Кейт Хьюит - Поцелуй под смоковницей

The Secret Kept from the Italian

© 2018 by Kate Hewitt

«Поцелуй под смоковницей»

© «Центрполиграф», 2020

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020

Мейси Добсон выкатила из лифта свою тележку с моющими средствами. На тридцать втором этаже офисного здания было темно и тихо, слышалось только шуршание колесиков тележки по ковру, да огни раскинувшегося внизу Манхэттена, проникавшие сквозь стеклянные стены, бросали вокруг неясные блики. Мейси целых шесть месяцев убиралась здесь по ночам и должна была бы уже привыкнуть к призрачности темных офисов, но ей по-прежнему то и дело становилось не по себе. Она знала, что в здании сейчас находится еще человек пятьдесят охранников и уборщиков, но все они на других этажах, а здесь она была одна, будто в огромном темном аквариуме, зависшем над ночным городом.

Мейси облокотилась на тележку и позволила себе минутку передохнуть. Было два часа ночи, и ее тело ныло от усталости. А завтра в десять ей уже нужно быть на занятиях, на которых она наверняка будет клевать носом. Мейси всегда мечтала заниматься музыкой, но, если бы пять лет назад ей сказали, что ради этого придется по ночам драить офисы, она бы просто не поверила. Но она не жаловалась. Ради такой мечты можно и потрудиться.

В конце длинного темного коридора мелькнул свет. Мейси вздрогнула и настороженно выпрямилась. По коже побежали мурашки, а тонкие золотистые волоски на руках и затылке встали дыбом. «Может, кто-то просто забыл выключить лампу», – попыталась успокоить себя Мейси. Но тогда почему она не увидела это сразу? Да и разве было такое раньше, чтобы кто-то оставлял свет включенным? Здесь все освещение на автоматических таймерах. Когда автобус их клининговой компании приехал сюда в одиннадцать часов вечера, огромная стекляшка была совершенно темной, не считая нижних этажей.

Мейси постаралась взять себя в руки и толкнула тележку, как можно сильнее ею грохоча, – не то для того, чтобы приободриться, не то, чтобы вспугнуть неведомого полночного посетителя.

«Не будь таким ребенком, – уговаривала она себя. – Там никого нет, это просто лампа».

Она остановилась перед офисом, из которого в коридор пробивался свет, и толкнула приоткрытую дверь.

Там был мужчина.

В нем не было ничего угрожающего, и Мейси вроде успокоилась, но по ее коже уже опять бежали мурашки, а сердце замерло.

Это был не просто мужчина, не обычный офисный пузатик, засидевшийся на работе, чтобы заработать лишнюю сотню баксов. Нет, этот человек был… Она не могла ни подобрать ему определения, ни объяснить его присутствие здесь.

Незнакомец сидел, откинувшись на вращающемся стуле, слегка поворачиваясь из стороны в сторону. Его голова была опущена на грудь, так что Мейси не видела его глаз – только пряди темных волос, падавшие ему на лоб, четко очерченные густые брови, и тени, которые длинные ресницы бросали на острые смуглые скулы. Правая рука обессиленно свисала с подлокотника, в длинных тонких пальцах покачивался полупустой бокал виски. Галстук был ослаблен, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, так что Мейси был виден кусочек бронзовой кожи его груди. Несмотря на расслабленную позу, от него исходило ощущение силы, которое заставило Мейси застыть на пороге.

Затем он поднял голову. Острый взгляд льдисто-голубых глаз пригвоздил ее к месту.

– Ну, привет, – протянул незнакомец, изогнув губы в улыбке, которая совсем не походила на улыбку. Его голос был тихим и тягучим, и в нем слышался легкий акцент. – Как у вас дела этим дивным, чудным, прекрасным вечером?

– Спасибо, нормально, – ответила Мейси и неуверенно вошла в комнату. Она заметила на столе полупустую бутылку виски. – А как у вас?

– У меня? – переспросил он. – Что ж, это хороший вопрос. Очень хороший вопрос. – Незнакомец взмахнул рукой, янтарные капли виски блеснули в воздухе и упали на скучное серое ковровое покрытие. – Я вроде бы в порядке, потому что с чего бы мне быть не в порядке? Я вроде бы просто обязан быть в порядке!

У Мейси голова кружилась от переутомления, поэтому она присела на край стола и обхватила плечи руками.

– Вот как? Прямо-таки обязаны?

Кто он? Не похоже было, что он работает здесь. Она убирается в этом здании уже шесть месяцев, но ни разу его не видела. Вообще-то Мейси не видела почти никого из здешних сотрудников, кроме пары-тройки трудоголиков, которые изредка засиживались до полуночи, но все же она не могла прогнать ощущение, что этому человеку не место здесь, в рядовом угловом офисе. Для этого он казался чересчур шикарным и слишком харизматичным.

– Обязан что? – запутался мужчина. – А, быть в порядке?! Да я не в порядке должен быть, а в эйфории! У меня же для этого есть все причины! – Его брови взлетели вверх, а уголки рта поползли вниз в едкой усмешке. – Я богатый, влиятельный, на пике своей карьеры и прямо-таки увешан красивыми женщинами. – Он сплел пальцы рук и, закинув их за голову, уставился в потолок. – У меня дом в Милане, дом в Лондоне и еще где-то, кажется, на Крите, и яхта, и частный самолет… – Он выпрямился и с грустной усмешкой посмотрел на Мейси. – Продолжать или хватит?

– Хватит, пожалуй, – ответила Мейси. Она была права: разумеется, ему здесь не место. Он должен сидеть на верхнем этаже с директорами, президентами и прочими шишками, а то и на своем собственном отдельном этаже. Так кто же он? – Но я достаточно давно живу на свете, чтобы убедиться, что деньги еще не причина для эйфории. Хотя с ними, конечно, живется легче.

«Намного легче», – подумала она про себя. Если быть честной – она не могла вспомнить и дня в своей взрослой жизни, когда бы ей не приходилось думать о деньгах. Она все время из кожи вон лезла, чтобы прокормить себя и брата. Правда, теперь Макс живет отдельно, решил, что ему пора стать независимым. И это хорошо. Это очень правильно. Надо просто почаще напоминать себе, как это хорошо и очень правильно.

– Достаточно долго живете на свете? Вы? – Незнакомец уставился на нее с иронией и интересом. – На вид вам… самое место в колледже.

– Мне двадцать четыре, – ответила Мейси. – И я в колледже. А здесь подрабатываю по ночам.

– А что, уже ночь? – Красавец развернулся вместе со стулом, чтобы посмотреть в окно, где на фоне темного неба сверкал Крайслер-билдинг. – Да, точно. Черная, холодная, беспросветная ночь, – заключил он безрадостным голосом.

Было совершенно ясно, что речь шла не о времени суток.

– Да, уже третий час. Что вы делаете тут так поздно? – тихо спросила Мейси. – Напиваетесь в одиночестве?

Он долго не отвечал, мрачно глядя в темноту за окнами. Потом встряхнулся всем телом, как собака после купания, и с широченной улыбкой повернулся к Мейси: