой комнаты, освещенные холодным светом офисных ламп, глядя друг другу в глаза и не решаясь пошевелиться. Мейси хотела только утешить его, по крайней мере, так она думала, но теперь ее с головой накрыло совершенно иным, незнакомым чувством.

– Сколько лет твоему брату? – тихо спросил Антонио.

Этот вопрос словно снял с Мейси чары. Она убрала руку, чувствуя, что уже скучает по теплу его кожи.

– Двадцать два.

– Значит, ему было семнадцать, когда умерли твои родители. И как же ты справлялась? Без родителей?

Мейси с улыбкой пожала плечами:

– Пошла работать.

Ей не хотелось пересказывать ему всю эту жуткую историю – внезапная смерть родителей, ее шок и дальнейшие никому не интересные подробности. До этого они с Максом жили как обычные молодые люди, не особенно задумываясь о семейном бюджете. После смерти родителей внезапно выяснилось, что они не оставили сбережений, а их дом давно заложен. Да, у их семьи всегда были проблемы с деньгами, но Мейси и не представляла себе, какой это кошмар, пока родители не умерли и она не осталась с братом на руках. Вряд ли такой человек, как Антонио, со всеми своими домами и яхтами ее поймет. Так что незачем и говорить.

– Пошла работать, – медленно повторил Антонио, вглядываясь в ее лицо так внимательно, будто пересчитывал веснушки на ее носу. – Тебе пришлось заботиться о брате?

– Да.

Мейси не могла сдержать горечь. После смерти родителей у нее не было никого, кроме Макса. Она все еще не привыкла к тому, что они теперь живут порознь. Она скучала по нему и даже боялась в глубине души, что теперь, когда он больше от нее не зависит, она окажется ему не нужна.

– Как его зовут?

– Макс. Прошлой весной закончил университет, теперь стажируется на Уолл-стрит.

– Уолл-стрит! – присвистнул Антонио. – Кажется, ты хорошо о нем заботилась.

– Я старалась, – ответила Мейси. Но от нахлынувших воспоминаний и страхов в сочетании с усталостью она совсем раскисла и потому решила поменять тему. – А как звали вашего брата?

Антонио нахмурился, и Мейси поняла, что вторглась на запретную территорию.

– Паоло, – ответил Антонио после паузы. – Он был на пять лет младше меня. Сегодня десять лет как он умер.

– Сегодня…

– Потому и пью. – Он снова улыбнулся своей странной улыбкой – уголки рта поползли вниз. – Шестнадцатое января для меня самый тяжелый день в году.

Ей снова захотелось прикоснуться к нему – просто ради поддержки, но она не решалась.

– Я понимаю, – прошептала она. – Врагу не пожелаешь.

Антонио бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты хороший человек, Мейси. Добрый. Щедрый. Открытый.

Мейси невольно засмеялась.

– Почему-то это звучит так, будто я прирожденная жертва.

– Вовсе нет. – Он удивленно вскинул брови. – Почему ты так говоришь? Тебе кажется, что ты жертва?

Да, потому что в глубине души ей всегда казалось, что брат не любит ее. Во всяком случае, не так, как она его. Что она и любит его больше, и дает ему больше, чем получает взамен. Но их отношения всегда были такими. Между ними всего два года разницы, но Мейси всегда была для него нянькой, а потом ей пришлось стать ему и матерью, и отцом. Нет, она с удовольствием заботилась о нем, но… временами ее жизнь казалась такой тоскливой, такой безрадостной.

– Может быть, немного, – призналась она, чувствуя себя совсем несчастной, и тут же устыдилась и своих мыслей, и своего уныния. Еще не хватало, чтобы она жаловалась на свою жизнь и на своего брата человеку, который даже близко себе представить не может, что такое забота о куске хлеба. – На самом деле нет…